Серж Брюссоло - Вид больного города в разрезе

По его словам, все оказывалось бесполезным. Когда понижаются сексуальные тенденции, единственным - и обязательным - способом воспроизводства становится искусственное осеменение. Девушки, едва отпраздновавшие восемнадцатилетие, тут же получают красную карточку с надписью: «Пригодна для осеменения». Понятия семьи, родства превращаются в абстракции. (Здесь оратор воодушевлялся и снимал очки, словно стараясь установить более тесный контакт со зрителями.) Так вот, восклицал он, даже если исчезнут ощущения голода и холода, их последствия сохранятся. Что же касается болезней, то исчезновение их симптомов приведет к тому, что их перестанут воспринимать как угрозу для жизни. И государство, новое государство, немедленно воспользуется ситуацией, чтобы увеличить продолжительность трудового дня, повысить производительность труда рабочих, не способных почувствовать усталость… Операция на мозге для незараженных быстро превратится в обязанность. Возможно, она будет применяться для всех новорожденных. Не исключено даже, что начнется отстрел животных, не подвергшихся операции и проявляющих неприличную способность ощущать что-либо. Например, какого-нибудь кота, развалившегося на солнце и мурлыкающего от удовольствия…

Чини только пожимала плечами перед подобной промывкой мозгов, хотя многие верили всему, что им проповедовали с телеэкрана. В результате сформировалась обстановка страха и ненависти, весьма благоприятная для вспышки волнений и начала гражданской войны…

Было поздно, дождь промочил насквозь тонкую ткань платья, прилипшую к телу девушки. Ее знобило, ледяные струйки стекали по спине и обнаженным бедрам. Она решила вернуться в лагерь, во влажный кокон коричневого спальника. А завтра…

3.

В середине мая вспыхнула война. Многие предсказывали ее, но мало кто верил, что она начнется. Это была война за территории, неизбежное последствие как происходящих в городе событий, так и его расположения. С севера его ограничивало море, с юга - исключительно глубокое ущелье; справа и слева над городом нависали гранитные скалы, справиться с которыми не смогла бы никакая взрывчатка. Компьютерам, вынужденным плести все более и более густую сеть туннелей на ограниченной площади, пришлось в конце концов начать борьбу друг с другом с целью захвата туннелей противника.

Возвращаясь домой 31 мая после очередной попойки у Эми, Джордж, побежденный алкоголем, рухнул на скамью в каком-то из скверов. Он был вырван из своего состояния криками взволнованных чем-то мальчишек.

«Мы видели его, - объяснил ему, не ожидая вопросов, один из мальчишек. - Мы видели его! Это был тот еще тип! Он сидел на скамье возле конной статуи на площади и выглядел очень странно…» Другой добавил: «У него была совсем прозрачная кожа: можно видеть все его потроха!». Третий сообщил, что у странного незнакомца на спине была третья рука. Похоже, он был ранен, потому что вскоре упал на землю и рассыпался на мелкие кусочки.

Джордж выбрался из толчеи и заторопился к площади, стараясь не потерять равновесия. За спиной он услышал смех и издевательские шуточки мальчишек. На скамье возле статуи Джордж увидел только тонкий слой пыли, уже почти полностью развеянной ветром. Он долго размышлял, действительно ли ребята видели одного из подземных бойцов, одного из неведомых мутантов, порожденных таинственным рециклированием, или же они просто подшутили над ним.

Некоторое время никаких новостей о подземном конфликте не поступало. Никто не мог сказать, продолжался ли он вообще.

Однажды утром Эми позвонила Джорджу, и через полчаса он уже поднимался по ступенькам желтого автобуса. Молодая женщина тут же передала ему бинокль, и он заметил оставленные его окулярами красные круги возле глаз Эми.

- Смотри! - воскликнула она. - Взгляни, что происходит там, недалеко от фонтана Сен-Эрмин.

И он увидел.

Это был прорвавший асфальт кратер диаметром в три или четыре метра, через который периодические спазмы извергали наружу какие-то предметы. Он походил на анальное отверстие, выбрасывавшее отходы жизнедеятельности…

Через неделю можно было насчитать не менее шести или семи таких кратеров, прорывавших тротуары или мостовые и выбрасывавших останки самых разных предметов: стульев, холодильников, лестничных маршей… Джордж догадался, что компьютеры освобождаются от материалов, которые они почему-то не в состоянии переработать…

Если только… Если только эти полурастворенные или полурасплавленные предметы не появляются в результате неудачной переработки. Почему бы не предположить, что материя, постоянно подвергающаяся разложению и повторному использованию, достигла наконец полной нестабильности, и любой воссозданный из нее предмет в состоянии сохранять приданную ему форму лишь очень непродолжительное время?

Джордж подошел к груде выброшенных предметов и осмотрел их. Все они были незавершенными, расплывчатыми, нестабильными.

Утюг быстро становился совершенно иррациональным комком металла, кухонная табуретка таяла за десяток-другой минут, превращаясь в лужицу фосфоресцирующей жидкости. Можно было подумать, что молекулы, из которых состояли эти вещи, самопроизвольно разъединялись, отходили друг от друга. И это происходило само собой, без участия рециклирующих устройств компьютеров.

8 июня Джордж был резко вырван из сна очередным звонком Эми.

- Иди на пляж, скорее! - истерично кричала та в телефонную трубку. - Ты только посмотри, что там происходит!

Поспешно натянув на себя джинсы и майку, он помчался босиком под аккомпанемент отвратительных чавкающих звуков по асфальту, превратившемуся в неприятно вязкую массу. Он остановился только на кромке воды, весь в поту, толстый и дурно пахнущий. В тридцати метрах над пляжем сверлящий агрегат одного из компьютеров пробил стенку, вывалился наружу, словно поезд, выскочивший из туннеля, и разбился на песке, на границе гряды из пены и выброшенных волнами водорослей. При падении агрегат увлек за собой несколько продолжавших его комнат непривычных очертаний.

Городская полиция организовала оцепление вокруг углубившейся в песок массы металла, и Джорджу не удалось осмотреть останки.

В последующие несколько дней изуродованный каркас не проявлял ни малейших признаков жизни. Когда бдительность охраны несколько ослабела, мальчишки начали пробираться к останкам и понемногу растаскивать их, в первую очередь, интересуясь содержимым шкафов и сервантов жилой части. С помощью мелких банкнот Джорджу удалось осмотреть некоторые добытые предметы. Все они носили следы молекулярной нестабильности. Через неделю, когда он прогуливался по берегу, ему удалось найти в груде водорослей, принесенных морскими течениями, странный предмет, оказавшийся при внимательном изучении чем-то вроде небольшой подушки, но изготовленной из человеческой кожи. Теперь, когда оцепление было снято, ему удалось без особого труда забраться в развалины разбившегося жилья, сорвав наложенные стражами порядка печати.