Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

Навестить больного пассажира явился сам капитан. Корабль шел к орбитальной станции по инерции, с выключенными двигателями, и капитан мог свободно бродить по отсекам, не показываясь в рубке до середины дня по времени Нью-Чикаго. Он пришел вместе с корабельным врачом, а за ними следовал человек с металлическим баком.

Они посовещались, как быть с драконом, поначалу не обращая внимания на присутствие Дона. Но ни один из них не знал языка свиста, на котором общались драконы, и поневоле им пришлось обратиться к Дону. Через него Сэр Исаак снова взялся твердить, что без сиропа ему никак, сироп для него лучшее тонизирующее средство. Капитан встревожился.

— Я где-то читал, что сахар действует на них так же, как на нас алкоголь.

Дон снова перевел сказанное венерианцем: тот просил всего лишь лечебную дозу.

Капитан повернулся к судовому врачу.

— А что нам скажет по этому поводу эскулап?

Доктор уткнулся глазами в переборку.

— Капитан, все это относится к моим служебным обязанностям примерно так же, как отбивание чечетки.

— Черт возьми, приятель! Меня интересует ваше мнение специалиста!

Врач повернулся к капитану.

— Очень хорошо, сэр. Я бы сказал так: если этот пассажир умрет потому, что вы отказали ему в просьбе, это будет выглядеть весьма и весьма скверно.

Капитан закусил губу.

— Будь по-вашему. Но черти б меня драли, если мне хочется, чтобы по моему кораблю шлялись несколько тонн пьяной драконьей туши. Дайте ему лекарство.

— Я,сэр?

— Вы, сэр.

Пока корабль в свободном полете, налить сиропу и дать его вылакать дракону невозможно. А пить через соску, как делают в невесомости люди, он не мог чисто физически. Но все было предусмотрено: сироп налили в бак, в каких на камбузе хранят в условиях невесомости суп или кофе. Бак был снабжен ручным насосом и шлангом.

С согласия Сэра Исаака было решено ввести конец шланга поглубже в его в глотку. Но никто, похоже, не горел желанием взяться за это дело. Хотя Draco Veneris Wilsonii [129] Дракон венерианский Уилсона (лат.). — раса цивилизованная, но залезть с головой ее представителю в зубастую пасть того и гляди грозило разрывом международных отношений.

Дон вызвался добровольцем, но, когда остальные тут же с радостью согласились, понял, что поступил опрометчиво. Он полагался на Сэра Исаака, но ведь и Лодырь, помнится, сколько раз нечаянно наступал ему на ногу. Дон надеялся, что дракон в состоянии справиться непроизвольными рефлексами. А то — что проку покойнику в извинениях.

Крепко удерживая конец шланга в нужном положении, он затаил дыхание: вот когда Дон порадовался, что сделал укол против тошноты. У Сэра Исаака, по драконьим понятиям, из пасти вроде как не воняло. Но у драконов на этот счет мерки другие, и Дон был рад, когда сделав дело, выбрался из пасти наружу.

Сэр Исаак с помощью Дона поблагодарил всех и заверил, что теперь быстро поправится. И, похоже, так и уснул, не успев досвистеть свое заверение до конца. Корабельный врач приподнял веко одного из глаз-стебельков и посветил в него карманным фонариком.

— Вроде, подействовало. Пусть теперь отлежится. Будем надеяться, что не помрет.

Все ушли. Дон оглядел своего приятеля и, решив, что сидеть с ним нет смысла, двинулся следом за остальными. В каюте не было иллюминатора, а Дону хотелось хоть разок посмотреть на Землю, пока она еще рядом. Нужный иллюминатор оказался тремя палубами ниже.

Они удалились от Земли всего на пятнадцать тысяч миль. Дону пришлось вплотную прильнуть к стеклу, чтобы увидеть всю Землю сразу. От планеты было ну просто не оторвать глаз — такая она была красивая, и Дон чувствовал легкую грусть от того, что ее покидает. Она висела на фоне бархатистого мрака, в котором сияли точечки звезд, и была залита солнечным светом, таким ярким, что слепило глаза. От этого зрелища просто дух захватывало.

Линия терминатора отодвинулась далеко в Тихий океан, взгляду открывались Гавайи и вся Северная Америка. Северозападную часть побережья окутывали грозовые тучи, но на Среднем Западе было довольно ясно, а Юго-Запад вырисовывался совершенно отчетливо. Дон легко нашел Нью-Чикаго, увидел Большой Каньон и, сориентировавшись по нему, приблизительно определил местонахождение ранчо. Он был уверен, что при помощи небольшого телескопа мог бы разглядеть саму школу.

Наконец он оторвался от иллюминатора и погрузился в легкую и приятную ностальгическую хандру. Но скоро замечания других пассажиров начали его выводить из себя — не обычное веселое зубоскальство туристов, а глубокомысленные реплики «бывалых» путешественников, покидавших Землю во второй раз. Он отправился обратно в свою каюту.

Дон вздрогнул, когда кто-то его окликнул по имени, и обернулся. К нему подплыл знакомый офицер с водером Сэра Исаака в руках.

— Кажется, вы дружите с тем ученым крокодилом, который летит в вашей каюте. Не отнесете ли ему эту штуку?

— Разумеется.

— Радист говорит, что надо бы ее отремонтировать получше, но, во всяком случае, теперь она снова действует.

Дон взял водер и направился к корме. Дракон, казалось, спал. Потом один его глаз повернулся к Дону, и Сэр Исаак просвистел приветствие.

— Вот ваша коробка, — сообщил Дон. — Вам ее пристегнуть?

Сэр Исаак вежливо отказался. Дон вложил прибор в суетливые щупальца, и дракон пристроил его как надо. Затем он пробежался по клавишам, проверяя, работает прибор или нет, и издавая при этом звуки, похожие на кряканье вспугнутых уток. Дракон остался доволен и заговорил по-английски:

— Достояние мое приумножено долгом перед вами за все то, что вы для меня сделали.

— Ну что вы, — ответил Дон. — Просто двумя палубами выше я встретил помощника капитана, и он попросил меня заодно занести ваш прибор.

— Я имею в виду не этот искусственный голос, а вашу своевременную помощь, когда я почувствовал сильное недомогание и пребывал в опасности. Без вашей сообразительности, без вашей готовности разделить ил с незнакомым чужеземцем и, между прочим, без вашего знания истинного наречия я мог бы лишиться шанса дожить до счастливой смерти.

— Да чешуя все это! — ответил Дон, чувствуя себя немного польщенным. — Мне ж это ничего не стоило.

Он заметил, что речь дракона стала замедленной и слегка невнятной, как будто его щупальца утратили свою обычную ловкость. Кроме того, речь Сэра Исаака была построена донельзя правильно и еще больше расцвечена кокни. Водер как попало смешивал придыхательные согласные, превращая т в ф. Дон был уверен, что землянин, учивший Сэра Исаака говорить, — истинный лондонец-кокни, с рождения слышавший колокола Сент-Мари-ле-Боу [130] То есть истинный кокни, родившийся на свет в пределах слышимости колоколов церкви Сент-Мари-ле-Боу на Боу-стрит в Ист-Энде, Лондон. .