Сергей Лукьяненко - Сборник Рыцари сорока островов

Да, Меча не было. Он исчез так естественно и быстро, что я не сразу заметил, что рука пуста. Боль еще оставалась, медленно уходя с кожи в глубь тела, и я неловко потянулся к поясу, вытягивая второй меч – старый меч работы Крошки Туака.

– Не поможет, – сказал Керт. – Нас трое. Мы сильнее. Бросай меч.

У них больше не было нужды говорить как люди.

Держа меч перед собой обеими руками, я ждал. Керт стал заходить ко мне справа, Ивон слева. Потом медленно, неохотно достал меч Лэн и двинулся вслед за Ивоном.

Изо всех сил я напрягал Настоящее зрение – но понять их замысла не мог. Может, потому, что клинки Летящих пылали черным светом, слепящим глаза.

– Нас больше. – Ивон улыбнулся – как-то механически, по привычке. – Ты проиграл.

– Нас поровну, это вы проиграли, – неожиданно сказал Лэн.

И ударил Ивона, который начал разворачиваться к нему.

Меч Лэна был самым обычным мечом, он и воткнул-то его неглубоко, от силы сантиметров на десять. Но Летящим достаточно и небольшой раны. Ивон еще кричал – воющим голосом, когда его тело начало каменеть.

Вот только Керт был совсем рядом. Он прыгнул к Лэну, и клинок из слепящей тьмы вонзился в грудь моего Младшего.

– Ты всегда был романтичен. Слишком. – Керт не был глупым бандитом из дешевого боевика и сказал эту фразу, уже повернувшись ко мне, ловя мое движение. И я замер, глядя, как Лэн оседает на усыпанный стеклом пол, а из груди его тянется видимая лишь Настоящим взглядом дымная полоса. Мечи Летящих забирали что-то у своих жертв… Вот только на этот раз, похоже, Керту достался лишь Мрак.

Нападать было глупо, но я не мог стоять, подлавливая Керта на неосторожном выпаде, когда рядом умирал Лэн. Я метнулся вперед, ударил…

И меч Керта перерубил меч Туака у самой рукояти. Не зря оружейник говорил о плохой стали… Еще через секунду Керт ударил меня – не мечом, а ногой, и я упал на пол, отлетев к самой стене.

Странно – я не боялся. Керт подходил ко мне, и прорвавшие ботинки когти на его ногах царапали пол. В руку мне больно вонзился осколок зеркала. Спина ныла от удара. Моей второй, взрослой, сущности уже не было. А я не боялся.

Может, я и сам по себе уже взрослый?

Рука Керта сгребла воротник Крыла, приподняла меня:

– Все, Данька.

– Ты хорошо рисовал, Керт, – выдавил я, жадно глотая воздух.

– Я и сейчас рисую. Хорошо рисую.

– Жалко, что я не увижу.

Осколок зеркала по-прежнему был в моей руке – тонкая стеклянная игла. И эту иглу я аккуратно вонзил Керту в живот.

Руки Керта разжались. Он уронил и меня, и меч. Стал медленно, почему-то клацая зубами, вытягивать осколок из тела.

У меня было лишь несколько секунд. Я нагнулся, хватая меч Керта. И вскрикнул от боли в обожженной руке.

Мечи Летящих не для меня. Наверное, во мне слишком много Света…

Носком ботинка я пнул меч, и тот послушно скользнул по полу, зазвенел, скатываясь по крутым ступенькам винтовой лестницы. Потом звон смолк – как-то сразу, видно, меч упал в проем. Но есть и еще один клинок…

– Затягиваешь, – сказал Керт, наступая ногой на меч Лэна. Видимо, он тоже не мог воспользоваться чужим оружием, мечом Крылатых. – Но я сильнее.

Конечно, сильнее. Мне все-таки четырнадцать… А ему двадцать. И в нем сила Тьмы, он на своей территории.

