Дмитрий Казаков - Эротичный Робинзон

Катастрофа случилась под самый конец восьмичасовой вахты, когда Колька начал понемногу скучать.

Произошла она без особых «спецэффектов» – в рубке мигнул свет, на мгновение свернулись экраны консоли управления, и сверху, из-под потолка, донесся ритмичный вой тревожной сирены.

Разгерметизация! Ночной кошмар космолетчика.

Колька действовал по инструкции – выскочил из кресла и бросился к аварийному ящику, где хранился легкий скафандр, предназначенный как раз для таких случаев.

Щелчок замка, хруст пластика, и он оказался внутри прозрачного, снабженного парой баллонов герметичного «целлофана». Мягкое пиканье дало понять, что встроенный в скафандр блок связи включился в работу и подключился к информационной системе корабля.

«А как все хорошо шло…» – подумал Колька, шагая обратно к креслу.

Транспортный корабль «Багратион» класса «Прорыв» стартовал с орбиты Земли полтора месяца назад. Четыре месяца полета, и они окажутся в окрестностях Марса, вокруг которого вместе с Фобосом и Деймосом вращается российская станция «Тихов». Часть груза останется на ней, часть пойдет вниз, на расположенную в районе дюн Абалоса базу «Полярная».

Но это если по плану…

Когда вахтенный уселся на место, консоль работала, как и прежде, на экранах разворачивались диаграммы, менялись цифры в объемных таблицах, мерцали красным тревожные сообщения.

Колька про себя матюкнулся.

Судя по всему, им «повезло» угодить под настоящий ливень из нескольких десятков небольших метеоритов, и те как следует хлестанули «Багратион». Попадания обнаружились и в жилом отсеке, и в грузовом, и в отсеке компонентов дозаправки, и даже в двигательном отсеке.

Многослойная обшивка жилого отсека, рассчитанная на попадание «камушка» размером с кулак, торопливо затягивала нанесенные кораблю «раны», но тех было уж больно много.

В любом случае – нештатная ситуация, и сирену должны были услышать в каютах, где вкушали заслуженный отдых коллеги Кольки – капитан Иванченко, в просторечии Михалыч, и бортинженер Запольский, откликавшийся на Саню. Непонятно, почему они оба еще не появились в рубке, облаченные в такие же «целлофаны», возбужденные, готовые к труду и обороне…

Оценив обстановку – давление почти в норме и продолжает подниматься, система жизнеобеспечения работает нормально, отклонения от курса незначительны, – вахтенный выбрался из кресла и двинулся к выходу из рубки.

За люком – короткий коридор, из него можно попасть в каюты, санузел, камбуз и к шлюзу. Жилой отсек невелик, особенно если сравнить с двигателями или огромным грузовым.

Сделав два шага, Колька распахнул люк первой каюты.

Сначала он не понял, что видит, а затем волосы на затылке зашевелились – Михалыч лежал на койке, пристегнутый, лицо его было белым, в волосах запеклась кровь, а в стене виднелось оплавленное пятно – след пробившего все слои обшивки крохотного метеорита.

– Твою маму… – сказал Колька, понимая, что случилось почти невероятное.

Пронзивший «Багратион» камушек угодил капитану в череп и убил его.

На миг показалось, что это бред, что он спит, что этого не может быть, и, чтобы прийти в себя, Колька встряхнул головой. Аккуратно закрыл люк, шагнул дальше, к каюте бортинженера, но когда попытался повернуть ручку, та даже не шелохнулась.

Это значит – давление в каюте ниже критического, и люк автоматически блокирован.

– Саня! – позвал он, зная, что если бортинженер успел натянуть «целлофан», то он жив, и блок связи должен работать, отверстие в борту затянется, и позже можно будет открыть каюту…

Никто не ответил, и Колька понял, что остался один.

На то, чтобы свыкнуться с этой мыслью, ему понадобилось минут десять – невероятно мало для обычного человека, но вполне достаточный срок для тренированного российского космонавта.

Колька запретил себе думать, что случилось с коллегами, и вернулся в рубку. Сейчас главное – оценить повреждения, понять, что с кораблем, и решить, что делать дальше. Стащив ненужный более «целлофан», он склонился над консолью, и пальцы его запрыгали по клавишам.

Вскоре стало ясно, что «Багратион» жив, но тяжело ранен.

Серьезными неприятностями грозило, во-первых, то, что начисто снесло приемную антенну, так что Колька имел возможность передавать данные в ЦУП, но не слышать его. Во-вторых, отказал комплекс «Маяк», обеспечивающий «привязку» корабля к «Тихову», а без него невозможна автоматическая коррекция курса, в то время как каменный «град» вызвал отклонение в десятую долю градуса, грозившее на подлете к Марсу обратиться промахом на тысячу-другую километров.

Пустяк по космическим меркам, но гибельный для мало похожего на фантастический звездолет «Багратион».

У него есть тормозной двигатель, чтобы сбросить скорость, имеются маневровые, чтобы корректировать курс и маневрировать при посадке, но нет ничего, что позволит развернуться и полететь в другую сторону. Поэтому ликвидировать отклонение нужно сейчас, но это невозможно без «Маяка» или переданных из ЦУПа команд, у самого корабля недостаточно навигационных мощностей, чтобы точно определить, куда и какое нужно направить ускорение.

«Багратион» по большому счету – летающий склад, набитый в данный момент продуктами.

Ну а в-третьих, и это было самым гнусным, датчики показывали, что получивший пробоину главный топливный бак неспешно, но неотвратимо пустеет, и это значит, что примерно через месяц тормозной двигатель станет бесполезным и корректировка отклонения ничего не даст.

Николай Смирнов, заключенный в железную банку, врежется в «Тихов» или, что вероятнее, огненным болидом прочертит небо Марса и влепится в его поверхность, оставив на память потомкам небольшой симпатичный кратер.

– Твою маму, – сказал он. – И угораздило же нас…

Встреча даже с единичным метеоритом – штука почти невероятная, а «Багратион» ухитрился попасть на рандеву с целой их «компанией», причем крайне неудачно.

О том, чтобы самому устранить повреждения, речи не шло – новой приемной антенны у Кольки не было, устройство «Маяка» он, в общем, себе представлял, но не обладал должной квалификацией, чтобы его чинить, поскольку исполнял на борту должности пилота и врача. Ну а чтобы отыскать и заделать пробоины в топливном баке, понадобится не один выход в космос…

Есть шансы закончить эту работу раньше, чем топливо испарится, но не очень большие.

– И что, молча подыхать? – спросил Колька сам себя и сжал кулаки.

Нет, братцы, так не годится, русские так просто не сдаются, а уж русские офицеры – тем более.

Главная проблема – утечка топлива, грозящая тем, что он не сможет затормозить, улетит в неведомые дали или погибнет, врезавшись в Марс. Решить ее можно, ликвидировав пробоины в топливном баке или…