Айзек Азимов - Космический Рейнджер

— Нет, — выразительно ответил Доремо, — я так не думаю. Я считаю, что лучше по-прежнему считать независимым объектом только звёздную систему, однако…

— Однако?

— На конференции делегациям трудно будет рассуждать с точки зрения логики. Если я могу предложить совет Земле…

— Прошу вас. Наша беседа неофициальная и не записывается.

— Я бы сказал: не рассчитывайте на поддержку конференции. Разрешите сирианцам остаться в системе Сатурна. Сириус перегнет палку, и тогда вы сможете созвать вторую конференцию с большими надеждами на успех.

Конвей покачал головой.

— Невозможно. Если мы проиграем, у нас начнется буря. Она уже началась.

Доремо пожал плечами.

— У всех свои трудности. Я в этом отношении пессимист.

Конвей убедительно заговорил:

— Но если вы сами считаете, что Сириус не должен оставаться на Сатурне, не можете ли вы попробовать переубедить остальных? Вы влиятельный человек, вас уважают во всей Галактике. Не прошу вас ни о чём, только действуйте в соответствии со своим мнением. Ведь речь идёт о войне и мире.

Доремо отставил стакан и промокнул губы платком.

— Я бы очень хотел это сделать, Конвей, но на этой конференции не смею даже попробовать. Сириус стал настолько влиятелен, что для Элама опасно противиться ему. Мы маленькая планета… В конце концов, Конвей, вы ведь созвали эту конференцию, чтобы достичь мирного соглашения, зачем же вы одновременно послали военный корабль в систему Сатурна?

— Об этом вам рассказали сирианцы, Доремо?

— Да. И представили доказательства. Я даже видел земной корабль над Вестой в магнитном захвате сирианцев. И мне сообщили, что на борту не кто иной, как сам Счастливчик Старр, о котором мы слышали даже на Эламе. Мне сообщили, что Старр выступит свидетелем на конференции.

Конвей медленно кивнул.

Доремо сказал:

— Если Старр признает военные действия против сирианцев — а он признает, иначе сирианцы не допустили бы его выступления, — это всё, что нужно конференции. Никакой аргумент против этого не устоит. Ведь Старр, по-моему, ваш приёмный сын.

— Да, — прошептал Конвей.

— Тем хуже. И если вы скажете, что он действовал без санкций с Земли, как, вероятно, вам следует поступить…

— Это правда, — сказал Конвей, — но я не готов сказать, что именно мы станем утверждать.

— Если вы откажетесь от него, вам никто не поверит. Он ведь ваш сын. Делегаты внешних миров поднимут крик о «вероломных землянах», о лицемерии Земли. Сириус этим воспользуется, а я ничего не смогу сделать. Я даже лично не смогу голосовать в пользу Земли… Земле сейчас лучше уступить.

Конвей покачал головой. «Невозможно».

— Тогда война, — с бесконечной печалью ответил Доремо, — и мы все будем против Земли.

Конвей допил вино. Он встал и печально пожал Доремо руку.

Как бы напоследок он сказал:

— Но ведь мы ещё не слышали показаний Дэвида. Если они будут не так плохи, если даже окажутся безвредными, будете ли вы по-прежнему стремиться к миру?

Доремо пожал плечами.

— Вы хватаетесь за соломинку. Да, да, если конференция после показаний вашего сына не впадет в панику, я сделаю, что смогу. Как я вам уже говорил, я на вашей стороне.

— Благодарю вас, сэр. — Они снова обменялись рукопожатием.

Доремо, слегка качая головой, смотрел вслед уходящему главе Совета Науки. За дверью Конвей остановился, чтобы перевести дыхание. Всё, как он и ожидал. Только бы сириане позволили Дэвиду выступить.

Как и следовало ожидать, конференция открылась предельно дипломатично. Все были очень вежливы, и когда земная делегация занимала своё место впереди справа, все делегаты, даже сириане, сидевшие впереди слева, встали.

Приветственную речь от лица хозяев конференции произнес государственный секретарь. Он произнес несколько банальностей о необходимости мира и о двери, открытой для дальнейшего заселения Галактики, об общем происхождении и братстве всех людей, о том, как опасна и разрушительна война. Он постарался никак не упоминать причину созыва конференции, ни разу не назвал Сириус и не произнес ни одной угрозы.

Ему щедро аплодировали. Потом конференция избрала своим председателем Агаса Доремо (это был единственный человек, с кандидатурой которого согласились обе стороны), и началось обсуждение главного вопроса.

Обсуждение, как обычно на таких конференциях, велось на интерлингве, международном языке, распространенном по всей Галактике.

В своём коротком выступлении Доремо подчеркнул преимущества компромисса и попросил всех в виду угрозы войны не упрямиться и проявлять благоразумие. Потом он вторично предоставил слово государственному секретарю Земли.

На этот раз секретарь выступал как защитник своей стороны в спорном вопросе. Выступил он умело и искусно.

Однако нельзя было не видеть враждебного отношения большинства делегаций. Оно, как туман, повисло в зале конференции.

Конвей сидел рядом с выступающим секретарем, опустив подбородок на грудь. Обычно считается ошибкой с самого начала выступать с большой защитительной речью. Это означает показать своё оружие ещё до начала боевых действий. И Сириус получит возможность для сокрушительного ответа.

Но в данном случае Конвей хотел именно этого.

Он достал носовой платок, провёл им по лбу, потом торопливо спрятал, надеясь, что никто этого не заметил. Он не хотел, чтобы заметили, как он волнуется.

Сириус воздержался от ответа, и явно по предварительной договоренности коротко выступили представители трёх внешних планет, находящихся в сильной зависимости от Сириуса. Каждый избегал касаться конкретных случаев, но все трое говорили об агрессивных намерениях Земли и её попытках вернуть себе прежнее господство в Галактике. Они подготовили сцены для главных актеров — сирианцев. После этого объявили перерыв для ланча.

И вот, шесть часов спустя после начала конференции, слово было предоставлено главе делегации Сириуса Стену Девуру. Он медленно встал. Вышел к трибуне и стоял, уверенно и с достоинством глядя на делегатов (на его оливковом лице не было и следа побоев).

Делегаты зашевелились, но постепенно затихли, а Девур ждал, не делая попытки начать.

Конвей был уверен, что все делегаты знают о предстоящем выступлении Счастливчика Старра. Все с возбуждением предвкушали окончательное унижение Земли.

Наконец очень негромко заговорил Девур. Начало его выступления было построено на материале истории. Он обратился к дням, когда Сириус был земной колонией, и вспоминал беды и горести тех дней. Охарактеризовал доктрину Хегеллана, предоставившую независимость Сириусу и другим внешним планетам, как неискреннюю и готовящую почву для восстановления господства Земли.