Айзек Азимов - Академия на краю гибели

— Так много неясностей. Тебе будет трудно решить, что делать?

— Что? — переспросил Тревайз. Он весь ушёл в работу с компьютером. После того как Пелорат повторил вопрос, он ответил: — А? Нет, шансы на то, что координаты заданы в соответствии с Галактическим Стандартом, высоки, и привязка их к неизвестному нулевому меридиану не составит большого труда. Эта система локализации точек в пространстве была разработана давным-давно, и большинство астрономов вполне уверены, что она предшествовала эпохе межзвёздных перелетов. Люди ведь очень консервативны в определённых вещах и практически никогда не меняют достигнутых соглашений, касающихся измерений. Мне думается, многие порой даже впадают в заблуждение, считая их законами природы. Какие уж тут законы, когда каждая планета имеет свои собственные системы измерений, которые меняются каждое столетие. Правда, я искренне надеюсь, что научные изыскания в этой области когда-нибудь завершатся и система измерений будет унифицирована. — Тревайз говорил, продолжая работать, и речь его постоянно прерывалась. Немного погодя он пробормотал: — А сейчас — тихо… — Тревайз напрягся, нахмурился и только спустя несколько минут откинулся в кресле, глубоко вздохнул и еле слышно проговорил: — Все правила соблюдены. Данные местоположения Авроры совпали с её истинными координатами. Один к одному. Видишь?

Пелорат посмотрел на звёздный узор и на яркую точку вблизи центра:

— Ты уверен?

— При чем тут я? Это компьютер уверен. Кроме того, мы были на Авроре. Нам известны её характеристики: диаметр, температура, масса, альбедо, спектр, не говоря уже о расположении соседних звёзд. Компьютер утверждает, что это — Аврора.

— Ну, выходит, что эта планета и есть Аврора.

— Поверь мне, это так. Сейчас я настрою экран, и компьютер начнет работу. У него — пятьдесят наборов координат, и в его силах обработать их одновременно. — Тревайз занялся настройкой экрана. Компьютер спокойно работал в четырёхмерном пространстве-времени, но наблюдателю-человеку редко требовалось больше двух измерений. Сейчас же казалось, что экран превратился в некий тёмный колодец, глубокий и широкий. Тревайз приглушил до минимума освещение рубки, чтобы было легче наблюдать звёздное поле на экране. — Сейчас начнется, — прошептал он.

Через какое-то мгновение на экране вспыхнула звезда, затем ещё одна и ещё. Изображение на экране сдвигалось при появлении очередной звезды так, чтобы все они были видны. Казалось, что весь космос отодвигался от них и перед глазами разворачивалась всё более и более широкая панорама. Добавьте к этому ещё и сдвиг вверх-вниз и вправо-влево…

Наконец все пятьдесят светил яркими точками повисли в пространстве.

— Я-то надеялся получить восхитительную сферу, — сказал Тревайз, — но это больше походит на остатки снежка, который второпях слепили из слишком жесткого и рассыпчатого снега.

— И это всё портит?

— Это создаёт определённые трудности, но без них, я думаю, не обойдешься. Сами звёзды распределены вовсе не равномерно, и наверняка то же самое можно сказать о пригодных для жизни планетах, и с этим, естественно, связана неравномерность в заселении новых миров. Компьютер рассчитывает для каждой из звёзд её современное положение согласно её наиболее вероятному смещению за последние двадцать тысяч лет — даже учет такого большого срока не займет много времени — и затем разместит их по «оптимальной сфере». Другими словами, он найдёт сферическую поверхность, от которой расстояние до всех светил будет минимальным. Затем мы отыщем центр этой сферы, и Земля должна оказаться где-то вблизи этой точки. По крайней мере, будем на это надеяться. Скоро всё станет видно на экране.

Так оно и вышло. Даже Тревайз, казалось бы, привыкший к компьютерному волшебству, удивился тому, как мало времени потребовал расчёт.

Тревайз запрограммировал компьютер на выдачу нежной, вибрирующей ноты после получения координат центра сферы. В принципе это ничего не значило, кроме удовольствия от самого звука и сознания того, что долгие поиски, может быть, завершены.

Звук возник примерно через минуту и был подобен нежному, прозрачному тону звучного гонга. Звук нарастал до тех пор, пока Тревайз и Пелорат физически не ощутили его вибрацию, а затем постепенно угас.

В это время вошла Блисс.

— Что это? — спросила она, широко открыв глаза. — Тревога?

— Вовсе нет, — отозвался Тревайз. — Мы, наверное, нашли Землю, Блисс, — постепенно объяснил Пелорат. — Этим звуком компьютер сообщил об окончании расчётов.

— Могли бы предупредить, — укоризненно проговорила Блисс.

— Извини, Блисс, — сказал Тревайз. — Я не думал, что сигнал окажется таким громким.

Фаллом вошла следом за Блисс и спросила:

— Зачем этот звук?

— Смотри-ка — интересуется! — хмыкнул Тревайз и устало вздохнул.

Теперь следовало бы тестировать результаты относительно реальной Галактики, сфокусировать координаты центра сферы Внешних миров и посмотреть, нет ли вблизи звезды класса G. А он снова тянул время, не делал того, что логично было бы сделать, не в силах заставить себя подвергнуть результаты последней, критической проверке.

— Конечно, интересуется, — сказала Блисс с вызовом. — Почему бы и нет? Она такой же человек, как и мы.

— Её родитель был на этот счёт совсем другого мнения, — рассеянно заметил Тревайз. — Я беспокоюсь за неё. Это плохая новость для ребёнка.

— С чего ты это взял? — поинтересовалась Блисс.

— Просто предчувствие, — развел руками Тревайз.

Блисс одарила его презрительным взглядом и повернулась к Фаллом:

— Мы пытаемся найти Землю, Фаллом.

— Что такое Земля?

— Другая планета. Особенная. Это мир, откуда явились наши предки. Ты уже знаешь из разных книг, что означает слово «предки»?

— Означает ли это?.. — Последнее слово прозвучало не на галактическом.

— Это древнее слово, — пояснил Пелорат. — Ближе всего по смыслу к нему наше «предшественники».

— Ну да, — просияла Блисс. — Земля — это мир, откуда явились наши предшественники, Фаллом. Твои, и мои, и Пела, и Тревайза.

— Твои, Блисс, и мои тоже? — Фаллом явно была потрясена. — И те, и другие?

— Были только одни предшественники. Они у нас одни и те же, у всех.

— Похоже, малышка очень хорошо знает, что непохожа на нас, — вставил Тревайз.

— Не говори так, — понизив голос, сказала ему Блисс. — Она не должна понимать этого. По крайней мере, она не должна думать, что разительно отличается от нас.

— Мне кажется, гермафродизм — это значительное отличие.

— Я говорю о разуме.

— Мозговые преобразователи — тоже существенное отличие.

— Тревайз, перестань. Она разумное существо, человек, несмотря на некоторые особенности.