Владимир Щербаков - Восточный конвой

- А, ладно, - усмехнулся второй пилот. - Meлкая картошка.

- Значит, пронесет? - спросил пассажир.

- Боюсь, что занесет далековато, - кивнул командир.

- Может перенести через границу?

- Джордан, - сказал командир. - Как полагаешь?

- Не думаю,-сказал штурман.

- Джордан так не считает, - сказал командир.

- О'кей, - сказал пассажир. - Поживем - увидим. Тогда у меня пока все. А у вас, тренер?

- Я подожду до земли, - сказал тренер. -Хотел только сказать, что у нас все в порядке.

- Хотите кофе? - предложил штурман.

- Потом, - сказал пассажир. - На земле. Просигналить успели?

- Это автоматически, - объяснил второй пилот. - Комп подает сигнал без наших просьб.

- Спасибо за информацию, - поблагодарил пассажир.

- Не стоит благодарности, - ответил капитан. Пассажир кивнул и неторопливо вернулся в салон, где включенные табло просили пассажиров воздержаться от курения и пристегнуть ремни.

- Ваши ребята хорошо переносят передряги, - сказал пассажир одобрительно тренеру, когда тот проходил мимо, направляясь к своему месту.

- Иначе нельзя играть, - сказал тренер.

- Покачивает, - сказал пассажир, держась за подлокотники кресла.

- Не без того.

- Могут быть легкие осложнения, как вы думаете? - спросил пассажир. Путается вся топография. Может забросить куда-нибудь - в центр какого-нибудь города.

- Без осложнений редко обходится, - сказал тренер равнодушно. - И в городах люди живут.

Пассажир усмехнулся и, ни на что более не отвлекаясь, направился к своему месту. Для этого ему пришлось миновать несколько рядов. Люди, мимо которых он проходил, смотрели на него безразлично. Словно бы его вылазка к пилотам осталась незамеченной.

Кабина снижалась. Само приземление состоялось относительно благополучно. Опускавшаяся кабина счастливо миновала лес - не очень густой, кстати, - и лишь чиркнула по верхушкам деревьев, по самой опушке, после чего достаточно ощутимо, но все же не очень опасно ударилась о мягкую, поросшую травой землю обширной поляны; аэростаты, успевшие за время спуска стравить почти весь газ (иначе кабину с людьми могло бы унести вообще неизвестно куда), - яркие оболочки баллонов перед тем, как погаситься, еще несколько метров протащили громоздкое тело машины по кустам, безжалостно ломая их, затем опали, - и на этом рейс закончился.

Люди еще секунду-другую сидели молча, потом все разом зашевелились, отстегивая ремни и выбираясь с немалым трудом в проходы между креслами. Это было нелегко, потому что кабина лежала с сильным креном на борт - именно на левый, в котором были двери, так что для того, чтобы выбраться из машины, пришлось воспользоваться аварийными выходами. Несколькко минут продолжались внезапн вспыхнувшие беспорядочные разговоры,- вернее, не разговоры даже, а обмен какими-то мёждометиями, обрывистыми фразами, малопригодными для изложения мыслей, но прекрасно передающими чувства и настроения и для того только и служащими, чтобы дать выход внутреннему напряжению. "Ну, слава Богу - смотри-ка, а?" - "Все-таки..." - "М-да, знать бы заранее..." - "А я уж было подумал..." -"Смотрю на тебя, ты сидишь серьезный, как в церкви..." - "Ну, такое ли приходилось переживать! Вот однажды..." "Ладно-ладно, воспоминания потом, сейчас в самый раз было бы глотнуть, это точно..." -и тому подобное. Многие с облегчением закурили, и привычный запах табачного дыма смешался с ароматами летней ночи.

Было двадцать третье июля, пора все еще коротких ночей. Самое начало суток - половина второго ночи, но настоящая темнота так и не установилась: почти полная луна временами показывалась из-за туч и позволяла ясно разглядеть и обширную поляну, на которой приземлилась превращенная в спасательный ковчег кабина самолета, и неравномерно зубчатую, словно кардиограмма больного человека, кромку леса на востоке, и-на севере, поближе -другие заросли, не столь высокие, скорее напоминающие кустарник; похоже, что за ними протекала небольшая речка, быть может, даже просто ручей. На юге и западе лее подступал к людям почти вплотную и уже не выглядел сплошной лентой, но расчленялся на отдельные деревья и их группы. С"первого взгляда не было заметно никаких признаков цивилизации: ни захудалой постройки, хотя бы полуразвалившегося сарая или охотничьей избушки, и ни единого огонька не светилось, насколько хватал взгляд. Можно было подумать, что потерпевших аварию людей и в самом деле забросило в какие-то Богом забытые и не востребованные людьми места; однако все прекрасно понимали, что приземлились в Европе, хотя почти на ее окраине, однако вся Европа населена не так равномерно-густо, как это представляется по книгам, и в ней еще немало мест, где можно и заблудиться, особенно в ночной мгле, и даже погибнуть нечаянно; правда, об этом люди не думали: активной группе не страшно то, что способно всерьез испугать одиночку. И все же мгновенная растерянность, похоже, охватила спасшихся; однако уже в следующую секунду командир начал отдавать распоряжения экипажу, а тренер своим спортсменам, и все очень быстро успокоились окончательно и принялись за дело, всем своим обликом и движениями стараясь выразить, что ничего страшного, собственно говоря, не произошло, словно бы такие происшествия были заранее предусмотрены расписанием полетов.

2

(170 часов до)

В то время как члены экипажа и спортсмены, собравшись группой подле измятых останков завершившего свой жизненный путь летательного аппарата, занимались непростым делом выгрузки багажа, тот пассажир, что во время аварийного спуска навестил пилотов самолета в их кабине, отошел шагов на двадцать и, остановившись, неторопливо и внимательно огляделся. Постояв так с минуту и не услышав, надо полагать, и не заметив ничего такого, что могло бы вызвать у него тревогу,'он широкими шагами направился в сторону предполагаемой речки. Пройдя метров двести, вышел на неширокую разбитую грунтовую дорогу, ведущую к лесу. Пассажир нагнулся, внимательно ее разглядывая, и без труда различил следы широкихтусениц. Он что-то проворчал себе под нос, пересек дорогу и продолжил путь в прежнем направлении.

Достигнув полосы кустарника, он решительно углубился в нее. Предчувствие не обмануло: за кустарником действительно открылась речка неширокая и безмолвная, лишь по временам нарушавшая тишину ночи негромким воркованием. Пассажир отломил веточку, бросил ее в воду и таким способом без труда установил, что река текла слева направо - если стоять лицом к ней на этом, правом, как оказалось, берегу, южном.

Он постоял недолго, глядя на светлую дорожку, что наискось ложилась на воду, когда луна на краткие мгновения показывалась из-за туч. Потом вынул из кармана замшевой куртки, в которую был одет, маленький кожаный футлярчик, извлек из него шарик - слуховую капсулу, вложил ее в ухо и застыл, прислушиваясь. Еще через несколько секунд начал медленно поворачиваться, переступая ногами на месте, - два или три раза останавливался на секунду-другую, потом возобновлял движение. Завершив полный оборот, кивнул, словно соглашаясь с самим собой, вынул капсулу из уха, водворил в футляр и спрятал его в карман.