– Если бы не Лэн… – Керт скосил глаза на своего бывшего Младшего. – Ты бы умер в горах. Обидно. Зря я его отпустил. Паршивец.

Очень спокойно, равнодушно он пнул Лэна в бок.

Лэну, разумеется, теперь все равно…

Мне – нет.

В этот удар я вложил все силы, что еще оставались в Крыле. И всю точность, которую мог дать Настоящий взгляд. Я толкнул Керта на Потаенную дверь.

Не знаю, чего я хотел. Чтобы Керт расшибся о камень или…

Керт пролетел метра три, прежде чем ударился спиной о Дверь. И она распахнулась – легко, словно ее открывали по сто раз на дню, – настежь, прямо в яркий солнечный свет, в толпу, спешащую по людной улице незнакомого города…

Летящий не издал ни звука. Он боролся молча – выбросил вперед руки, и из пальцев выдвинулись, цепляясь за дверной косяк, тонкие длинные когти. Керт смотрел на меня, балансируя на грани миров, а за спиной его шли люди. Шли совершенно спокойно, не оглядываясь.

Может быть, они его и не видели. Но вот на Керта свет солнца действовал. Он еще пытался втянуться обратно в дверь, но руки его уже каменели, и черная перепонка крыльев осыпалась невесомой угольной пылью – на идущих людей, на освещенный порог, на Потаенную дверь.

И вряд ли это пройдет бесследно…

С легким хлопком тело Керта взорвалось, рассыпалось прахом – лишь теперь люди внизу шарахнулись в разные стороны. И в тот же миг стена вокруг Потаенной двери не выдержала. Солнечный свет разъел ее, как струя пара – кусок льда. Каменная кладка с грохотом обрушилась наружу, и наступила тьма.

Потаенная дверь исчезла.

Я подбежал к проему, из которого плескало холодным ветром. Камни еще падали вниз – до земли было метров двести. То, что осталось от Керта, провалилось в мой мир.

В глубине души я чувствовал, что мог бы убить его и сам. Взять меч Лэна, ударить в тот миг, когда Керт пытался забраться обратно. Но хорошо, что этого делать не пришлось. Потому что я не должен был его убивать своей рукой… не хотел бы.

Здорово он все-таки рисовал.

Я отошел от стены, вернулся к Лэну; сел рядом и стал неумело щупать пульс. Стоило глянуть один раз на его рану, чтобы бросить это занятие.

Но я все равно искал удары сердца, которое уже не билось.

Я так и сидел возле обвалившейся стены, держа на коленях ножны Настоящего меча и глядя на неподвижного Лэна, когда ко мне подбежал Солнечный котенок.

– Я знал, что ты не ошибешься, – только и сказал он.

– Ты все знаешь наперед, – без всякой злобы ответил я.

– Нет, Данька! Я не думал, что… что Лэн…

Он подошел к Лэну, потрогал ему лицо лапкой. Потом потерся мордочкой о щеку. И где-то в пустоте, которая была внутри меня, вспыхнула маленькая теплая звездочка.

– Котенок, ты же теперь сильнее! Ты вырос! Ты почти Настоящий волшебник, оживи его!

– Мне мешает «почти», – пробормотал Котенок и подошел ко мне.

Минуту мы смотрели друг на друга, потом я сказал:

– Все нормально, да? Последняя Потаенная дверь на Землю разрушена, Солнца здесь по-прежнему нет, мой друг погиб. Все хорошо.

С гор доносились порывы холодного ветра, словно обрадовавшегося случаю побывать внутри неприступной прежде башни. У ветра был запах гари, сладкой гари сгорающих людей.

«Мы жили, – вспомнил я слова Шоки. – Мы привыкли к равновесию, а ты хочешь его разрушить».

– Равновесие Тьмы должно быть разрушено, – хмуро сказал Котенок.

И я понял, что теперь он может читать мои мысли.