Роджер Желязны - Блеф

Вонищенка шла по запруженной Ист-Вилидж-стрит, стараясь не терять терпение от того, как Си-Си Райдер пялится на витрины. Казалось, через каждые три метра эта милая девушка с рыжими торчащими волосами замечала в витрине что-то такое, что только и мечтала купить. Хорошо хоть, не заходила внутрь и не заводила разговор. Вонищенка уже готова была предложить ей вернуться в помещение на верхнем этаже, где обитала сочинительница песен, когда услышала позади голос с характерным каджунским акцентом.

– Эй, вы обе, куда шагаете?

Тело гиперактивной девушки-подростка было затянуто в полосатое трико танцовщицы, на ногах ее были золотистые кроссовки. Корделия, племянница Джека. Она выскочила из ресторана, в который только что собиралась зайти. Схватила Вонищенку и Си-Си под руки и затащила в «Ривьеру» прежде, чем те успели что-то возразить. Как только они оказались внутри, Си-Си стряхнула ее руку, но они не стали возражать, когда девушка нашла им столик. Вонищенка хорошо знала, что лучше не возражать, чтобы не получить себе в наказание смертельно обиженного подростка.

– Так вы еще не видели, как Розмари к тузам обратилась, по телику? – спросила Корделия, открыв меню и тут же его захлопнув. – Присоединишься, Вонищенка?

– Меня никто не просил, – ответила Вонищенка, делая вид, что внимательно читает меню. – А ты сама?

Поглядев поверх огромной папки меню, Вонищенка с удивлением увидела на лице Корделии искреннее отвращение. Ей удалось остановить девушку на всем скаку, возможно, впервые в жизни.

– Я, это, больше никогда такого не сделаю, – ответила Корделия и уперлась взглядом в меню. – Ударить кого-нибудь могу, сама знаешь. Но это больше никогда в жизни не сделаю. Так нельзя.

– Я не уверена, что это хорошая идея. «Комитет бдительности» из тузов не то, что нужно этому городу.

Си-Си поглядела на Вонищенку и Корделию, извинилась и встала.

– Давно Джека видела? – спросила Корделия Вонищенку, внимательно проводив Си-Си взглядом, невинно поглядев на нее широко открытыми глазами.

– Ага. Он спрашивал, не видела ли я тебя. Никогда не думала, что стоит иногда хоть звонить дяде?

В хриплом голосе Вонищенки отчетливо читалось раздражение.

– Я была так занята на этой работе в «Глобал Фан энд Геймс», и все такое…

– А еще ты просто не хотела с ним разговаривать, так?

– Даже не знаю, что сказать…

Корделия смутилась.

– В смысле, все так, будто он мне теперь совсем чужой. Ты не поймешь. Меня воспитали в строгой вере. Учили, что гомо… такие, как Джек, что это один из худших грехов.

– Это не так, и он все равно тебе дядя родной. Он жизнью ради тебя рисковал, а ты ему даже позвонить не хочешь. Какая радость, что ты столь крепка в своих понятиях о добре и зле.

Вонищенка произнесла это с явным отвращением и махнула рукой невольно.

– Майкл ему хороший друг. Я никогда еще не видела Джека таким счастливым.

– Ага, точно, Майкл, сукин он сын! Я его в клубе видела, в Виллидж, на прошлой неделе. Он там был не один и не с дядей Джеком, – взбешенно ответила Корделия.

– У вас все в порядке? – спросила Си-Си, усаживаясь и оглядывая обеих.

– Эй, без проблем, – ответила Корделия, отмахиваясь от официантки. – Так ты выполнишь мою просьбу или как?

– Каждый раз ты спрашиваешь, и каждый раз я отвечаю. Нет, – ответила Си-Си, раздраженно мотнув головой. – Я хочу просто сочинять песни, записываться понемногу, дома. Мне не нужна публика, я не хочу этого, совершенно точно.

– Си-Си, но публике ты нужна. Это на благо и жертвам Дикой Карты, и жертвам СПИДа. Ты способна им посочувствовать больше, чем кто-либо.

Вонищенка увидела, как лицо Си-Си окаменело при упоминании вируса Дикой Карты. Потребовались годы лечения и приема лекарств и еще бог знает чего, чтобы вернуть ее обратно в человеческое состояние. Для Си-Си самым страшным и реальным кошмаром была мысль о том, что она может снова превратиться в оживший вагон метро, движимый лишь ненавистью. Или что-то еще, куда худшее. Си-Си не любила о таком разговаривать.

Си-Си Райдер держала свои эмоции железной хваткой, не позволяя им превышать некий предел, весьма низкий. Если она продолжит принимать успокоительные и антидепрессанты, которые ей прописали, то не сможет писать песни. А неспособность творить еще хуже, чем перспектива вернуться в прежнее состояние. Поэтому она старалась избегать ситуаций, в которых могла бы потерять контроль над собой. Даже Тахион не смог в точности сказать ей, что может стать спусковым механизмом внутренних трансформаций, в результате которых она снова изменится. Вонищенка не могла понять, как Си-Си удается жить в таком постоянном страхе, продолжая при этом писать песни. С другой стороны, она прекрасно понимала, почему Си-Си сторонится публики. И вполне одобряла это.

– Нет.

Голос Си-Си был таким же напряженным, как и мышцы ее тела, хотя было вполне очевидно, что она держит под контролем тот эффект, который произвел на нее этот разговор.

– Это могло бы стать твоим грандиозным возвращением…

– Корделия, невозможно вернуться туда, где тебя никогда не было, – с трудом улыбнувшись, сказала Си-Си. – Уверена, на это место достаточно куда более подходящих кандидатов.

– Твои песни записывают лучшие из лучших. Питер Гэбриэл…

Корделия прервала свою хвалебную песнь, когда ей принесли бургеры, но лишь на мгновение.

– …«Симпл Майндз», «Ю-Ту»… пора тебе показать всем им, на что ты способна.

Утомившись этим спором и успокоившись на том, что Си-Си продолжала стоять на своем, Вонищенка протянула нити сознания через весь город, оглядывая его глазами своих зверей-разведчиков. Темнота, яркий свет, голод, удовлетворение, напряженное предвкушение охоты, холодящий страх преследуемых. Смерть, рождение, боль. В жизни столько боли, каждую ее минуту. Почему же эти дураки-люди постоянно пытаются сотворить ее больше, играя в свои ничтожные игры? Играя с живыми существами. Она коснулась сознанием белки с перебитой спиной. Ее сбила машина, рядом с Вашингтон-Парк. Вонищенка усилием воли отключила ей сердце и мозг одновременно, избавляя от мук. У Центрального парка серый, сын черного и полосатой, метнулся в дубовую рощицу и спрятался в кустах. Потом резко развернулся и разодрал нос доберману, который его преследовал. Вонищенка почувствовала восторг кота, и спустя мгновение он почувствовал прикосновение ее ума и сердито зашипел. Не ощущая необходимости удерживать контакт насильно, Вонищенка двинулась дальше. Позволила себе потратить еще мгновение на то, чтобы убедиться, что последние котята черного и полосатой надежно укрыты в тепле тоннеля под Сорок Второй.

Ее глаза снова вернулись в нормальное состояние, и она поняла, что разговор между Корделией и Си-Си прервался.