Андрей Буторин - Червоточина

А вот пробив стену, они смогли связать между собой эти две части мира, выдранные, а точнее, скопированные из реальности. Только вот кем и зачем?.. Тем самым приснившимся Студентом? Да нет, он вроде бы как раз хотел объяснить, почему так получилось. И ведь он этими двумя кусками не ограничился – все яблоко истыкал!..

Это что же получается?.. Нича вновь перестал грести, но опомнился раньше, чем успел погрузиться под воду. – А получается, что каждая квартира «хрущевки» – это проход в отдельную скопированную частичку Земли. Сколько в доме квартир?.. Шесть подъездов, в каждом по пятнадцать квартир… Нет, в крайних подъездах больше, по двадцать. Значит, всего… Шестьдесят плюс сорок… сто. Сто кусков родного мира, выдернутых из реальности и помещенных… Куда?.. На какое-то дурацкое яблоко? Впрочем, это была всего лишь условность, наглядное пособие, как говорил Студент.

Приснившийся Студент! – поправил себя Нича. Хотя он был почти уверен, что приснился тот ему неспроста. Здесь вообще ничего просто так не делалось. Только вот маловато было еще данных, чтобы охватить всю картину целиком. И пусть даже не понять смысл происходящего – вряд ли это вообще когда-нибудь получится, – но хотя бы примерно осознать, очертить для себя нынешние реалии на уровне хотя бы таких вот «наглядных пособий», как пресловутое яблоко.

А для начала не лишним было бы найти местных жителей. Конечно, могло получиться и так, что эта часть окажется безлюдной, но Нича почему-то был уверен, что пустые «куски» не имели резона для того непостижимого замысла, что затеял чей-то неведомый разум.

Нича подумал, что если в «своей» части мира они добирались до «хрущевки» километров пятнадцать-двадцать, то вполне вероятно, что и здесь до ближайших людей окажется примерно столько же. А это значит, что без воды и пищи ему не дойти.

Значит, что? Возвращаться к Соне и Виктору? К Соне вернуться очень хотелось. Да и повод вполне уважительный. Соберут еды, питья, оденутся соответственно и пойдут искать товарищей по несчастью.

Только вот Виктор… Почему-то Ниче очень не хотелось рассказывать тому о своем открытии. Что-то совсем разонравился ему в последнее время этот парень. Даже если не вспоминать случай в «темной комнате» (а как его не вспоминать-то?!), то и остальное поведение Витька казалось Ниче все «страньше и страньше». Опять же – сон, в котором Виктор убил Студента, не дав тому досказать самое важное. Нет, лучше бы встретиться с местными жителями без Виктора. Может, и в самом деле у него предвзятое к тому отношение, но…

В общем, Нича решил, что пойдет искать людей один. Вот только бы еще придумать: как? Эх, был бы он дельфином – так бы и заскользил сейчас по волнам, взлетая над ними, вспарывая сильным гладким телом воду! Эх, как бы он этого хотел!.. Но одного хотения мало.

Впрочем… Как там говорил Студент во сне?.. «Достаточно захотеть переместиться – и все». Нича тогда захотел – и переместился.

– Но то же было во сне!.. – огорченно прошептал Нича.

«Но ты ведь сам говоришь, что это не обычный сон и что здесь ничего просто так не бывает!» – возразил он себе.

А действительно, что мешает ему попробовать? И он, набрав для чего-то полную грудь воздуха, попробовал.

Как оказалось, этот вдох он сделал не зря, потому что в следующее мгновение оказался под водой. И довольно глубоко, между прочим; уши сразу заложило, а панически глянув наверх, Ниче и вовсе показалось, что до поверхности десятки метров. На самом деле их оказалось не больше пяти, но с испугу Нича чуть было не выпустил тот запас, что был у него в легких, так что захлебнуться он вполне бы смог и на такой глубине.

Вынырнув наконец под ясное синее небо, он сначала лишь часто и судорожно дышал, приходя в себя и радуясь, что все так хорошо кончилось. А когда посмотрел все-таки в сторону берега, то и вовсе обрадовался – перед ним в паре-тройке десятков метров простирался галечный пляж с лежаками и навесами вдоль бетонной длинной стены, выше которой тянулась цивильная набережная с многочисленными кафешками, лавочками, аттракционами и прочими многочисленными прелестями типичного курортного городка. Эксперимент с перемещением завершился удачей.

Еще Нича сразу же увидел поезд. Железная дорога шла здесь вдоль всего побережья, ничего удивительного, что он увидел вдали, выше набережной, вереницу зеленых вагонов. Но он сразу же вспомнил о том закольцованном поезде, где побывал недавно, и на душе стало неуютно.

Зато людей здесь пока видно не было, но это его ничуть не расстроило. Коли есть город, значит, и люди отыщутся. Сейчас для Ничи главным было найти пищу и воду, чему наличие увиденных кафе давало высокие шансы.

А когда он доплыл до берега и вышел на горячую гальку, то вспомнил, что нуждается и кое в чем еще очень важном: у него не было одежды и обуви. А с его-то кожей гулять под южным солнышком без штанов и рубахи было чревато серьезными последствиями.

«Что бы мне, дураку, проводить эксперименты на берегу и одевшись!» – постучал он кулаком по лбу. Но что сделано – то сделано. Возвращаться тем же способом назад и искать оставленную одежду показалось ему рискованным мероприятием. Все-таки еда и питье были сейчас более для него ценными. А вместо рубахи, в конце концов, если таковой здесь не найдется, можно использовать ткань от любого тента, завернувшись в нее, как в тогу.

В первом же кафе с многообещающим названием «Вкуснятина» Нича понял, что гибель от жажды и голода ему не грозит. Сначала ему бросился в глаза ряд винных бочонков с зазывающе-соблазнительными этикетками: «Шардоне», «Каберне», «Изабелла», «Мальбек», «Мускат», «Жемчужина»… Вина красные, вина белые, сухие и полусладкие!.. Под каждым бочонком маняще поблескивали краники. Выпить очень хотелось, но Нича преодолел соблазн. Пару бутылок пивка – которого тут тоже оказалось в избытке – это еще куда ни шло. А затуманивать сознание алкоголем в нынешней ситуации было бы по меньшей мере глупо. Лучше вообще обойтись соком или минералкой, но последствия пережитого стресса взывали к Ничиной совести, и на пиве они все-таки сговорились. Ладно уж. Так и быть.

С едой оказалось тоже в общем-то неплохо; кафешка была явно ориентирована на шашлыки, и намаринованного мяса (и даже рыбы) тут было в избытке. Но шашлыки ведь надо еще и приготовить, а есть Ниче хотелось уже так сильно, что сил и терпения на эту канитель с углями-шампурами у него попросту не осталось.

Он увидел на одном из мангалов четыре шампура с нанизанными кусками мяса и очень обрадовался. Правда, с нижней стороны шашлыки оказались подгоревшими, а сверху сырыми, но и это бы ничего – проглотил бы за милую душу. Только вот мяско уже откровенно попахивало, и Нича с сожалением отбросил поднесенный ко рту шампур.