.. Бросок сорвался. Костя перехватил мяч, отдал передачу Игорю, а тот Артуру; Антона перекрывал защитник с номером "шесть" на майке, Антон не помнил его имени. Следовало избавиться от опеки как можно скорее; Вова ждал паса, и Артур отдал ему пас, но Саша - это был Саша! - выпрыгнул и перехватил мяч, и понесся к кольцу, танцуя, обводя защитников, отдал пас кому-то из своих и получил ответную передачу, снова выпрыгнул... Боковым зрением Антон видел, как Мэл взмахнул рукой. Круглый камень величиной с куриное яйцо ударил Сашу в затылок; мяч отскочил от кольца. Саша упал, выбросив вперед длинные мосластые руки. - Ноль-ноль, - спокойно сказал Мэл. Антон уже был рядом с Сашей и видел, как закатившиеся было глаза вернулись на место. Антон протянул руку, но Саша поднялся без его помощи, хотя и с трудом. Выпрямился; носком кроссовка отшвырнул камень с поля. Осторожно потрогал затылок. - Не стой! - раздраженно бросил Антону. - Играй... Антон удивленно обернулся на Мэла. - Играй, Антоша, - мягко сказал тот. - Ничего страшного. Антон оглядывался, ища взгляды товарищей по команде. Кто-то отворачивался. Кто-то ухмылялся. Мяч снова был в игре. Команда противников почти сразу провела удачную комбинацию, выведя на бросок одного из Славиков, но тот промахнулся. Игра есть игра; сквозь потрясение и сквозь звон в ушах к Антону понемногу возвращалось ощущение поля, мяча, команды. Он начинал понимать Вову, мысленно достраивать победную комбинацию; он ввязался в борьбу за мяч, отобрал и отдал точную передачу Косте, получил ответную передачу и тут же отдал мяч Вове. Вова снова пошел в прорыв, ему удалось-таки увлечь за собой Антонова защитника, Антон открылся, Вова отдал пас, и Антон впервые с начал игры ощутил настоящий кураж. Рванул, чтобы заколотить мяч сверху... Он успел увидеть, что мяч в кольце. И тут же - с опозданием - пришла боль; из Антонова плеча торчал маленький дротик, похожий на швейную иголку с головкой, одетой в шелковый парик. Преодолевая темноту перед глазами, Антон вырвал иглу. Крови было немного, и она тут же запеклась. Кто-то аплодировал. Мяч, только что побывавший в кольце, укатился за поле. - Два-ноль, - удовлетворенно сказал Мэл. - Блестяще, Тоша. Антон растеряно огляделся. - Играй, - быстро сказал Вова. Антон непонимающе взглянул на Мэла. - Хватит помнить об этой царапине, - сказал Мэл. - Ты же забросил! Мы ведем два-ноль. Давай закрепим преимущество? Игра началась снова, но Антон уже не понимал ее. Был наблюдателем. Видел, как "желтые" рвутся к кольцу, какое ожесточенное сопротивление оказывают "зеленые"; видел, как Вова орет на Игоря. Видел, как Олег идет в атаку, выпрыгивает на линии штрафных для броска - но вместо того, чтобы атаковать корзину, дает красивую передачу Саше, который к тому времени освободился от опеки. Саша взметнулся над кольцом - в эту секунду железный шарик, подшипник от какого-нибудь гигантского колеса, ударил его в висок. Мяч прокатился по ободу корзины - но внутрь так и не попал, свалился снаружи; кто-то - Людовик! - разочарованно выругался. - По-прежнему два-ноль, - удовлетворенно сообщил Мэл. Саша поднялся с подмерзшего снега. Слепо огляделся. Скользнул взглядом по Антону, но не увидел его. - И снова мяч в игру, - сказал Мэл. - Что с тобой, Тоша? Антон молчал. Смотрел, как Саша бредет по площадке - по-прежнему вслепую. Как будто перед глазами у него до сих пор темно. - Что с тобой, Антон? Идет игра... - Но я так не могу, - сказал Антон. Людовик усмехнулся. Резко запрокинул голову, водворяя на место очочки. Тряхнул длинными тусклыми волосами. Мэл поднял брови: - А через "не могу"? Как тебе мама в детстве говорила, когда ты отказывался от каши? Слово "мама" было, как скрип железа по стеклу. Антон дернулся; Мэл кротко улыбался и смотрел ему в глаза. Тогда Антону - снова - захотелось спрятаться. И от этого взгляда, и от слова "мама", и от всего. Он подобрал мяч; где-то внутри его крепло знание, что спрятаться можно в игре. Ему захотелось забросить оранжевый шар в кольцо - захотелось с такой силой, как хочется иногда почесать зудящий комариный укус. Вперед. Стук мяча о мерзлый снег. Вова понял его сразу же - отличный он разыгрывающий, Вова. Передача, еще передача, обманное движение; рывок, обводка, прыжок... Что-то ударило Антона сзади. Он споткнулся и упал, растянувшись на снегу; он не чувствовал тела и не мог видеть своей спины, но откуда-то знал, что прямо из середины ее точит сейчас рукоятка тяжелого метательного ножа, что это конец, что это несправедливо, и подло, однако жестокая игра наконец-то закончена... - Четыре-ноль, - донеслось издалека и сверху. - Это только начало, - донеслось в ответ. - Хорошее начало... Ты видишь, Лю, я был прав. - Продолжаем... - Продолжаем... - ...аем... Антон закрыл глаза, ожидая, пока назойливое эхо в ушах не стихнет совсем. Пока не настанет окончательная тишина. - Что ты разлегся? - носок ботинка несильно ткнул его под ребра. Вставай... И Антон почувствовал, как из спины у него - вжжик! - с усилием выдернули нож. - Вставай-вставай... Поднимайся. Его взяли за майку и потянули вверх; он понял, что снова может двигать руками и ногами. Что спина глухо болит, будто по ней ударили сгоряча древком лопаты. Был такой случай когда-то в деревне, сосед очень обиделся за обобранное вишневое дерево и... Деревня? Сосед? Он встал на четвереньки. Потом сел на корточки; Людовик стоял рядом, вытирал нож о штанину, насмешливые, но не злые глаза поблескивали из-под мутных стекол: - Удачно тебя Мэл подобрал... Упрямый ты. Играем дальше? - Сейчас? - тихо спросил Антон. И сам услышал, каким жалобным получился вопрос. - Ну что, пусть отдохнет? - донесся откуда-то издалека голос Мэла. Антон через силу выпрямился. - Ладно, - усмехнулся Людовик. - Ступайте, ребята, в душевую.
