Олег Шелонин - Операция 'У Лукоморья'

"А почему бы и нет? - Илья хлебнул еще медовухи. - Пора привыкать. Меня теперь самого за глаза папой величать будут".

- Балбес, - представил он следующего черта Чебурашке. Теперь радостно ржал Трус. Ему вторил Бывалый. Балбес обиженно насупился.

- Погоди, посмотрим, как тебя обзовут, - пробурчал он расстроенно. Бывалый насторожился. Трус и Балбес замерли в радостном предвкушении.

- Бригадир ихний - Бывалый, - представил Илья последнего черта. Бывалый самодовольно улыбнулся, затем грозно нахмурился.

- Ну, че встали? - рявкнул он на Труса и Балбеса, старательно копируя "папу".

И работа закипела. Под чутким руководством Чебурашки из кладовых выкатывались бочки с медовухой. Из них лихо вышибалось дно, а содержимое перекочевывало в чан, под которым уже весело мерцали первые язычки пламени. Чан был так велик, что спокойно вместил в себя все годовые запасы хмельного Василисы.

Чебурашка задумчиво посмотрел на опустевшие бочки, положил палец в рот и принялся теребить "папу" за рукав:

- А что же теперь посадская дружина пить будет?

- Вот именно! - яростно кукарекнул в зеркало Никита Авдеевич. Трюмо шарахнулось в сторону, а медведица поспешно оттащила разъяренного петуха за хвост:

- Остынь, Никита Авдеевич. Зеркало-то здесь при чем?

- Нет, ну ладно, Иван, - продолжал кипятиться петух, барахтаясь в лапах Василисы, - разболтался там, в тридевятом царстве, дури нахватался, но Чебурашка! Ты смотри, что творит. Все закрома ему вывернул. И это наш домовой! Чем он его взял, а? Василиса? В толк не возьму.

- Ты Ивана не хай! Вижу, в нем ум государственный рождается. Мы вот Чебурашка туда, Чебурашка сюда, а Иван ему должность придумал, начальником поставил. Вот он и старается. Ты смотри, какой гордый стоит. Нам еще у Ивана поучиться придется, как с челядью ладить. Не пойму только, почему он от имени своего отказывается. Папой величать себя требует... Странно это.

- Не Иван это! Помяни мое слово, не Иван! Подменыш! Басурман! Нехристь!

- Да какой же он нехристь? Ты посмотри, какой крест здоровенный на груди болтается.

К тому времени огонь в костре набрал силу и прекрасно освещал всех участников ночного действа. Но Никита Авдеевич смотрел не на крест. Глаза разъяренного петуха налились кровью при виде пара, со свистом вырвавшегося из длинной витой трубки Алхимериуса.

- Убью басурмана!!! - Петух таки вывернулся из лап медведицы и рванул вперед. На этот раз поймать строптивого воеводу Василиса не успела. С треском всполошенное трюмо вломилось в кусты, уворачиваясь от квохчущего петуха.

- Все! Хватит с меня! - донесся до Василисы удаляющийся крик зеркала, сопровождаемый яростным хлопаньем крыльев. - Варварство! Дикая страна! Так обращаться со специалистами! В эмиграцию... Прощай, сестра!

- Прощай... - обиженно пискнуло маленькое зеркальце, стиснутое в лапе Василисы.

6

Взмыленные черти как угорелые носились с ведрами между колодцем и костром. Проклятая трубка требовала неимоверного количества ледяной воды. Чуть зазеваешься - и из нее вместо вонючей жижи начинал вырываться не менее духовитый пар. На крылечке уже стояло первое ведро самогонки.

- Может, хватит, папа? - умоляюще спросил Бывалый, запаленно дыша. Трус и Балбес с надеждой косились в сторону бригадира, не прекращая, впрочем, работу.

- Никак нельзя, - категорически покачал головой Чебурашка, не дав вмешаться Илье. - Я уж не знаю, что из нашей медовухи получилось, - домовой выразительно посмотрел на ведро первача, - но раз начали, будем стоять до конца. Пока из трубки капать не перестанет.

- Да кто ты такой? - возмутился Бывалый, тяжело поводя боками.

- Прораб, - гордо сообщил Чебурашка, так высоко задрав нос, что бумажная треуголка слетела с его ушей и плюхнулась в ведро с переработанной медовухой.

- Папа! - рванул на груди невидимую рубаху Бывалый. - Скажи хоть, за что страдаем? - В его когтистых лапах остались черные шерстистые пучки волос.

- Ша, братва! Брэк! - Илья взял черпачок, погрузил его в ведро и протянул Бывалому. - Ты уж на прораба нашего не обижайся. Он все-таки только-только из домовых в люди выбился.

Чебурашка горестно хлопотал над разбухшей духовитой треуголкой, так и сяк пытаясь пристроить ее на уши. Шапка прорывалась, и коричневые ушки постоянно вылезали из-под размазанных газетных статей.

- И не расстраивайся так сильно, - продолжал меж тем Илья, глядя на Бывалого мутными глазами. Он уже успел снять пробу с неразбавленного пойла и теперь был в плывущем состоянии, располагающем к лирике. - Три ведра... и все. Я думаю, до утра хватит... а потом что-нибудь придумаем. Ну-ка хлебни, чертушка. Оцени качество.

Бывалый осторожно нюхнул и передернулся так, что полковша выплеснулось на землю.

- Ты что? - рассвирепел Илья, с трудом поднимаясь со ступеньки. - А ну пей! - Его пальцы попытались сжаться в кулак, но не послушались и сложились в дулю. Бывалый, памятуя недавние подвиги бравого капитана, решил, что "папа" собирается сокрушить его каким-то неведомым страшным приемом, и торопливо опрокинул в себя остатки литрового ковша неразбавленного спирта с целым букетом сивушных масел. Узкие зрачки кошачьих глаз Бывалого расширились, воздух со свистом вырвался из косматой груди и возвращаться назад не собирался. При виде мчащегося на него бригадира Трус, только что отошедший от колодца, выронил ведро, но Бывалый не дал ему упасть. В немыслимом фантастическом прыжке, которому позавидовал бы любой голкипер, черт перехватил заветную емкость и направил струю в широко открытую пасть. Трус и Балбес, бросив работу, осторожно приблизились к бригадиру. Бывалый, с трудом отдышавшись, помотал рогатой головой. Его зрачки медленно, но верно начали принимать первоначальную форму. Икнув пару раз, он уставился на своих сограждан из суверенного болота, блаженно улыбнулся, затем нахмурился и зарычал:

- Кто разрешил работу бросить? Слыхали? Тринадцать ведер, и все!

- Сделаем, - испуганно проблеяли черти.

- Смотрите! - Илья, покачиваясь, стоял на крыльце. - У нас с этим строго... ик! - Он растопырил пальцы рук, пытаясь изобразить ими что-то чертям. - За базар ответите... - Капитан грузно осел на ступеньки. - Как закончите, доложить.

Илья привалился к стене и поманил к себе пальцем прораба.

- Все хотел узнать, это откуда? - с трудом ворочая языком, вопросил Илья, ткнув в трубку, над которой трудились черти. Заглянув из-под его руки, Чебурашка определил направление, не спеша вернулся на место и, коротко вздохнув, ответил:

- Ведун у нас был. Башковитый мужик. Все камень философский искал и этот... как его... илисир.

- Чего?

- И-ли-сир, - старательно пояснил домовой, - илисир этой... как его... жизни.

- А-а-а... ну и как? Нашел?

- Нашел, - лаконично ответил Чебурашка.