Джордж Р. Р. Мартин - Бегство охотника

— Я тебя слышу, — произнес Маннек.

— Я совершенно уверен, он израсходовал все три заряда. Ничего такого больше не повторится.

Маннек не ответил. Рамон сплюнул и почесался. Инопланетянин вздрогнул и опустил голову. Перья свисали с затылка бессильными побегами.

— Я не смог осуществить свой таткройд, — произнес инопланетянин. — Я поврежден. Мы вернемся к остальным и обсудим ситуацию.

— Но мы не можем так поступить! — вскинулся Рамон, живо представив себе жуткое убежище инопланетян в недрах горы. Он не мог — не мог, и все тут! — вернуться в эту пугающую черноту, чтобы провести там остаток жизни; погоня просто обязана была продолжаться, иначе у него не оставалось надежды на то, чтобы избавиться от этой торчащей из шеи штуковины. — Он наверняка где-то близко. У него ничего не осталось. Чем он может нам угрожать? Ножом и парой грязных штанов?

— Я ослаб, — сказал Маннек.

— Так и он тоже! Вы же ему палец на хрен отстрелили! Рана уже несколько дней как нагноилась! Он несколько дней в бегах. Он вот-вот лишится сил!

Маннек промолчал. Рамон продолжал попытки расшевелить его: разозлить, пробудить мстительность или верность долгу — что угодно, только бы это передалось тому по израненному сахаилу. Они не могли повернуть назад.

— Или твой гребаный таткройд заключается в том, чтобы поднять ручки и бежать к твоей гребаной мамочке, чтобы она утерла тебе нюни? Как последний трус? Так, да? Этот чувак до сих пор там, направляется к Прыжку Скрипача. Только мы знаем, куда он направляется. Мы еще можем догнать его. Если мы вернемся сейчас, это займет несколько дней. И тогда ему уже никак не помешаешь рассказать всем о вас!

Маннек снова не ответил, так что Рамон попробовал еще раз:

— Кстати, эта ловушка. Он снарядил ее совсем недавно. Иначе она сработала бы уже от какой-нибудь случайности. Нет, он где-то рядом. Возможно, даже схоронился где-то здесь и смотрел, как она сработает. А даже если и чуть дальше, если он наблюдал откуда-нибудь с дерева, все равно это совсем близко. Ты еще можешь догнать его.

Голова Маннека медленно поворачивалась из стороны в сторону, словно тот отрицательно мотал ею. Рамон вздрогнул от леденящего страха. Не может, не должно так все кончаться. Им надо следовать дальше, за вторым Рамоном. Просто необходимо. Должно же отыскаться что-нибудь — какой-то аргумент, способный заставить раненого инопланетянина продолжить погоню. Руки у Рамона дрожали, в голове роились мысли. Он с трудом сдерживал побуждение наброситься на эту тварь, пинать его, лягать, только бы он принял нужное решение. Он так и не решил, что сказать, но все же заговорил и удивился собственным словам:

— И что они о тебе подумают? Те, остальные, что сидят в горе, твои братья? Они знают, что ты здесь. Они знают, зачем ты здесь, и, ради бога, не говори мне, что они не восхищаются тобой за это. И ты хочешь с позором вернуться? Как они тогда на тебя посмотрят, а? Ладно. Хочешь знать, каково это, когда твои братья отворачиваются от тебя? Что ж, флаг тебе в руки. Пошли. Да идем же, сукин сын гребаный!

Рамон замахнулся ногой и лягнул инопланетянина туда, где у человека находилось бы колено. Удар вышел несильный, но жесткий — как если бы он лягнул дерево, обернутое слоем резины. Маннек никак не отреагировал.

