Владимир Щербаков - Восточный конвой

Милов думал об этом каким-то уголком мозга, пока вся остальная мощность мыслительного аппарата расходовалась на то, чтобы вовремя вывернуть баранку, переключить скорость и прибавить или, наоборот, сбросить газ. До настоящего шоферского автоматизма было еще далеко, все-таки пусть это был и "мерседес", но тягач, а не послушный и легкий на ходу лимузин с автоматической коробкой. Тут зевать не приходилось, и все-таки нашелся в голове и свободный уголок, который впору оказалось загрузить несколько более отвлеченными рассуждениями. В частности, очень полезным было бы как можно раньше определить место того самого окна на границе, к которому они направлялись. И не ради теоретического интереса; там, на месте предстоящего действия, счет времени будет (он был уверен) идти на минуты, и большое значение имело - как скоро окажутся на нужном месте пограничники и другие силы, которые должны были участвовать в операции с восточной стороны. Район, определенный Миловым предварительно, был достаточно обширным, и если даже пользоваться машинами, перебросить группу с одного его конца на другой потребовало бы немало минут, если только не часов. А их никто не мог дать сверх необходимого минимума. Насколько Милов мог судить по общему направлению дороги (многочисленные повороты в общем уравновешивали друг друга, это он понял уже спустя первые полчаса езды), их колонна продвигалась не прямо на восток, но несколько уклоняясь к югу. В этом ничего странного не было: на своей территории люди имеют полное право двигаться, как им заблагорассудится: хоть к границе, хоть от нее или же по какой-то рокаде - вдоль. Так что вроде бы все было в порядке, и пока что задумываться над маршрутом не стоило. Все равно дорога приведет к нужной цели. И однако. Вызвав в свободном уголке памяти карту той местности, в которой они сейчас находились, Милов без труда обнаружил, что не так уж далеко в том же направлении - к границе, к официальным контрольно-пропускным пунктам с пограничниками, таможней и всем прочим вели самое малое две неплохие автомобильные дороги, по которым можно было катить с нормальной скоростью, а не так, как тут - то и дело переходя на вторую и даже на первую передачи. Расстояние до северного ли, до южного ли шоссе было - если, конечно, ехать, а не идти пешком - настолько незначительным, что никакой экономией времени нельзя было объяснить пристрастие к лесным узким просекам, где деревья порой чуть ли не бросались под колеса, неожиданно вывертываясь за очередным виражом. То же самое можно было сказать и о расходе топлива: тут его сгорало, пожалуй, вдвое больше, чем при нормальной езде. Собственно, в этом ничего странного не было: конвой направлялся туда, где его меньше всего могли ждать люди, непричастные к операции. Но сейчас память подсказывала Милову, что дорога уводит их туда, куда вроде бы совершенно не должна была. Потому что помнил он - именно в промежутке между обеими автомобильными дорогами располагалось обширное и топкое болото, через которое и пешком мог перебраться только редкий знаток местной топографии, а уж о тяжеленных машинах и говорить не приходилось. Граница пересекала болото почти посредине, так что если его сделали проходимым, работы должны были вестись с обеих сторон - Милову же об этом ничего известно не было. Конечно, никто вроде бы и не был обязан информировать его обо всех переменах, происходивших на западной границе, тем не менее он почему-то считал, что если бы об этих изменениях знали, то его своевременно предупредили бы.

Это вовсе не было чисто теоретическим рассуждением. Если бы убедиться в том, что болотный переход действительно существует, он мог бы тут же, не выходя из машины, сообщить по радио уже о гораздо более узком районе предполагаемого перехода границы; тогда встретить их наверняка успели бы. Конечно, риск в таком действии был заключен немалый: эфир тут мог прослушиваться - хотя бы из головной машины, да и, кроме того, Милов вовсе не был уверен в том, что еще какие-то группы - то ли Базы, то ли Орланза, а может быть, и те, и другие - сопровождают их на небольшом расстоянии, чтобы в нужный момент (если он наступит) вмешаться в ход событий. Относительно Орланза он был даже совершенно уверен: не зря же старик обещал старшине конвоя встретиться на границе. И если Орланз не хитрил, говоря, что местоположение этого резервного окна ему неизвестно, то для него и не оставалось другого выхода, как следовать за конвоем чуть ли не в пределах прямой видимости. Да, выходить на связь было сейчас опасно. Однако, будь у Милова полная уверенность, и на такой риск он пошел бы; но не существовало никакой гарантии в том, что они и в самом деле намерены форсировать болото; скорее можно было предположить, что свернут в нужную минуту и станут огибать его по самой кромке, чтобы уже в непосредственной близости от границы вновь повернуть в нужном направлении. Так что такое заблаговременное предупреждение могло на деле оказаться дезинформацией - и как знать, может быть, в числе прочих обстоятельств и это учитывалось организаторами операции.

Не без труда вписавшись непривычно длинным телом машины в крутой поворот, Милов приготовился было поразмышлять и над этим, но тут же распростился с этим намерением: деревья, до сих пор сжимавшие дорогу с обеих сторон, вдруг исчезли, как если бы кто-то сведущий произнес необходимое заклинание; и одновременно впереди идущая машина зажгла яркие стоп-сигналы, так что пришлось не мешкая жать на тормоз. Колонна остановилась. Сперва Милову показалось, что они выехали на поляну, однако, приотворив дверцу и высунувшись, он понял, что не просто поляна это была; тут самое время было - крепко выругать себя за неверный расчет времени: он рассчитывал, что до кромки болота им добираться еще самое малое полчаса, оказалось же что это оно и было, приятное для взгляда, но губительное для путника. Болото расстилалось перед конвоем; и дорога, не сворачивая никуда, словно бы ныряла в него и исчезала. Вернувшись на место, Милов глянул на спидометр, прикинул и понял, что не память ухитрилась подвести его, но обмануло ощущение времени. С километражем было все в порядке, однако, занятый процессом вождения, он просто забыл (непростительно, конечно) сверить часы на панели со своими, и время выезда он засек по своим, а в дороге отмечал время по автомобильным - так что на самом деле они были в пути дольше, чем ему казалось, примерно на те самые полчаса, которые, как он рассчитывал, оставались еще у него в запасе. Впрочем, с этим ничего уже нельзя было поделать. И выходить в эфир сию минуту никак нельзя было: раз конвой остановился - значит, можно было - и следовало - ожидать каких-то осложнений.

Вообще-то неожиданностью можно было считать уже то, что их тут никто не встретил. Нельзя пускаться в путь через болото (а сейчас Милов уже был уверен в том, что именно так они и двинутся) без надежных проводников. Нет, проводники обязательно должны были быть.