* * *
Стены душевой были облицованы белой кафельной плиткой. Кое-где вместо выпавших кафельных квадратов темнели пустые бетонные четырехугольники; на потолке набрякали тяжелые капли, а из душа - пластмассового распылителя на высокой никелированной трубе - широким веером хлестала горячая, очень горячая вода. Антон попытался покрутить вентиль - тщетно; температура воды не регулировалась. Ребята стояли, запрокинув головы, подставив лбы обжигающим потокам. Сейчас на них не было футболок, и Антон не мог различить, где свои, а где чужие. Где игроки Мэла, а где - Людовика. Душевая была просторная. Кранов хватало на всех. Случайно - или не случайно - Антон выбрал себе душ напротив кабинки Саши. Из всех этих ребят Саша - соперник - был ему ближе всего. Может быть потому, что именно Саша был первым, кого он встретил? - Становись под струю сразу, - сказал Саша глядя, как Антон пытается остудить воду в ладонях. - Привыкнешь. Это все-таки не кипяток. - Да? - неуверенно спросил Антон. - Послушай меня, - сказал Саша. - Иди сразу под душ. Антон послушался. В первую минуту было нестерпимо, но потом - очень быстро - он действительно привык. Только морщился. - Ты - почему? - спросил Саша, глядя в сырой потолок. Щеки его были очень бледными для человека, стоящего под горячей водой. Антон решил промолчать. - Я в армии, - сказал Саша. - Меня эти козлы... Ну, не важно. Короче говоря, я в армии, а ты? Тоже? - Я в армии не был, - сказал Антон. - Я в институт... - Так ты на гражданке? - удивился Саша. - А с чего? Антон сделал вид, что не слышит. - Я думал, что мне будет как бы послабление, - задумчиво сказал Саша. Через этих козлов. Оказалось - ни фига. Просто мне повезло, что Людовик искал баскетболиста. А то загремел бы на общих основаниях... - Как это - на общих основаниях? - спросил Антон. Саша поежился под горячим душем: - Хрен его знает. Я думаю, что это хуже, чем здесь... Сильно хуже. Тот парень, который играл с Мэлом раньше - он теперь на общих основаниях. - Ты меня почему сукой обзывал? - спросил Антон. Саша покосился недобро: - А ты не понял, с понтом дела... Если бы ты так дальше играл, как в первые десять минут - тебя бы уже здесь не было. Было бы тебе совсем другое. Хлестала из душей вода. Лаково поблескивала кафельная плитка. - А тебе-то что? - спросил Антон. Саша вздохнул: - Люди друг друга поддерживать должны... Рядом переговаривались другие ребята. Их голоса странно, по-птичьи звучали под мокрыми сводами. - Да, - сказал Антон, чтобы прервать молчание. - Вот прикинь, - сказал Саша, потирая ладонями плечи. - Если бы даже кто-то из тех козлов здесь вот оказался... Я бы и то ему добра желал. Вот честно. - А что тот парень сделал? - тихо спросил Антон. - Который на моем месте играл? - Филонил, - нехотя сказал Саша. - А может, не филонил. Может, характер такой. И он ведь мастер был, международного класса... Мэл сказал, что он игру не любил. Игру любить - это значит... Вот ты сегодня дважды забросил. А я лопухнулся два раза. Еще пару раз лопухнусь - и тоже на общих основаниях пойду... - Нет, - быстро сказал Антон. Саша пожал плечами: - Нет... Потому что в следующий раз я не лопухнусь. - Как можно любить эту игру? - шепотом спросил Антон. Саша невесело усмехнулся: - Игра - она игра и есть... Я со школы в баскетболе. С первого класса. Так, думал, и буду всю жизнь в баскетболе... А вот с армией... Я в команде ЦСКА не удержался... тренер там был один, скотина. И пустили меня... тоже на общих основаниях, - Саша вздохнул. - Вот... А ты, если рассказывать не хочешь - так я же не пристаю. Я так просто... Поговорить. Антон выгнулся, пытаясь дотянуться до середины спины. До того места, куда вошел нож; ничего не было. На ощупь - совершенно гладкая кожа. - Это поначалу жутко, - сказал Саша. - А потом - ничего... Втягиваешься. Главное - ни о чем не думать. Вот Вовка ваш. У Мэла нападающие меняются, как у младенца памперсы... А Вовка держится. И ты держись... Журчала вода. - Что сейчас? - спросил Антон. - Играть. - Снова? А... - Времени-то нет, - сказал Саша как-то очень печально. - Самое неприятное... времени здесь нет. Ни утра, ни ночи... Ничего. Площадка и душ. И все. И, если Людовик позволит - посидеть в тенечке... Но тебе надо у Мэла спрашиваться. А он, по-моему, злее. Антон вспомнил, как Людовик вытирал нож о штанину. Мэл - злее?
Читать дальше
