Кэролайн Черри - Иноземец

- Всю ночь?

Несколько секунд тишины.

- Не выходите в сад, нанд' пайдхи. Не стойте перед дверью. Будьте благоразумны и ложитесь в постель.

Она закрыла за собой дверь. Проволока автоматически включилась - так он решил. Потому что она поднялась, когда защелкнулся замок двери.

И все это - и Чжейго, и проволока - в самом деле нужно, чтобы охранять мой сон?

И где Банитчи? И что означал этот обмен вопросами, эти разговоры о верности? Он не мог вспомнить, кто первым затронул эту тему.

* * *

Возможно, Чжейго отказалась от спора с ним - но сейчас, на краю сна, когда ему больше всего хотелось спокойствия мысли, он не был уверен даже, кто этот спор начал и кто на нем настаивал или с каким намерением. Плохо справился. Весь вечер с Банитчи, а потом с Чжейго, прошел в напряжении, на грани, как если бы...

Сейчас, когда он прокручивал в мыслях последний разговор, ему казалось, что Чжейго пыталась что-то выведать так же настойчиво, как он сам, хотела узнать что-то, все время - ловила каждую возможность, подталкивала, вызывала на разговор, была готова стерпеть обиду и самое худшее истолкование своих слов. Может быть, просто сказывалась неопытность Чжейго в общении с пайдхи - он больше имел дело с Банитчи и обычно надеялся, что Банитчи все растолкует ей. Но никак не получалось вычислить, почему Банитчи бросил его в этот вечер - ничего не приходило в голову, кроме самого очевидного ответа: что Банитчи, как старший в этой паре, был озабочен более важными для властителя делами, чем какой-то пайдхи.

И, насколько можно судить, ни я, ни Чжейго не добились в споре полного преимущества, ни один из нас не вынес из разговора ничего полезного, что можно обдумать и сделать выводы, - лишь ещё одно напоминание и мне, и ей, насколько глубока разница и какой опасностью может обернуться в любую минуту эта непреодолимая граница между атеви и людьми.

Не удалось даже донести смысл, растолковать свою точку зрения одной-единственной женщине-атева, высокообразованной, непредубежденной и имеющей все основания внимательно слушать. Как же тогда удастся передать хоть что-то какому-нибудь совету не в диалоге, а с помощью заранее подготовленных речей, как добиться лучшего понимания у народа в целом, который, после двух столетий мира, согласился: ладно, очень хорошо, что люди остаются на Мосфейре, и с недовольным ворчанием уступил - так уж и быть, пусть компьютеры имеют числа, как имеют определенные размеры столы и определенную высоту - барьеры... но, Господи, даже просто расставить мебель в комнате - это значит соблюсти правильные соотношения и соразмерения и не забыть о счастливых и несчастливых сочетаниях, благоприятных и неблагоприятных - атеви говорят агинги'ай - "счастливая числовая гармония".

Отсюда исходит красота, считают атеви. Несчастливое не может быть прекрасным. С несчастливым нельзя спорить или воздействовать доводами разума. Правильные числа должны складываться, а равное распределение даже в простом букете цветов - это выражение враждебности.

Одному Богу известно, что выразил я в этом разговоре с Чжейго такого, чего вовсе не собирался выражать...

Он разделся, он выключил свет и бросил опасливый взгляд на гардины, которые ничем не намекали на присутствие смертоносной проволоки - или таящегося убийцы. Он лег в кровать - не в том конце комнаты, свежий воздух из решетчатых дверей не доходил сюда по прямой.

И вечерний бриз был слишком слаб, чтобы сюда достать.

Он не собирался спать, пока не переменится ветер. Можно смотреть телевизор. Если телевидение работает. А это сомнительно. Если уж случалась авария, её не устраняли всю смену. Он смотрел на гардины, он пытался думать о деле, которое обсуждалось в совете... но мысли его снова и снова возвращались к этому утру, к аудиенц-залу, к Табини, объявляющему эту проклятую месть, которой Брен вовсе не хотел - определенно он не хотел такой рекламы.

И этот проклятый пистолет - перенесли они его или нет, когда двигали кровать?

Он не в силах был терпеливо лежать и гадать, нашел кто-то оружие или не нашел. Он встал и пошарил рукой под матрасом.

Пистолет был на месте. Брен медленно выдохнул, влез на кровать, опершись коленом, и нырнул под простыню. Снова лег и уставился в темнеющий потолок.

Не раз за несколько быстролетных часов сегодняшнего утра подвергал он сомнению то, что как будто бы твердо знал. Как ни близки были они с Табини в некоторых делах, он сомневался, что хоть когда-нибудь сумел заставить Табини понять что-то новое, чего Табини не узнал раньше, от предшественника Брена на посту переводчика. Он проводил лингвистические изыскания. Диссертация, которая открыла ему дорогу к должности пайдхи, была солидной работой: анализ форм группового множественного числа в диалекте атеви-раги, которым Брен по праву гордился, но не такое уж это было открытие, просто завершение этапа, и к этой работе он многое сумел прибавить с тех пор благодаря терпеливой и свободной от религиозности помощи Табини.

Но временами их совершенно не понять, ни Табини, ни Тайги и Мони, и одному Богу известно, до чего додумаешься насчет этих новых слуг - ну и мрачные физиономии! - которых навязали Банитчи и Чжейго, - но это снова будет долгий труд. А пока что попал в страшную кашу, которую сам и заварил - не улавливал нюансов и впутался в какой-то идиотизм, которого самому не понять. Так недалеко и до полного провала. А ведь ещё мечтал когда-то, что хватит таланта повторить успех первого пайдхи: тот сумел перешагнуть лингвистическую пропасть, сдвинуться с мертвой точки на уровне принципиальных понятий - да ещё в самый разгар войны...

В те годы, когда земляне только спустились на планету, сперва всего несколько человек, а затем все большими и большими группами, потому что это казалось так легко... тогда столь же легко было людям верить, что они понимают атеви, - пока в один весенний день через двадцать один год после первой высадки, когда земляне мирно продвигались на континент, эта иллюзия вдруг не взорвалась у них перед носом - совершенно внезапно и по причинам, о которых до сих пор спорят между собой кандидаты на должность пайдхи.

Началась война, короткая и ожесточенная - атеви называют её "Войной высадки": вся передовая техника на стороне людей, огромное численное превосходство и сверхъестественная решимость со стороны атеви; те за один год изгнали людей с прибрежных земель раги, вытеснили обратно на Мосфейру, атаковали их даже в долине, которую не ожидавшие такого люди считали своим глубоким и безопасным тылом. Человеческий род в этом мире оказался на грани полного уничтожения, но тут тогдашний айчжи, четвертый по счету предшественник Табини, встретился лично с человеком, который стал потом первым пайдхи, уступил Мосфейру и позволил людям полностью отделиться от атеви на острове, где они смогут жить в безопасности и изоляции.