Олег Дивов - Выбраковка. Ночной смотрящий

Зыков, покачиваясь с пятки на носок, буравил взглядом «девочку» и что-то соображал.

Котов быстро и ловко снимал с руки отпечатки пальцев. Закончив, проставил на дактилокарте номер и открыл свой ящичек. Внутри оказались большущие одноразовые шприцы и полиэтиленовые ампулы с чем-то черным. Котов распаковал шприц, присоединил толстую и длинную, сантиметров десять, иглу, проткнул ампулу, набрал черной жидкости. Оставил шприц в ящичке, влез на нары с ногами и попробовал тело перевернуть.

– Держу, – сказал Зыков сзади, подходя и направляя ствол телу в область почек.

– Не надо, отдыхай, – разрешил Котов. – Он никакой вообще. Они все никакие. У них завтра-послезавтра конец цикла. Ты что, не видишь, девка с голой жопой лежит и не парится? Один вожак еще пыхтит.

– Как ты это чувствуешь? – изумился Зыков, отходя назад и оглядываясь на неподвижного вожака.

– Ненавижу гада, вот и чувствую… – Котов с натугой опрокинул тело на спину. Как бревно. Уселся «клиенту» на грудь, с треском разодрал футболку, зашарил по ребрам. – Тоже молодой парень, черт побери. Смену они себе выращивают, что ли, суки. Давай!

Зыков протянул шприц. Котов прицелился, сказал «И-и раз!» и на выдохе, нажимая всем корпусом, с отвратительным хрустом загнал иглу «клиенту» между ребер.

– Есть! – Котов на секунду замер, а потом очень проворно соскочил с нар. – Ага, пошло-поехало!

Тело ожило, дернулось, всплеснуло руками, попыталось кувыркнуться обратно на живот. Не смогло и начало корчиться. Зыков и Котов синхронно полуотвернулись, один налево, другой направо, следя, не шевельнется ли на нарах еще кто.

Тело билось в судорогах, подскакивало, махало руками, мотало головой. Лицо и кисти быстро темнели. На губах выступила пена.

Грохнулся на пол стоптанный ботинок.

Тело сделало «мостик», простояло в таком положении несколько мгновений и упало на нары мертвое, растянув в страшном оскале черные губы.

– Уффф… – выдохнул Зыков.

– В анамнезе: колбасит, – сообщил Котов внезапно севшим голосом. – В эпикризе: плющит. Очень хорошо. Никто не реагирует, даже вожак. Можно спокойно работать.

– Как это быстро всегда, – протянул завороженно Зыков. – И до чего же противно! Сколько раз уже гляжу…

– Шестьдесят девять, – сказал Котов, пинком отправляя под нары башмак покойника. – Шестьдесят девять раз глядишь.

– А ты?

– Девяносто два. Скоро юбилей. И тоже до сих пор не привыкну. Ничего, брат. Зато я с каждым разом все лучше понимаю – они уже не люди. Больше не люди. А значит, нечего их жалеть.

– А кто их жалеет? – удивился Зыков. – Я не жалею.

– И я. Ладно, следующий…

Котов пошел к очередному телу, Зыков снова закинул обрез на плечо и опять уперся взглядом «девочке» промеж ягодиц.

– Слушай, Кот, – спросил он. – А ты когда-нибудь бабу в жопу е…л?

Котов – он накатывал краску на пальцы следующего «клиента» – от изумления аж передернулся.

– То есть?

– Чего «то есть»? Я спрашиваю – е…л?

Котов посмотрел на Зыкова, потом на «девочку», потом опять на Зыкова. И очень сильно переменился в лице. Оно и так у него было не ахти какое, а теперь совсем осунулось.

– Мужик, окстись… – пробормотал Котов. – С ума сошел? Только не это.

– Да я ничего… – невинным тоном сообщил Зыков. – Просто интересно.

– Правда? – Котов глядел на напарника весьма недоверчиво.

– А в чем дело-то? Ладно, Кот, не хочешь рассказывать – не надо.

