Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

— Вот уж, наверно, Динко порадовался.

— Да ни капельки. — Текс наморщил лоб и посмотрел на Мэтта озадаченным взглядом. — Знаешь, что странно. Динко смотрел на это дело, будто преподал мне урок геометрии. Он сказал, что теперь, когда я убедился, что все делалось по закону, он хочет мне объяснить, почему решил научить меня правильно есть пирог. Он сказал даже, что понимает, будто я могу рассматривать этот приказ как недозволенное вмешательство в мою личную жизнь. Я ответил, что никакой личной жизни у меня больше нет. А Динко на это мне говорит, мол, ничего подобного, личная жизнь у меня есть, просто какое-то время она будет микроскопической. Затем он принялся объяснять причину, почему решил заняться моим поведением за столом. Офицер Патрульной службы, по его словам, должен уметь общаться с представителями самых разных слоев общества; если хозяйка дома, куда пригласили офицера, ест с ножа, тогда и офицер должен поступать так же.

— Ну это понятно.

— Потом он сказал, что кандидаты приезжают в Хэйуорт Холл отовсюду. Некоторые из них воспитаны в семьях и обществах, где хорошие манеры требуют, чтобы все ели из одного блюда пальцами… как это принято у мусульман. Но существуют общие правила, которые считаются нормальными среди высших слоев общества.

— Глупости! — возразил Мэтт. — Я сам видел, как губернатор Айовы закусывал, держа в одной руке сосиску, а в другой — кусок пирога.

— Наверняка это был не официальный банкет, — отмахнулся Текс. — Нет, Мэтт, мне кажется, Динко прав. Он говорил, что само по себе поведение за столом — или то, как я ем пирог, — не так уж важно, но это все складывается в общее воспитание, умение держать себя: например, нельзя говорить о смерти на Марсе или упоминать про нее в разговоре с марсианином.

— Вправду? — удивился Мэтт.

— По крайней мере, так говорит Динко. Он еще сказал, что со временем я научусь, как он выразился, «есть пирог вилкой» при самых разных обстоятельствах и на любой планете. Вот и все, на этом наш разговор закончился.

— Значит, весь вечер он читал тебе мораль?

— Ну не весь, минут десять.

— Почему тогда я не мог тебя найти? Я зашел в твою комнату перед самым отбоем, а тебя все еще не было.

— Я сидел в комнате у Динко.

— Да чем ты там занимался?

— Видишь ли, — Текс выглядел смущенным, — я писал… Я писал фразу «я всегда буду есть пирог вилкой» две тысячи раз.

Текс и Мэтт решили осмотреть весь корабль и действительно побывали на всех палубах, открытых для посещения. Но машинное отделение было заперто, а в коридор, ведущий к рубке управления, их не пустил вооруженный часовой. Они попытались снова заглянуть в иллюминаторы комнаты отдыха, но обнаружили, что теперь там был установлен порядок: у входа на палубу стоял старшина корабельной полиции и спрашивал у каждого из кадетов, какой тот здесь уже раз, и если кадет отвечал, что не первый, сержант его не пускал.

Что касается пассажирских палуб, юноши быстро поняли, что одна ничем не отличается от другой. Они было заинтересовались работой бортовых санузлов: их необычной и хитроумной конструкцией, необходимой для нормального функционирования в космосе. Но четыре часа — слишком большой срок, чтобы потратить его целиком на осмотр душевых и сантехники через некоторое время друзья отыскали спокойное место и в первый раз испытали самую характерную черту космических полетов — их монотонность.

Наконец, из корабельных динамиков донеслось:

— Приготовиться к ускорению! Начало через десять минут!

Юноши, вытянувшиеся на поролоновых матах и пристегнутые ремнями к палубе, почувствовали короткие рывки двигателей, разделенные довольно значительными промежутками времени, затем последовало долгое ожидание и, наконец, едва заметный толчок.

— Это нас присоединили к причальному тросу, — сказал сержант, расположившийся неподалеку от Мэтта. — Теперь они подтянут нас к себе. Ждать придется недолго.

Еще через десять минут последовала громкая команда:

— Высадить пассажиров! Попалубно!

— Отстегнуться! — скомандовал сержант и встал у люка.

Переход пассажиров с одного корабля на другой — процесс долгий, потому что соединялись корабли всего одним шлюзом. Группа кадетов, в которой находился Мэтт, ждала пока перейдут на борт учебного корабля четыре палубы, расположенные перед ними, и лишь после этого поднялась по трапу на седьмую палубу. Там был открыт люк, но за ним вместо пустоты виднелась гофрированная труба шести футов в диаметре. Посередине трубы был протянут трос. Вдоль троса, быстро перебирая руками, двигались кадеты: сейчас, в невесомости, они сильно смахивали на обезьян.

Когда пришла его очередь, Мэтт схватился за трос и стал двигать себя вперед. В пятидесяти футах за воздушным шлюзом гофрированная труба внезапно открывалась в другой отсек, и Мэтт оказался внутри своего нового дома, ПРК «Рэндольф».

Патрульный ракетный корабль «Рэндольф» в свое время был мощным и современным космическим крейсером. Его длина составляла девятьсот футов, а диаметр — двести, не очень много, но и не мало. Но теперь, в качестве учебного корабля, он имел массу достаточно скромную — примерно шестьдесят тысяч тонн. «Рэндольф» висел в космическом пространстве на расстоянии десяти миль от станции «Терра», позади нее, и двигался по одной орбите со станцией. Если бы «Рэндольф» оставался под влиянием их взаимного притяжения, он начал бы медленно двигаться по орбите вокруг космической станции, масса которой была в десять раз больше; но в целях безопасности кораблей, то и дело подлетающих к станции и покидающих ее, учебный корабль удерживался на постоянном расстоянии от станции.

Осуществить это было несложно. Масса Земли составляет шесть миллиардов триллионов тонн; масса космической станции «Терра» — одна стомиллионная одной миллиардной части массы Земли — всего шестьсот тысяч тонн. На расстоянии в десять миль от нее «вес» учебного корабля «Рэндольф» равняется приблизительно одной тридцатой унции, что соответствует на Земле весу масла на половине бутерброда.

Попав на корабль, Мэтт оказался в ярко освещенном отсеке странной формы — нечто вроде куска круглого торта. Группы молодых кадетов направлялись к выходу из отсека в сопровождении старших с черными повязками на рукавах. Один старший кадет двигался к Мэтту с непринужденной грацией человека, чувствующего себя в невесомости как рыба в воде.

— Девятнадцатое отделение? Кто из вас командир?

— Я, сэр, — поднял руку Мэтт. — Я командир отделения.

Старший кадет остановился, взявшись рукой за трос, от которого Мэтт так еще и не отцепился.

— Я освобождаю вас от исполнения обязанностей командира, сэр, — сказал он. — Но пока держитесь ко мне поближе и помогите собрать этих йеху [36] Слово изобретено британским писателем, общественным деятелем, деканом собора Святого Патрика в Дублине (Ирландия) Джонатаном Свифтом (1667–1745). Так назывались омерзительные на вид и чрезвычайно тупые существа, с которыми столкнулся Лемюэль Гулливер, сначала хирург, а потом капитан нескольких кораблей, попав в страну разумных лошадей-гуингнмов. . Вы, наверно, знаете всех в лицо?