Кэролайн Черри - Подвальная станция

Это сразу встревожило его, во-первых: если Най с ним и знаком, то в одностороннем порядке, а во-вторых, он вспомнил, кем был Най, и подумал о том, как бы Ариана Эмори отреагировала на подобное описание ситуации.

На долю секунды он даже как бы пожалел, что этой суки уже нет. Ариана действительно была сукой, но он потратил двадцать лет, чтобы научиться читать ее мысли. Этот человек был абсолютно незнакомым. И это наполняло его растерянностью.

— По ряду вопросов мы противостояли друг другу, — пробормотал Корэйн так, как он бормотал аналогичные фразы другим преемникам за свое долгое пребывание в должности, — но только не в общем стремлении к благу государства. Я чувствую утрату, сир. Я не думаю, что когда-нибудь давал ей это понять. Но я не думаю, что кто-нибудь из нас в действительности осознает, чем станет Союз без нее.

— Мне надо обсудить с тобой серьезные вещи, — сказал Най, так и не отпуская его руки, — относительно того, что главным образом занимало ее ум.

— Я буду рад встретиться с тобой, когда тебе будет удобно, сир.

— Если ты по своему графику располагаешь временем, сейчас.

Такие вещи Корэйну не нравились: внезапные встречи без предварительных договоров. Но это были новые отношения, важные отношения. Ему претила мысль о том, чтобы начать их с извинения и отказа от разговора.

— Как пожелаешь, — сказал он и, в итоге, оказался в офисе, прежде принадлежавшем Эмори, с Наем, сидящим за столом, без Флориана и Кэтлин, но в присутствии эйзи по имени Аббан из персонала, чьи седые волосы не были покрашены: без всяких претензий, не чета Наю, посеребренному брюнету, которому уже сотня уже наверняка стукнула, и, по всей вероятности, его эйзи было не меньше. Аббан им обоим принес кофе, а Корэйн сидел, задумавшись на глазах журналистов и политиков, следящих за каждым движением за стенами этих кабинетов, отмечающих каждый звонок, каждый визит.

События ускорялись без всякой элегантности.

— Я думаю, ты знаешь, — сказал Най спокойно, попивая кофе, — что многое изменилось. Я уверен, что ты знаешь, что я выставлю свою кандидатуру в Совет.

— Это не удивило бы меня.

— Я — хороший администратор. Хотя и не такой, как Ари. Таким, как она, я быть не могу. Просто не сумею. Мне бы хотелось, чтобы пошел проект Надежда: он был очень дорог ее сердцу. И я лично верю в него.

— Я думаю, что ты знаешь мое мнение.

— У нас будут разногласия. Философские. Если меня выберут по научному округу… — Он сделал глоток кофе. — Но самая насущная проблема — я думаю, ты понимаешь — это дело Уоррика.

Сердце Корэйна забилось чаще. Ловушка? Предложение?

— Это ужасная трагедия.

— Это страшный удар для нас. Как глава — бывший глава — службы безопасности Резьюн, я о многом разговаривал с доктором Уорриком. Я могу сказать тебе, что это была личная беседа, что это была ситуация, в которой проявились.

— Ты говоришь, что он признался?

Най беспокойно откашлялся и отпил еще кофе, затем посмотрел прямо в глаза Корэйну.

— Ари вечно заводила интрижки с ассистентами. Так вышло и сейчас. А Джастин Уоррик — клан Джордана. У доктора Эмори и Джордана Уоррика — старая вражда.

Все больше и больше запутывалось. Корэйн ощущал необъяснимую тревогу от такой откровенности со стороны незнакомого человека. И не произнес ни слова в паузе, которую Най оставил для него.

— Ари перевела Экспериментального, который фактически принадлежал семье Уорриков, — продолжал Най, — чтобы надавить на мальчика, чтобы надавать на Джордана. Все это нам сейчас ясно. Мальчик действовал самостоятельно, чтобы спасти своего приятеля, отослал эйзи к людям, которых он считал друзьями своего отца. К несчастью — вопрос этот до сих пор не прояснен — существовали иные связи, ведущие к партии Рочера. И к экстремистам.

Проклятье. Подобное свидетельство означало неприятности. Конечно, ему дали почувствовать угрозу.

— Разумеется, мы вызволили эйзи, — сказал Най. — Вот как обстояло дело. Эйзи так и не попал к Ари: он находился в больнице под наблюдением. Однако Джордан Уоррик узнал, что сделала Ари — с его сыном. Он застал ее в лаборатории, одну. Они поспорили. Ари ударила его, он ударил ее, она разбила голову о край стола. Это не было убийством. Это стало убийством, когда он использовал лабораторный стул, чтобы повредить трубопровод, захлопнул дверь криогенной лаборатории и поднял давление в этой линии. К сожалению, инженеры не могли не понять, что повреждения не случайны.

— Совет разберется с этим.

Убийство, в котором замешаны двое Особенных. И очень опасный третий, слишком много возлагающий на него. Корэйн погрел руку крошечной чашечкой, ощущая озноб.

— Уоррик не хочет, чтобы это дело дошло до суда.

— Почему?

— Закон имеет над ним ограниченную силу, но репутация может быть испорчена. В частности, репутация сына.

— То есть — прости меня — кто-то разъяснил это ему.

Най покачал головой.

— Мотив высветится во время суда. Невозможно избежать этого. Для нас существуют и другие аспекты. Мы собираемся утаить часть информации по этому делу. Поэтому я и хотел поговорить с тобой — потому что важно, чтобы ты понимал, что к чему. Мы знали о твоем разговоре с доктором Уорриком. Мы оба знаем, как широко может распространиться расследование, если оно начнется. Мерино может удержаться в рамках, но Рочер — нет, если это дело будет рассматривать Совет. И то, что из этого получится — отнюдь не в наших интересах, не в твоих интересах, определенно не в интересах Департамента Обороны и нашей национальной безопасности, это даже не в интересах Джордана Уоррика. Он признался. Он не хочет давать показания — он не может доказать, ты понимаешь, посредством психоскопии; а показания юного Джастина, данные под психоскопией, убийственны для Джордана. Мы не хотим использовать их против его отца. Мальчик достаточно натерпелся и будет бессмысленной жестокостью притягивать его к делу, в котором убийца обладает «запасом безопасности».

В комнате вдруг стало темно. Корэйн подумал о записывающей аппаратуре. Он был абсолютно уверен, что она сейчас включена и находится где-то здесь.

— О чем ты просишь меня?

— Мы не хотим выносить проблемы Ари на широкую публику. Мы не думаем, что это послужит какой-нибудь разумной цели. С одной стороны, мы прекрасно понимаем, что спровоцировало доктора Уоррика, и мы ему чрезвычайно сочувствуем, с другой стороны, мы очень опасаемся, что вопросы свидетелей усложнят дело. И хотя нам бы очень хотелось достать Рочера — такая линия опроса только предоставит ему сцену, которую иначе ему нигде не получить. Хуже того, это даст ему право самому повышаться в деле. Я не думаю, что ты хочешь такого оборота больше, чем мы.