– Почему же не хочу… – Котов все еще сверлил Зыкова подозрительным взглядом. – Ну, допустим, бывало. И не раз.

– И как оно?

– Да понимаешь… – Котов вернулся к своему занятию. – Я, наверное, толком не раскусил это дело. У меня почти каждая подружка рано или поздно сама предлагала – давай попробуем. Чисто из любопытства. Все же знают, что так можно, но не понимают, какой в этом кайф. Ну и пробовали. Чтобы понять.

– И чего они потом говорили?

– Говорили, больно, но интересно. Второй раз почему-то не просили. Наверное, у меня женщины были под такой секс не заточенные. Я потом в газете прочитал, что для этого нервные окончания должны быть сдвинуты к прямой кишке. И уж тогда…

– А тебе как было? – не унимался Зыков.

– Говорю же – не раскусил. Мы еще всегда по пьяни это делали. А ты ведь знаешь, какой я по пьяни. Никакой. Вот как наша клиентура сегодняшняя.

– Угу…

– Чего «угу»? – Котов поднял глаза: Зыков опять таращился на «девочку».

– Робокоп, я тебя умоляю, – действительно взмолился Котов. – Не думай о ерунде. Лучше меня страхуй.

– Да чего тебя страховать-то… Сам говоришь – нечего.

– Тогда просто стой и не дергайся! – взорвался Котов. – Ты что, совсем мальчик? Не знаешь, с кем дело имеешь?!

– Подумаешь… Не так уж это опасно. Вообще кто придумал, что случайные заражения бывают?

– А вдруг?! Если этот вирус, который ее перекосоебил, еще не выдохся?! – Котов судорожно дернул рукой, чтобы посмотреть на часы. – И потом… Потом… Да ты представь на секундочку, кого она жрет и какая дрянь после этого у нее в крови плавает! Там самая ерундовая зараза – сифилис! Ей-то до фени! А тебе п…ц! Стопроцентный! Жить надоело?!

– У меня есть три гондона, – безмятежно сообщил Зыков.

Котов от этого заявления потерял дар речи и только отдувался.

– Ну, Котик… – ласково попросил Зыков. Видно было, что он для себя все уже решил. – Ну что тебе стоит?

Котов шумно выдохнул.

– Нет, я понимаю… – пробормотал он. – Я же образованный, я читал. Нассать врагу на голову или, допустим, сожрать его печень… Или в жопу трахнуть. Даже мертвого, вот как сейчас…

– Ничего она не мертвая!

– Это она не мертвая?! – взвился Котов. – Это она-то не мертвая?!

– Ну ладно, ладно… – Зыков выставил в сторону Котова широченную ладонь. – Физически практически мертвая. Теоретически. А юридически?

– Терминатор, ты мудак, – сообщил Котов упавшим голосом.

– Ну, Котик… Котярушка… Что тебе, жалко, что ли?

– Ты в курсе, что так поступают дикари? А ты кто? Сержант Зыков, очнись! Ты что, папуас?

– Сам ты папуас!

– Нет, ты что, людоед? С какой-нибудь Новой Гвинеи, мать ее? Ты взрослый русский человек! Со средним специальным образованием! К тому же при исполнении служебных обязанностей…

– Друг называется… – вздохнул Зыков.

Котов склонил голову набок, отчего стал еще больше похож на грифа-падальщика, и с тоской поглядел на приунывшего здоровяка.

– Друг, – поизнес он негромко. – Конечно, друг.

– И ни хрена не друг. Как оказывается… – Зыков отвернулся и демонстративно потупился.

– Да делай ты что хочешь! Пожалуйста! Разрешаю! Вперед! И с песней!

– Пра-а-вда? – спросил Зыков, немного поворачиваясь обратно, чтобы искоса недоверчиво глянуть на Котова.

– Да! Но учти, Терминатор… Если подхватишь от нее… гангрену – подохнешь в одиночестве. Я к тебе в больницу ходить не буду!