Наталья Нечаева - Седьмая раса

— То есть ты занимаешься исследованием и активацией сейдов для того, чтобы устроить мировой катаклизм?

— Да. Когда растают льды, откроется то, что веками было скрыто. Но это должно открыться только нам, избранным. Нам, седьмой расе.

Рощин повернулся к ней татуированной спиной и пошел. Прямо по солнечному лучу. Диковинные рисунки, украшавшие его тело, ожили. Невиданные животные спрыгивали с его спины и растворялись в березовом перелеске, яркие цветы сплетались в венки с томными лиловыми колокольчиками и лукавым иван-чаем. Один из венков подобрал Леша, снова появившийся на полянке.

— Снегурочка, это тебе!

Ольга потянулась за венком, но Леша, отступая, отдернул цветы на себя.

Он хочет, чтобы я пошла за ним! — сообразила девушка. Сделала шаг, хватаясь за венок, но Леша снова отступил, и в пальцах у девушки остался крупный лиловый колокольчик.

— Влад, почему мы выходим через третьи ворота? — спросила Рощина одна из женщин. — Мы будем возвращаться по озеру? А почему не на вертолете?

— Вертолета не будет, — туманно объяснил мужчина. — Изменились обстоятельства.

— А от озера, как мы доберемся от озера? — тревожилась женщина.

— На дороге вас ждут машины.

— Но до дороги идти три километра…

— Магда, — вмешался идущий следом мужчина. — Ты задаешь слишком много вопросов. Такова воля магистра.

Женщина смолкла.

Группа в шесть человек прошла двумя узкими тоннелями и вышла из отвесной скалы на ровную каменную площадку. Сверху над скалой нависал громадный черный уступ. Он простирался почти горизонтально над землей, метра на два, и снизу совершенно непонятным представлялось, как такой массивный козырек способен удерживаться на весу. По всем законам физики он должен был обломиться и давным-давно упасть под собственной тяжестью. Однако, судя по совершенно спокойной реакции людей, никого из них это не заботило: сколько они себя помнили, скала висела именно так. Грозно и надежно, совершенно перекрывая обзор нижней площадки от любого, даже очень любопытного глаза. С противоположной стороны озера этот уступ и вовсе не выглядел угрожающим — обычный пейзаж для здешних мест.

Как только люди вышли на каменный причал, из темного скального распадка, куда уходило озеро, вынырнул небольшой черно-синий катерок, почти сливающийся по цвету со скалами и водой, и шустро понесся по синей глади.

— Не ждите нас, — напутствовал Рощин людей, усаживающихся в игрушечный кораблик. — Дорога всем известна.

— А вы скоро? — не удержалась та самая любопытная женщина. — Я беспокоюсь за Грэтхен, она явно не в себе…

— Грэтхен — с магистром, — сухо ответил Рощин, показывая тем самым, что разговор исчерпан. — До встречи.

Катерок почти бесшумно отчалил от скалы и понесся по озеру. Влад понаблюдал за тем, как виртуозно вписывается он в сложный рельеф скал, обрамляющих воду, и с удовлетворением отметил, что даже ему, опытному и знающему, трудно разглядеть в тени каменных круч хорошо маскирующееся плавсредство.

Сначала Макс решил, что у его начались галлюцинации: совсем рядом — или просто по воде звук разносился столь далеко? — послышался звук хорошо отлаженного лодочного мотора.

Катер? На этом озере? В десятках километров от дорог?

Однако тут же на ум пришел вертолет, поливающий огнем сопки, великолепно содержащееся подземное хозяйство, официальная должность нынешнего магистра…

Черт! Как в фантастическом боевике! — сказал себе Барт. — Или это меня с верхотуры заметили и едут добивать?

Мотор весело протарахтел где-то справа, как раз там, куда Макс никак не мог обернуться в силу специфической прикованности к коряге.

Единственная рука, левая, которая хоть как-то откликалась на сигналы мозга, и с помощью которой Макс пытался вернуть к осознанным действиям правую, похоже, тоже начала отказывать.

Барт все еще пытался сжимать и разжимать пальцы, но с каждой попыткой движения ощущал все большую заторможенность. Путь сигналов от мозга до пальцев становился все длиннее, ответная реакция фаланг — все неохотнее. Страшно хотелось спать. Помимо воли глаза уже несколько раз пробовали закрыться, и Максим открывал их вновь с величайшим усилием.

Я замерзаю? Летом? Под солнцем? Ведь воздух сейчас никак не меньше восемнадцати. Ну, уж пятнадцать-то точно есть! А вода? Она что, совсем не прогревается? Озеро на вечной мерзлоте? На леднике? Какая же температура у этой чертовой воды? Градуса четыре? Два? Очередная аномалия… Или меня так приложили камнем, что повредили мозги? И поэтому я не могу двигать ни руками, ни ногами? Замерзнуть летом в озере… Не утонуть, а именно замерзнуть… Это надо умудриться!

Собрав последние силы, Макс, насколько позволяла удавка, повернул голову влево, чтобы ухватить напоследок хотя бы кусочек синего неба.

И ему это удалось! Над серой громадиной скалы, перекрывающей обзор, полоскался радостный голубой лоскут. Светлый, праздничный, с приятным розовато-желтым оттенком как раз на стыке с сопкой.

Мужчина жадно смотрел на этот кусок неба, впитывая в себя последний раз все его оттенки и краски, стараясь запомнить навсегда, навечно…

Вдруг из розовато-оранжевой каймы вспух какой-то зеленый отросток, яркий, изумрудно-переливчатый, с густо-фиолетовой каймой. Отросток мощно потянулся вверх, перекрывая голубой лоскут, сломался и тут же превратился в тонкий стремительный луч, который скользнул вниз по скале и стал вытягиваться дальше, пересекая сопку, зелень под ней, темно-синюю воду. Барт изумленно и завороженно следил за тем, как луч, словно живой, подбирался все ближе и ближе, пока не уперся ему прямо в глаза! Зеленое сияние было столь ослепительным, что Макс прикрыл веки, продолжая ловить сквозь тонкую, уже почти неживую кожу скачущие цветные пятна, на которые раздробился волшебный луч.

От обиды, от вновь обретенной и снова несбывшейся надежды Ольга зарыдала в голос. Она снова потеряла Лешу!

— Теперь ты все поняла? — раздался возле уха ненавистный сухой голос.

Еще пребывая там, на солнечной приветной полянке, девушка открыла глаза. Прямо перед ней на черной стене зловеще извивалась свастика. Худой седовласый старик легонько похлопывал ее по мокрой щеке.

— Ну? Ты ведь хочешь быть вместе с ним? А значит, и с нами? Ты все видела сама. Решай.

Значит, все, что она видела, мираж? И Леша? А на самом деле она здесь, в страшной пещере с безумным стариком?

— Что вы со мной сделали? — Славина с трудом возвращалась в реальность. — Вы меня опоили каким-то наркотиком?

— Зачем так примитивно? — прошелестел старик, складывая в улыбку сухой рот. — Волшебный напиток, который ты отведала, просто помог тебе увидеть то, что ты должна была увидеть. Ведь если бы то же самое тебе рассказал я или Рощин, ты бы не поверила.