Дмитрий Янковский - Большая Охота

Оставалось лишь ждать, когда ребята выскочат, чтобы попасть под мой огонь, или когда вспышки выстрелов обозначат места наличия амбразур, сквозь которые я смогу загнать пули внутрь. Через секунду боковая дверь взмыла вверх, открываясь, и один из смельчаков черной тенью скользнул на капот, по всей видимости в попытке занять место за гашетками пулемета. Хорошего в этом было мало — со своей точки достать выстрелом я его не мог, стервец надежно укрылся за лобовым окном. Если его и получится снять, то лишь когда он высунется, чтобы открыть огонь, но тут я могу и не успеть.

Но не успел я об этом подумать, как черная тень с коротким вскриком вскочила во весь рост, нелепо взмахнула руками и рухнула на шоссе, дергаясь в конвульсиях. Это было неожиданно, но я понял что происходит: в рядах противника находился мой союзник. Откуда он мог взяться? Да, большим количеством друзей я не мог похвастать, к тому же только один из них мог убивать беззвучно. И несмотря на то, что этого союзника не могло быть в живых, я выкрикнул изо всех сил:

— Коча!

В этот момент дверь «Гранда» захлопнулась, взвыла турбина, и машина рванулась вперед. Похоже, ребята поняли, что смотаться в данной ситуации для них лучший выход. Выйти из зоны поражения, посадить пулеметчика и расстрелять меня с большой дистанции. В данном случае для меня тоже было бы наилучшим отступить, только в другую сторону, но это годилось бы, если бы я был один. Наличие неожиданного напарника предполагало другую тактику.

Выскочив из машины, я открыл прицельный огонь по колесам, за несколько секунд разбортировав десятком пуль оба задних. Внедорожник просел, но продолжал еще какое-то время двигаться, пока оголенные диски не начали высекать из бетона искры. Тогда «Гранд» остановился, двери распахнулись, и по «Агаве» открыли огонь сразу из трех стволов короткими очередями. Я едва успел броситься под машину, но это было весьма ненадежное укрытие, если принять во внимание случайные рикошеты и возможность воспламенения баков с топливом.

Надо было отвечать, а то долго под обстрелом не продержаться. Чуть высунувшись из-за пробитого уже колеса, я разглядел две вспышки справа от «Гранда». Пули щелкнули по бетону рядом со мной, но я дал две короткие прицельные очереди, после чего заметил две рухнувшие на бетон тени.

«Эх, папа, — подумал я. — Если бы ты знал, как мне пригодится то, чему ты меня отказался учить!»

И наступила полная тишина, в которой раздался знакомый голос Кочи:

— Эй, Хай! Ты живой там?

— А что мне сделается? — хрипло ответил я, не поднимаясь с бетона. — Надо сматываться, а то впереди завал, и с минуты на минуту можно ждать подкрепления.

— Я бы рад, Хай, но у меня небольшая проблема.

— Что такое? — насторожился я, вылезая из-под машины.

— Ногу мне зацепило пулей. Что-то совсем идти не могу.

— Не моей, надеюсь?

— Нет. Винтовочная.

Хорошего в этом было мало. Я со всей возможной скоростью бросился к обездвиженному «Гранду». Вокруг него валялось несколько тел в черных одеждах и Коча в окровавленных белых парусиновых штанах и в такой же окровавленной белой парусиновой рубахе. Обуви на нем, как обычно, не было. Зато в руке матово поблескивал длинный малайзийский кинжал.

— Слушай, Хай, — сказал он. — Что-то мне совсем больно. Умру?

— Не сегодня, — разочаровал я его, засовывая пистолет в кобуру.

Рядом с ухом одного из погибших бандитов я заметил на дороге горошину высокочастотной рации. Пришлось, преодолев отвращение, поднять ее, переключить в пассивный режим и сунуть себе в ухо, чтобы быть в курсе переговоров противника, а самому оставаться неслышимым. Эфир надрывался вопросами о местонахождении друг друга. Голосов было много.

— Хай, мне холодно! — простонал Коча.

Я подхватил австралийца на руки, благо весил он килограммов шестьдесят, не больше, закинул на плечо, как барана, и побежал в сторону от дороги, прислушиваясь к голосам рэкетиров в эфире.

— Кинжал свой сунул бы в ножны! — посоветовал я. — А то задницу мне продырявишь.

Коча послушался, но уже молча. Похоже, досталось ему действительно крепко.

К рассвету мне удалось отбежать километра на два к северу от города. Учитывая ношу — не так уж мало. Голоса бандитов в эфире перестали мне докучать, сделавшись тише, а затем и вовсе пропали. Однако рацию я решил из уха не вынимать — с ее помощью всегда можно будет заранее узнать о планах противника. А бежать она почти не мешает.

Коча тяжело и часто дышал, по всей видимости, у него начался болевой шок. Я знал, что такое попадание винтовочной пули в ногу, хотя и не на собственном опыте. Дело страшное, и кость наверняка не просто переломана, а частично раздроблена на осколки. И костный мозг частично выбит, понятное дело, обеспечивая значительную кровопотерю. В таких случаях ни жгут, не перевязка особого эффекта не дают, поскольку кровь сочится из тысяч перебитых капиллярных сосудов. Но тугую повязку Коче на ногу я все равно наложил, сделав ее из обрывка его же рубахи. Это было необходимо не только для приостановки кровотечения, но и чтобы максимально иммобилизировать место перелома, а также защитить рану от грязи и мух. Больше в этой ситуации я ничем помочь не мог. Для нормального лечения нужен был антисептик, нужно было обезболивающее, нужен был серьезный регенерант. Ничего этого у меня в наличии не было, поэтому максимум, что я мог сделать, — доставить Кочу как можно скорее в любой населенный пункт.

Примерно к восьми утра, судя по солнцу, мы выбрались на лесную обочину YRT-26. Движения практически не было, но где-то в это время должен был идти транзитный автобус до Лубуклингау. Солнце палило нещадно, вокруг нас кружили мухи, то и дело пытаясь слизывать кровь с Кочиной раны. Я сломал ветку и отгонял их, напевая песню австралийских аборигенов, которой когда-то выучил меня Коча. Сам он пребывал в забытьи, быстро вращая глазами под опущенными веками. Какие видения бродили у него в мозгу? Я не знал.

Минут через пятнадцать я услышал сдвоенный гул автобусных турбин. Автобусы посреди дороги останавливаются далеко не всегда, поэтому мне пришлось выйти на середину дороги и вскинуть пистолет на уровень глаз. На такой сигнал водители останавливаются всегда, я много раз проверял. На поднятую руку с вытянутым в нужную сторону большим пальцем они реагируют не в пример реже. Не моя в этом вина.

В Лубуклингау, оставив Кочу в госпитале, я устроился на стройку оператором миксера. Ума там никакого не требовалось, поскольку устройство, создающее трехкомпонетный стеновой композит, работало почти в автономном режиме, а на мне в основном лежали функции уборщика — стирать тряпкой выделяющиеся на месте прохудившихся стыков подтеки и убирать вокруг миксера накапливающийся за день мусор. Платили немного, но этого хватало на пропитание и на оплату лечения Кочи, а большего мне не требовалось. Ночевал я в строительном общежитии, что тоже было удобно, поскольку законно. Вообще, если честно, в такой размеренной жизни было много привлекательного, но я знал, что долго она не продолжится. Как только Коча встанет на ноги, мы двинемся дальше на север, подальше от бандитов, поближе к деньгам и цивилизации. Поближе к заводам, где можно найти специалистов, которые, возможно, создадут оружие против биотехов.