Кэролайн Черри - Иноземец

О Боже!

- Вначале - может быть. - Рассудок со щелчком встал на место, мысли снова сфокусировались. Проблема деревни - это забота атеви. - Но мы не думаем, что это приведет к нужному решению для деревень. Если бы шоссе появились сто или двести лет назад, начался бы рост нерегулируемой коммерции. А если бы это случилось, коммерческие круги начали бы строительство там, где проходят самые крупные шоссе, и чем прямее эти шоссе, чем больше крупных населенных центров выстроится подряд, тем больше они привлекали бы к себе населения - и никто, кроме айчжи, не защищал бы отдаленные деревни, которые все равно остались бы со своими транспортными проблемами, во многом - точно, как и сейчас, но заодно у нас появились бы вредные выбросы от моторов и концентрация ещё большей политической мощи в основных населенных полосах, вдоль этих шоссе. Я вижу место для автомобильных дорог - в сельской местности, а не в густо населенных центрах, в качестве боковых веток, идущих от централизованной транспортной системы.

Он не завладел интересом интервьюера. Он углубился в технические детали - или, как минимум, разговор угрожал перейти в сугубо техническую плоскость, чего интервьюер не хотел - может, считал, что этого не захочет его аудитория. Брен ощутил перемену темы, когда интервьюер поерзал на стуле и нахмурился. Брен был этому рад. Интервьюер задал ещё несколько вопросов о том, где жил Брен, об ассоциациях его семьи, о том, что он делает на отдыхе, слава Богу, вопросы нейтральные и неопасные. Брен уже потел под яркими прожекторами, когда интервью приблизилось к завершению и репортер пустился в положенные любезности.

- Благодарю вас, нанд' пайдхи, - сказал он наконец, юпитеры погасли, и Брен с трудом сдержал вздох облегчения.

- Простите, - сказал он сразу. - Я не привык выступать перед камерой. Боюсь, я говорил несвязно и непонятно.

- Вы говорили очень хорошо, нанд' пайдхи. Намного лучше, чем некоторые из наших собеседников, уверяю вас. Мы очень довольны, что вы нашли для нас время.

Интервьюер поднялся, Брен поднялся, Банитчи поднялся - откуда-то сбоку, где за ярким светом его не было видно. Все поклонились. Интервьюер протянул руку для пожатия. Должно быть, кто-то ему подсказал.

- Я вижу, вы знакомы с нашими обычаями, - решился заметить Брен, интервьюер был польщен, поклонился и сжал Брену руку в сокрушительной хватке.

Обратный рейсовый самолет улетал на закате. У съемочной группы было ещё одно задание в Майдинги - электрическая авария. Слава Богу. Бригада паковала юпитеры, отсоединенные кабели извивались - нашествие красных и черных лоз - по древним коврам, тянулись из отдаленных коридоров. Майги отправился отсоединить дальний конец где-то возле кухни, куда, Брен был уверен, персонал отнюдь не рвался впускать чужаков. Все хозяйство сворачивали и раскладывали по ящикам. Стеклоглазые звери пялились со стен, столь же изумленные и пораженные, как пайдхи.

Что же я наделал? - спрашивал он себя, и ещё он спрашивал себя, сможет ли оправдать все, что сказал, когда будет писать рапорт на Мосфейру... но слишком щекотливых тем удалось избежать - хоть это мне удалось... если закрыть глаза на сбой мысли, когда речь зашла о дорогах.

- Мы бы хотели и в будущем проводить такие интервью, - сказал тот человек - Брен не мог вспомнить его имени: не то Дайгани, не то что-то вроде. - Мы были бы рады, нанд' пайдхи, записать репортаж прямо на Мосфейре. Может быть, через посредство вашего телевидения, но чтобы одна из наших бригад работала прямо на месте - интервью с простыми людьми, в таком духе.

- Конечно, если получится проработать этот вопрос, - ответил Брен. Это был стандартный ответ на любое неподходящее предложение. Брен не мог допустить, чтобы эта идея дошла до Мосфейры в таком виде, как будто он с ней согласен. - Я мог бы связаться с нужными людьми...

И дальше должно было естественно последовать "Дайте мне телефон" сознательный вызов Банитчи и Чжейго - и Табини. В голове промелькнула добрая дюжина неприятных мыслей. Служба новостей должна знать, что кто-то пытался убить меня, но ни один из телевизионщиков и не заикнулся. И я не заикнулся. Принятое в Бу-чжавиде заговорщицкое отношение к безопасности впитывается в плоть и кровь тех, кто там живет, - никто не беседует с прессой без разрешения, никто не передает слухов, все это оставляют департаментам, имеющим полномочия устанавливать официальную политику.

Но почему я не смог сказать службе новостей, что здесь вчера погиб человек? А почему они не спросили - ведь знали?

Я не знаю, что передавали в известиях на прошлой неделе. Я не знаю, что общеизвестно, а что нет, а стандартная политика управления говорит: если не знаешь - помалкивай.

И вот Брен делал вежливое лицо, и кланялся, и потел - все ещё потел, хоть заметно похолодало. Надвигался грозовой фронт. Телевизионщики надеялись, что их самолет пробьется через непогоду. Они уже прорывались через фронт этим утром, побросало и покачало, тот ещё полет получился "долгий", как выразилась Чжейго, а телевизионщики выразились чуть-чуть решительнее - "неудобный".

Но теперь уже открыли передние двери, и в холл влетает ветер и льется свет, куда более яркий, чем электрические лампочки, которые светятся слабым золотом. Бригада выносила свои юпитеры, интервьюер застрял - поболтать просто так, Тано и Алгини стоят, сблизив головы, у дверей, смотрят, как телевизионщики выносят оборудование - Алгини прибыл вместе с ними. Как и Банитчи. А Чжейго... где-то, может быть, отдыхает; а тем временем в голове все сталкиваются друг с другом мысли - что я сказал да что я подумал, орут и требуют внимания и дальнейшего анализа.

Банитчи аккуратно отцепил интервьюера и проводил до самой двери, где последовал ещё один неизбежный круговой обмен поклонами.

Брен тоже исполнил положенные любезности и, когда последний телевизионщик оказался снаружи, оперся спиной на дверь с неосвещенной стороны и с облегчением перевел дух.

- Тано и Алгини проводят их до аэропорта, - сказал Банитчи; на фоне освещенного солнцем двора снаружи он вырисовывался черным силуэтом. - Они могут остаться внизу на ужин. Я там нашел хороший ресторан.

- Прекрасно, - сказал Брен, но не спросил "А почему бы нам всем туда не поехать?", потому что большинство посетителей было бы не в восторге от убийства под салат. Он вдруг понял, что страшно нервничал на протяжении всего интервью не только из-за каверзных вопросов, которые могли вдруг прозвучать, но и потому, что не доверял этой команде с бесчисленными ящиками для оборудования, и потому, что не знал этих людей.

"Все, - решил он, - ты полный параноик. Ты боишься. Но ведь не думаешь же ты на самом деле, что бригада из национальной сети новостей начнет закладывать взрывные устройства? Полная глупость".