— Так возвращайся же, зануда проклятая! — выкрикнул Рамон, ощущая, как кровь приливает у него к лицу от злости. — Поворачивай и топай домой, пусть все увидят, какое ты ничтожество. Что ты с ними не связан. Посмотрим, как тебе понравится, когда они и срать с тобой рядом не сядут. Или тогда уже пошли дальше и покончим с этой историей! У них кишка тонка сделать это! Так покажи им, что у тебя есть яйца! Что еще может случиться хуже этого? Этот полоумный крысеныш может нас убить. Ты этого боишься? Значит, возвращаться ни с чем лучше, чем погибнуть в бою? Возьми себя в руки! Будь мужчиной!

Инопланетянин склонил голову, перья у него на затылке слегка шевельнулись.

— Я должен отдохнуть, — негромко произнес он. — Однако ты прав. Отказаться от исполнения функции — ойбр. Исполнить таткройд — вот главная цель.

— Еще какая, мать твою, цель!

— На некоторое время я сосредоточусь на исправлении организма. Когда продолжение выполнения функции не будет угрожать дальнейшими повреждениями, мы найдем человека.

— Ладно, — с облегчением выдохнул Рамон. — Раз так, ладно. Хорошо еще, у тебя huevos [14] Яйца (исп.). не самые маленькие. Выследим его пешком. Это мы уж как-нибудь осилим.

— Скажи, он тоже такой? — спросил инопланетянин.

— Какой?

— Ты плохо координируешь свои мысли, — сказал Маннек. — Твой таткройд плохо сфокусирован, и твоя природа склонна к ойбр. Ты сочетаешь тягу к убийству с волей, но не нитудои. Ты насквозь неправилен, и если бы ты был только что вылупившимся кии, тебя бы переработали в исходный материал. Ты стремишься обособиться и воссоединиться одновременно. Твое течение постоянно конфликтует само с собой, и разрушительность этого процесса мешает исполнению правильной функции, но одновременно и позволяет одолеть границы, которые в противном случае сдерживали бы тебя. Тот человек тоже таков, или же ты продолжаешь отклоняться от его течения?

Рамон заглянул в оставшийся неповрежденным глаз инопланетянина, пытаясь понять смысл сказанного. Течение и конфликт, насилие и ограничения. Страсть и бесстрастность. Или, возможно, он один сочетает в себе все это?

— Нет, чудище, — произнес он наконец. — Никакое это не отклонение. Я был таким всегда.

Примерно через час инопланетянин со вздохом, напоминавшим звук, с которым протягивают через узкое отверстие цепь, поднялся на ноги.

— Мы следуем дальше, — угрюмо объявил он и жестом велел Рамону идти первым.

Еще час с небольшим они медленно обходили поляну по периметру, прежде чем напали на след. Все это время Маннек медленно, но верно поспевал за Рамоном на сахаиле. Возможно, поиски отняли бы у них больше сил и времени, не знай Рамон всех штучек и фокусов, к которым прибегнул бы сам при необходимости запутать следы. Дважды им попадалось то, что на первый взгляд казалось ошибкой со стороны того, другого: отпечаток грязного ботинка на каменной поверхности, содранный грунт в месте, где тот мог бы поскользнуться при спуске. Рамон без особого труда распознал в них подвох.

Чем дальше, тем заметнее менялся окружавший их лес. Выше, у подножия гор он почти полностью состоял из ледокорней и других аналогов земных хвойных деревьев. По мере приближения к реке растительность становилась более причудливой. Раскидистые ивы- perdida с черными, напоминавшими оплывшие как воск женские тела стволами, высокие pescados blancos , [15] Белые рыбы (исп.). названные так за бледный окрас листвы и пахнущую морем смолу, полуподвижные колонии коралловых мхов с проглядывающими из-под ярко-зеленой плоти розовыми скелетиками… Усталость, боль в раненой ноге — все это унялось, стоило Рамону найти нужный ритм ходьбы. Он как будто знал, куда идти дальше, куда направляется другой Рамон. Он даже почти забыл о шагавшей за ним следом громаде Маннека; надо сказать, правда, что и тот шел аккуратно, выбирая путь, чтобы не зацепиться за что-нибудь сахаилом.