Евгений Наумов - Племя мудрого Ро

И вновь, как при рождении Октавуса, на поляне, окруженной могучими лесными исполинами, запылали костры. Но как много изменилось с тех пор, когда был сделан первый шаг к возрождению! Никто не забыл памятной минуты, но и она блекла по сравнению с новыми достижениями: в эту ночь были зажжены уже не два костра, а сразу двадцать…

После приветственной речи вождя снова был исполнен боевой гимн. Затем Октавус рассказал о походе на холмы. Ведь это была первая крупная победа племени в борьбе с Ованго после долгих лет неудач и поражений.

Рассказ Октавуса был настолько складным, что увлек даже тех, кто уже слышал его. Этому способствовали и торжественная атмосфера обряда посвящения, и яростное гудение костров, и снопы золотых искр, реявших над поляной. Роботы замерли, словно боясь шелохнуться и тем помешать Октавусу. Лишь старик Ро был чем-то встревожен, казалось даже, что его вовсе не интересовал рассказ. Когда Октавус уже подходил к концу и описал, как при восходе Тохо в последний раз оглянулся на святилище и увидел блистающий в лучах остроконечный столб, вождь не выдержал и дал знак замолчать.

— Я попросил тебя остановиться, — проговорил старик, — не потому, что твой рассказ был скучен. Но ты сегодня говоришь не совсем то, что в первый раз. Ты дважды упомянул об узком остроконечном столбе, который возвышается над холмами. Почему раньше ты не говорил о нем?

— Я не думал, что это имеет какое-то значение, — ответил Октавус. — И сперва просто забыл упомянуть о нем, хотя на меня столб произвел большое впечатление.

Все ждали, что скажет Ро, но он погрузился в долгое молчание. Тогда в разговор вмешался Ухето:

— Я смутно припоминаю, что когда-то это сооружение было нашим. Там были какие-то очень важные склады и лаборатории. Это я слышал от роботов, которые давно погибли.

— Ты прав, Ухето, — подтвердил вождь, — я тоже хорошо помню такие разговоры. Но это было очень давно. Однако перебил я Октавуса не из-за этого. Услышав о столбе, я почувствовал странное беспокойство и уже не мог думать ни о чем другом. Когда же Октавус второй раз упомянул о нем, в моем мозгу, как это бывало и раньше, отчетливо пронеслось необычное слово: «Корабль»! Ассоциации подсказали мне, что корабль — это своего рода устройство, предназначенное для полета на большие расстояния. В нем можно укрыться и жить. Там должно быть все необходимое для существования. Не отсюда ли разговоры роботов о том, что это какой-то необыкновенный склад? Но тут цепь ассоциаций оборвалась. Больше мне нечего сказать.

— Это самое ценное твое воспоминание, Ро! — воскликнул Ухето. — Если корабль был нашим домом и там есть все необходимое для жизни, то мы должны вернуть его. Лес враждебен нам, мы здесь все равно погибнем. Если же нам удастся захватить корабль, мы улетим в безопасное место.

— Да, Ухето, ты прав! — горячо произнес Янато. — Корабль — это наше жилище! Теперь все ясно! Мы забыли о самом главном!

Октавус вспомнил запустение и хаос, царившие на складах, и проговорил с оттенком горечи:

— Корабль, вероятно, вышел из строя и уже не поможет нам. Мы о нем ничего не знаем и не умеем им управлять.

— Это будет видно, когда мы захватим его, — возразил Янато. — Он ведь не рухнул от ветхости, и обшивка на нем цела и блестит, как новая. Ты же сам это утверждал. Нет, наше жилище должно быть прочней и надежней любого из нас.

— Теперь у нас есть силы, — поддержал его Мамбуса, — и мы должны захватить его!

— Я рад, что вы полны решимости сразиться с Ованго, — проговорил вождь. — Но сейчас у нас другая задача. Октавус верно подметил, мы ничего не знаем о корабле. Как мы будем им управлять? Как вдохнем в него жизнь? Наступило время всерьез заняться моим блоком памяти.

Слова Ро внесли сумятицу в настроения роботов. Вновь вернулись сомнения. Корабль захватить не так-то просто, несмотря на возросшие силы племени. Ведь раньше их было еще больше, однако отстоять корабль они не сумели…

— Нет, Ро, — отозвался Ухето, — мы не должны рисковать. Лучше отказаться от корабля. Проживем и без него. Ты для нас важнее, чем корабль и даже чем твоя память.

— Но если ко мне вернется память, мы покончим с бессмысленным и унылым существованием. Загадка корабля будет решена, у нас появится ясная цель.

— А если Ненго не справится с задачей?

— Тогда вам придется все вопросы решать самим. В конце концов, Ухето, я ведь не бессмертен. Любая случайность может привести к моей гибели. Сегодня, завтра или через несколько дней. А вместе со мной погибнет и надежда на корабль…

Работу Ненго производил под просторным навесом, защищавшим от дождя и лучей Тохо. Здесь уже лежало безжизненное тело мудрого Ро. Хотя операция подобного рода ни для кого не была в новинку, все испытывали странное беспокойство при виде вскрытого корпуса.

Наиболее подавленными казались молодые роботы. Сбившись тесной группкой, они растерянно оглядывались по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Для новичков старик был кумиром и божеством, хранителем древних тайн и спасителем племени. Они не мыслили себе дальнейшей жизни без него, так как слишком много горьких истин довелось им услышать в ночь посвящения.

Один лишь Ухето оставался спокойным. За свою жизнь он много повидал, и его не могли смутить мимолетные настроения. Решение — роковое или спасительное — было принято, и эмоции теперь были излишни.

Спокойней, чем другие, отнесся к операции и Октавус. У него была своя маленькая тайна, которая всецело его занимала, не оставляя времени для бесцельных переживаний. Тайна эта должна была вскоре воплотиться в новое, невиданное оружие, обладающее большой силой. Благодаря ему роботы одолеют Ованго и захватят корабль, когда Ро встанет на ноги.

О новом оружии Октавус думал уже давно. Чем бы он ни занимался, его неотступно преследовала мысль: как увеличить дальность полета копья, чтобы разить врага с большого расстояния, самому оставаясь вне опасности? В конце концов он изобрел лук, к которому добавил механизм, способный натянуть тетиву, прилаженную к толстой и упругой перекладине. Изготовив первый образец, напоминавший средневековый арбалет, Октавус отправился в лес, подальше от базы, чтобы испытать его. Он встретил стадо крупных животных с целым веером рогов на голове, хотя и не столь острых, как у быков на холмах, но на вид весьма грозных и устрашающих.

Сперва его постигла неудача: своим появлением он вспугнул стадо. Пришлось вести себя осторожней. В результате, подкравшись поближе к гордому лесному красавцу, Октавус вонзил ему стрелу прямо в шею. Сделав огромный прыжок в сторону, животное замертво рухнуло на землю.

Октавус остался доволен своим оружием, боевые качества арбалета не вызывали сомнений. Он приблизился к жертве и тут услышал в кустах шорох. Октавус насторожился. Шорох усилился, затем отчетливо донесся треск ломающихся сучьев. На поляну вышли Ухето и Мамбуса. Они с недоумением уставились на Октавуса. В руках у изобретателя был самострел, в специальном чехле за спиной — стрелы, а поодаль на траве валялось поверженное животное.