Олег Дивов - Выбраковка. Ночной смотрящий

– Заждался и перегорел, – заметил Гусев, слезая с парты и доставая чехол с аптечкой.

– Слушай, Пэ, – задумался шеф. – Ты на работе тоже клиентуре лекции закатываешь?

– Интересное кино! А что такое «птичка», по-вашему? Ее же читать секунд тридцать! Одно спасение – игольник уже у клиента в ухе. Как правило...

Они пересекли класс и остановились над лежащим в углу бездыханным телом. Голову Валюшок себе не расшиб, но вид у парня оказался неважнецкий. Парализатор мгновенного действия не мешал ему дышать, и глаза жертвы тоже слегка шевелились. Боли в этих глазах оказалось столько, что шеф поспешил отойти подальше.

Гусев присел на корточки, отыскал на бедре у Валюшка желтое пятнышко хвостовика-стабилизатора, осторожно потянул за него и вытащил иглу.

– Одна из трех, – сказал он. – Надо было ниже брать. Парта дурацкая помешала. Ничего, Леша, потерпи. Так надо, сам понимаешь.

Валюшок страдальчески всхлипнул. За месяц тренировок ему, как положено, рассказали про выбраковку все, что можно. Но фирменный гусевский приемчик в стандартный набор не входил. Более того, никто о нем и не знал, кроме шефа и тех, кто вместе с Гусевым работал. Случись Гусеву или его ведомым проболтаться, Агентство устроило бы своему эксцентричному ветерану настоящий остракизм. Скорее всего другие ведущие и командиры групп не без основания сочли бы Гусева законченным подонком. Не говоря уже о том, что никакой педагогикой здесь и не пахло, а вот психопатия цвела махровым цветом. Учить ведомого жизни, стреляя в него, значит навсегда поселить в душе человека ту самую боязнь пополам с ненавистью, о которой Гусев только что распинался. Правда, направлена была бы эта сильная эмоция не против окружающего мира, а против самого ведущего.

Но Гусев считал иначе.

– Вот теперь, – сказал он, доставая шприц с антидотом, – ты знаешь, коллега, что тебе предстоит делать с людьми. Со всяким отребьем, с нравственными уродами, с врагами общества и лично твоими врагами. Но все-таки с людьми, способными кое-что чувствовать. Ты будешь направо и налево раздавать боль. Жуткую боль. Невыносимую.

Он ввел парализованному лекарство и широко улыбнулся.

– Сейчас отпустит, – пообещал он. – И если ты к этому моменту не передумаешь, то милости просим в наше скромное Агентство социальной безопасности. Знаешь, как меня на днях один милиционер обозвал? «Вождь палачей», вот как. А я, дурак, все думал, что последний из могикан.

Патруль им достался самый «урожайный» – с восемнадцати до двух ночи, это Гусев нарочно попросил. Валюшок явился на инструктаж в положенное время, был тих, скромен и по сторонам лишний раз не оглядывался. Хотя посмотреть было на что – сегодня по центру города заступала группа Мышкина и еще четыре тройки, одна другой колоритнее. И все сидящие в классе, разумеется, нет-нет да бросали взгляд на новичка. Без комментариев вслух, но с откровенной тоской. Внешность и манеры новоиспеченного выбраковщика для ветеранов свидетельствовали об одном – АСБ вырождается. Сегодня в классе собрались матерые волки, этакие шерифы без страха и упрека, привыкшие к тому, что они – персонифицированный Закон. Люди, безоговорочно уверенные в том, что, если бы не их желание до последнего вздоха служить обществу, мир бы точно рухнул.

Валюшок, по их понятиям, даже на помощника шерифа не тянул. Не было у него в глазах безоговорочной готовности по первому зову бросаться на выручку добрым гражданам. Вот хоть ты тресни – не было. Так, еще один молодой дурак, решивший, что ему на работе позволено будет вволю покуражиться. Ну и, разумеется, ощущать себя более защищенным от всяческих неожиданностей в обычной жизни.

Гусев, который эту повисшую в воздухе легкую неприязнь отлично чувствовал, на всякий случай поймал взгляд сидевшего неподалеку Мышкина и ему подмигнул. Но Мышкин только неопределенно двинул гигантской нижней челюстью и отвернулся.

«Тем лучше, – подумал Гусев. – Значит, у парня будет меньше шансов сдружиться с нашими бравыми паладинами и нахвататься от них всяких глупостей. Вон тот же Мышкин на днях нес какую-то околесицу насчет господствующей расы и ее великого предназначения. Наверное, это лозунг “У нерусских не покупаем” так на него подействовал. Жутко внушаемый этот Мышкин. Прочтет какую-нибудь шизоидную книжку и тут же заделывается апологетом новой веры. Сначала он был убежденный йог, потом жуткий антисемит, в прошлом году из церквей не вылезал, а теперь, по-моему, в нацисты метит. А у него ведь, извини-подвинься, почти тридцать человек, и всем им он постоянно мозги компостирует... Может, подарить ему что-нибудь про экстрасенсорику? Действительно, пусть откроет в себе волшебный дар ясновидения и общается с Космосом. Хотя нет, опасно – вдруг ему прямо из недр мироздания какая-нибудь чушь послышится...»

– ...и обязаны немедленно прибыть в указанную точку, – привычно бубнил шеф. – Также прошу обратить внимание на особую корректность в общении с сотрудниками МВД. Не далее как вчера один из бойцов группы... неважно, какой группы, позволил себе грубость и нетактичное поведение. С этим надо кончать. Хотя по статусу Агентство и находится в равных условиях с МВД, тем не менее одна из наших основных задач – всемерная и неукоснительная поддержка...

– Пусть тогда сами дворняг отстреливают, – прогудел Мышкин. – Если, значит, в равных условиях. А то, короче, совсем обнаглели, взяли моду языки распускать. Мне все Данила рассказал, не извольте сомневаться.

Шеф смерил Мышкина оценивающим взглядом.

– Чтобы это – в последний раз! – процедил он.

– Я больше не буду, – пообещал Мышкин вызывающим тоном. В классе одобрительно захихикали.

– А ты что, тоже в милиционеров камнями бросаешься? – удивился шеф. – И еще забраковать обещаешь?

– А-а... Никак нет, товарищ начальник. Я по поводу, так сказать, выкриков с мест. Но если, значит, какого мента надо забраковать – милости просим. Как говорится, перед законом все равны.

– Но некоторые равнее других, – негромко ввернул Гусев.

Все головы в классе словно по команде обернулись к нему.

– Вы на что намекаете, товарищ Гусев? – прошипел начальник отделения.

– Я ни на что не намекаю, шеф. Я просто говорю, что АСБ в принципе стоит над законом. Но из этого вовсе не следует, что мы должны стрелять в бродячих собак. Дворнягами обязаны заниматься органы санэпиднадзора. Их что, упразднили? Или в городе ни одной двуногой сволочи не осталось? Мы что, получается, всех гадов уже поубивали? Может, я тогда домой пойду?