Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1997 № 09

И коротали ночь за столиками еще несколько предпринимателей средней руки — так, во всяком случае, показалось Фризе: самый модный прикид, отличные прически и неуемное желание выглядеть респектабельно. На столах перед ними не было почти никакой еды.

Ну, разве что немного сыру, порция черной икры, бутылка «Мартеля» или виски. А перед одним из нуворишей стояла лишь бутылка минеральной воды «Виши». Все «прикинутые» были каждый сам по себе — сидели отдельно и выглядели так, как хотели. Респектабельно.

Фризе мог побиться об заклад, что каждый из них с большим удовольствием сладко вытянулся бы на постели и заснул под убаюкивающий стук колес. Но так хотелось показать, что ты богатый.

Официант начал перечислять марки французского шампанского.

— Нет, нет! Я люблю «Советское», — прервала его Тосико. — Есть брют? Охлажденный? Пожалуйста! — Она так мило, так ласково улыбнулась пожилому халдею, что даже если бы брюта не оказалось среди запасов, он сбегал бы за шампанским во время стоянки в Бологом.

— Будет! Брют. Охлажденный. А закуски?

Японка опять взглянула на Владимира. Наверное, пыталась выяснить пределы его платежеспособности. Он ободряюще подмигнул.

— Мне ананас.

— А вам?

— А я бы съел кусок хорошего мяса, — сказал Фризе, подумав о том, что вторую половину ночи и утро может провести в скитаниях по пригородным поездам и местным автобусам — Если такой кусок найдется.

— Найдется. Свиная вырезка. Шеф-повар сегодня покупал на Черемушкинском рынке.

— И виски.

Официант удалился, а в ресторане стало на одного посетителя больше. С подчеркнуто случающим видом подгреб курносый «сурок». Единственный пустой столик находился рядом с загульной компанией бойцов. Там он и приземлился, положив рядом с собой пачку газет.

Шло время, а Фризе никак не мог принять окончательное решение. Сойти в Бологом или остаться?

Виски и прекрасная вырезка подействовали на него умиротворяюще. Он прислушивался к мелодичному голосу своей спутницы, не особенно вникая в смысл того, о чем она говорит.

Японка попалась ему нетипичная — разговорчивая, раскованная, способная поглощать шампанское — но обязательно брют? — в неимоверных количествах И не пьянеть.

Закончила она Герценовский институт и работает гидом в туристической компании в Осаке. Была замужем. Но мужу не понравились ее постоянные поездки.

— Ему хотелось иметь жену — типичную японку?

— Да, — засмеялась Тосико. — Типичную японку. А я, к сожалению, оказалась нетипичной.

— И почему же?

— О! Трудно объяснить. Я была такая легкомысленная.

«Это интересно», — подумал Владимир. Но услышал совсем не то, что ожидал.

— Например, вместо того чтобы вторым языком взять английский, я изучала немецкий. С английским у нас куда проще найти хорошую работу на островах и не мотаться с тургруппами в Россию и Германию.

— А в чем еще ваша легкомысленность заключалась? — спросил Владимир по-немецки.

Тосико засмеялась и спрятала лицо за бокалом.

— Да здравствует немецкий язык! — провозгласил Фризе и украдкой взглянул на часы. Через сорок минут Бологое. Куда подевалась ваша смекалка, сыщик? Может быть, натравить на «хвоста» гуляющую братву? Они уже под большим градусом и могут клюнуть ка любую приманку. Например, я незаметно подброшу им записку с предупреждением. «Мужики, глядите в оба! За вами следят».

На кого они подумают? Конечно, на него. Сидит рядом, газетки почитывает! Что тут будет, мама дорогая!

— А вы откуда так хорошо знаете немецкий? — спросила Тосико.

— Я — нетипичный русский. Хорошая получается пара? А дети пошли бы у нас совсем нетипичные.

«Интересно, можно довериться этой самурайке? Глаза хоть и косые, но честные, безоблачные».

— Ой, да! Наверное. Я еще в институте слышала такую присказку, — слово «присказка», она произнесла по-русски. — Я правильно говорю — присказка?

Фризе кивнул и бросил быстрый взгляд ка «хвоста». Парень покончил с омлетом и лицо его стало замкнутым. Даже злым. То ли порция ему показалась мала, то ли не понравилось, что японка и Владимир перешли на немецкий.

— Жили были три японца: Як, Як Цидрак и Як Цидракципопель…

— Жили были три японки, — продолжил Владимир, — Цыпа, Цыпадрипа и Цыпадриламциципа.

— Ох! А имена детишек уж очень сложные. Я не запомнила. — Токисо внимательно посмотрела, как Фризе расплачивается с официантом. Заметив, как много он оставил на чай, покачала головой и что-то прошептала на своем языке.

Когда официант ушел, спросила:

— Ты богатый человек? — Тосико перешла на ты. — Каким бизнесом занимаешься?

Фризе, наконец, решился. Сказал тихо:

— Сейчас расскажу, только постарайся не удивляться. Улыбайся так же обворожительно.

— Хорошо. Мы допьем брют?

Он взял из ведерка со льдом бутылку, наполнил бокал:

— Я частный сыщик. Подробности узнаешь позже. Скоро поезд прибывает на станцию. Стоянка десять минут. За эти десять минут мне надо уйти из-под опеки курносого типа в сером костюме. Сидит наискосок от тебя. Едет в нашем вагоне.

На спокойном лице Тосико сияла все та же безмятежная улыбка.

Ни испуга, ни удивления.

— Ты его не будешь убивать?

— Нет. Я просто должен потеряться. Поможешь?

— Помогу.

— Тогда запоминай, что следует сделать.

За несколько минут до прибытия в Бологое они добрались до своего вагона. Тосико пошла в купе, а Фризе остановился в тамбуре рядом с заспанной проводницей.

— Хорошо вас ободрали в нашем вертепе?

— Есть немножко, — усмехнулся Фризе — Вы не скажете, на станции билетная касса далеко от перрона?

— Зачем вам билетная касса понадобилась? — громко удивилась проводница. — У вас же билет до Питера!

— Я любопытный.

— Да рядом касса. Между первой и второй платформами.

Поезд осторожно, почти неслышно, остановился. Женщина открыла дверь, выглянула на перрон: хотела убедиться, нет ли пассажиров. Потом посторонилась, выпуская из вагона Владимира. Краем глаза он успел заметить, что «опекун» появился в тамбуре. Наверное, услышал его разговор с проводницей.

На улице было тепло, моросил едва заметный мелкий дождик.

Даже не дождик — морось. Запахи большой станции — машинного масла, мазута, металла, гари — слились в единый запах железнодорожных путешествий. Неповторимый, не слишком романтичный, но способный растревожить душу.

На противоположной стороне перрона остановился поезд-близнец, встречная «Красная стрела» на Москву.

Фризе огляделся. В центре перрона светились окна станционного здания. Он медленно шел вдоль вагона, пока не услышал, как из открытого окна позвала Тосико:

— Господин, ваш кейс!

Владимир взял из рук девушки кейс и побежал к вокзалу. Уже войдя в двери, оглянулся. Его «опекун» что-то спросил у проводницы, потом метнулся к окну, у которого стояла японка. На его вопрос, девушка показала рукой на противоположный состав. На «Красную стрелу», нацелившуюся на Москву.