Антон Первушин - Ослепительный крик

– Может, и по-другому, – согласился Кирилл, но без уверенности в голосе.

Они помолчали. И Марк решил добавить к сказанному – не столько для напарника, сколько для себя:

– Не сомневайся, дойдет наше послание. Его прочитают и расшифруют. И помогут нам… тем, кто остался… если смогут, конечно… Верю, что смогут.

– Жаль, выпить нечего, – отозвался Кирилл невпопад. – Самый повод, а мы сухие.

– Ну, извини. – Марк улыбнулся без веселости. – Мазевые антисептики надежнее. Тут не до развлечений.

Это было правдой. Обитаемый модуль для прототипа собирали из лунных эвакуационных кораблей – база Шеклтона отдавала все самое лучшее из запасов, порой невосполнимое, но космонавты должны были долететь до финиша и убедиться, что «Зов» сработал. Спирт был бы лишним на корабле, и никто не подумал о том моменте, когда блоки с термоядерными бомбами разойдутся, и двум смертникам останется только ждать, когда взорвется первый блок, который их уничтожит. И никто не подумал, что ожидание будет чудовищно томительным.

– Пойду, выйду, – сказал Марк. – Посмотрю на антенну. Вдруг получится что-то поправить.

– Я пытался, – сказал Кирилл мрачно. – У меня не получилось. Ты, что ли, ловчее?

– Тогда просто гляну на звезды. Давно их не видел. Так… уйти будет спокойнее.

Марк завозился, но Кирилл остановил его:

– Не ходи.

– Почему?

– Скафандры неисправны.

Марк вперился в напарника. Но тот продолжал смотреть в сторону, на настенную контрольную панель.

– Ты свихнулся?

– Нет… Я сам их…

Вспышка ярости была столь сильна, что затмила разум. Марк очнулся, только увидев, что Кирилл задыхается, даже не пытаясь разжать впившиеся в его горло пальцы. Отнял руки. Хасслибэ, сказала бы фрау Мюнхен. Ненависть-любовь. В русском языке нет аналога этому слову.

– Урод, – произнес Марк мертвенно. – Зачем?

Кирилл некоторое время не мог ответить: всхлипывал, булькал, сплевывал. Красная от крови слюна невесомыми пузырьками разлеталась по отсеку.

– Не хотел, чтоб ты знал… Не хотел…

– Говори. Иначе я убью тебя раньше, чем бабахнет первая.

– Тогда убей, – сказал Кирилл просто.

Марк минуту разглядывал напарника, потом, помогая себе руками, вернулся на место.

– Ты лишил меня звезд, – сказал он. – Поэтому должен сказать правду. Зачем ты это сделал? Зачем?!

Марк не ждал быстрого признания и уже соображал, как выбить его из напарника, но тот сломался.

– Их больше нет, – сказал Кирилл. – Никого нет. В Шеклтон пришла чума. Новый штамм. Мутация чего-то банального. Я тогда дежурил, ты спал. Я принял сообщение. И пошел наружу. Вытащил штекер главной антенны. Чуть не сорвался, там сложно. Потом все-таки доковылял. И рассказал тебе байку о метеороиде… Некого больше спасать, понимаешь? Мы последние… И скоро нас тоже не будет… Я думал, хоть ты умрешь в уверенности, что «Зов» был не зря… Мне-то теперь все равно… Ложь во благо…

– Дурак, – сказал Марк. – Не бывает лжи во благо. Что ты сделал со скафандрами?

– Схемы терморегуляции.

– Значит, минут десять у меня будет. – Марк начал выбираться из кресла. – Достаточно.

Он сам поражался своему спокойствию. Наверное, где-то внутри себя Марк давно догадался, что дело не в антенне и не в мифическом метеороиде. Принял, что его мир умер окончательно, что будущего не существует. Но три года – достаточный срок, чтобы свыкнуться с мыслью о собственной смерти. И даже с мыслью о всеобщей смерти.

– Не бросай меня, – попросил Кирилл жалобно. – Пожалуйста.

– Пойдем вместе. Не все мечты сбываются буквально.

Кирилл посмотрел снизу вверх, утер окровавленные губы, и в глазах его проступило понимание.

– Да… Ты прав… Я тоже… пойду…

Помогая друг другу, они надели скафандры, выбрались из шлюзовой камеры и встали, ухватившись за поручни. Марк смотрел на неисчислимую россыпь звезд Млечного Пути – на ровный манящий свет миллиардов миров, которые останутся недоступными.

Вселенная дала жизнь землянам, не спрашивая. И теперь отбирала, не спрашивая. Молчаливая. Беспощадная. Прекрасная.

Хасслибэ – это о Человеке и Вселенной.

«Не все мечты сбываются буквально, – подумал Марк, не замечая, как великолепная картина расплывается от слез. – Но главное мы сделали. Наш ослепительный крик пронесется по Галактике. Столетия, тысячелетия. Кто-то его увидит. Кто-то подумает о нас – хотя бы одно мгновение, которое стоит вечности. И в это мгновение он услышит. Мы жили! Мы любили! Мы ненавидели! Мы боролись! Нам не повезло. Пусть вам повезет…»