Сергей Лукьяненко - Сборник Рыцари сорока островов

– Зачем летать без сердца… – прошептал Лэн. Ивон его не слушал.

– Мне выпустили всю кровь. Из нее делают Черный огонь, которым так весело сжигать вас в горах. Если бы Нынешний позволил, мы давно бы испепелили все ваши города. Кровь тоже выпускают медленно, из нее должен выйти весь свет.

– С тобой им медлить не стоило, – вдруг очень спокойно сказал Лэн. – У тебя не было света – ни в глазах, ни в сердце, ни в крови.

Ай да Лэн! Ивон (я не мог называть его иначе) дернулся, как от удара. Но продолжил с прежним равнодушием:

– Тебе досказать всю процедуру? Мы от многого тебя избавим, чтобы ты легче летал. И много чего получим – и на продажу торговцам, и для тебя самого. Или тебе уже стало спокойнее?

Я мог бы подумать, что он на самом деле считает, что успокоил Лэна. С этих придурков станется. Но Ивон вдруг разразился хриплым каркающим смехом, и я понял – он издевается. Пользуется лишней возможностью помучить Лэна.

Он просто садист. Всегда им был, даже когда назывался Крылатым.

Почему я его не убил?

– Ты много говоришь, – неожиданно произнес другой Летящий. – Сразу видно – недавно был человеком. Не нужно.

– Нужно, – огрызнулся Ивон. – Я лучше знаю людей. Уже сейчас в нем рождается мрак. От страха. От предчувствия боли. Я знаю.

– Не будет во мне никакого мрака! – крикнул Лэн. – Я просто умру от ваших пыток!

– Не умрешь. Нельзя умереть полностью, – сказал Ивон. – Видишь?

Он поднял черную колбу, которую держал в руках.

– Это Черный огонь. Слабенький, разведенный. Он не сожжет тебя, когда мы вольем его в твое горло. Он выжжет в тебе человеческую смерть и человеческие чувства. Это будет началом. Видишь колбу?

Ивон протянул руку и сорвал с Лэна очки.

– А теперь ты ничего не увидишь, – торжественно сказал он. – До тех пор, пока Тьма не даст тебе новые глаза.

Я еще раз тщетно попытался выломать решетку. Не смог и соскользнул на пол, уже не заботясь, услышат меня или нет. Подбежал к двери, подергал ее. Господи, что же мне делать? Биться о стены, пока за ними будут… нет, даже не убивать или пытать, а превращать в чудовище моего друга?

– Думай о том, кого ты любишь, – донеслось из-за стены. – Думай, чтобы Черный огонь превратил человеческую любовь – в нашу. Чтобы легче было искать своих друзей и приводить их к нам.

– Я не буду о тебе думать, Данька! – закричал Лэн так, что у меня на мгновение замерло сердце. – Не буду!

Он замолчал, словно ему зажали рот. И я, что-то закричав, прыгнул на каменную стену, готовый или проломить ее, или разбиться насмерть.

Мгновения словно растянулись. Я вдруг увидел всю стену – каждый камень, каждую крупицу черного раствора, крепящего их. И алые точки, горящие между камнями. Их скрепляли Черным огнем, человеческой кровью.

Но как ни старайся, весь свет из крови не уйдет.

Я ударил по алой точке, горящей передо мной. Ударил, не отрывая от нее Настоящего взгляда. И камни, дрогнув, зашатались, словно вся стена была сложена из детских кубиков.

Проломив стену, чудом увернувшись от падающих булыжников, я влетел в соседнюю камеру.

Ивон разжимал рот дергающемуся Лэну, вливая туда дымящуюся черную жидкость. Второй Летящий перебирал лежащие в тазике крючки и ножи. Когда стена рассыпалась и я оказался перед ними, оба оцепенели.

– Получай! – крикнул я, выхватывая меч. И ударил Летящего, который был ближе, перерубая ему шею.

Это оказалось так легко – даже без Настоящего зрения. Словно меч ударил не плоть, а прогнившую изнутри деревяшку. Летящий с грохотом повалился, окутываясь дымным смрадом. На пол упал уже не человек, пусть даже бывший, а куски черного камня.

Ивон молча, не выпуская колбы с Черным огнем, прыгнул к двери. Распахнул ее и поднял руку, словно собирался метнуть колбу в меня.

Наши взгляды встретились. Ивон закричал, как и в прошлый раз, выпустил колбу и скрылся за дверью. Колба, звякнув, разбилась, и на пороге заплясали языки черного пламени.

– Лэн! – прошептал я, склоняясь над своим Младшим. – Лэн, я пришел!

Лэн мотал головой, отплевываясь. Он был без очков и не видел, что происходит. Но когда я заговорил, он замер и слабо произнес:

– Данька, беги…

– Вместе убежим, – перерубая мечом связывающие его ремни, сказал я. – У меня Крыло для тебя. Ты в порядке?

Вместо ответа Лэн перегнулся со стола, и его вырвало черной дымящейся жидкостью. Опираясь на мою руку, он слез, неуверенно нащупывая ногами пол, и сказал:

– Данька, здесь двое Летящих…

– Здесь один труп и один сбежавший трус, а не Летящие. Надевай Крыло!

Я помог Лэну забраться в комбинезон и потащил его в пролом. Потом обернулся, схватил с пола булыжник и, повинуясь порыву, швырнул его в уставленные склянками полки.

Камера превратилась в огненный ад. Ревущее Черное пламя лизало стены, и камни таяли, как воск.

– Быстрее! – крикнул я, подсаживая Лэна в окно. Выпрыгнул вслед за ним, шлепнувшись в грязь. Лэн стоял на коленях, его снова рвало.

– Сможешь лететь? – спросил я.

– Попробую, – вяло пообещал Лэн.

Башня шаталась. Сквозь стены пробивались черные огненные языки. Струйки огня взбегали по камням, окутывая вершину башни снопом искр.

– Летим! – крикнул я. – Летим, Младший!

Лэн попробовал встать – и снова упал. Времени уже не было. Я схватил его за плечи, приподнял…

– Держись за меня!

– С грузом не взлетишь… – заплетающимся языком произнес Лэн. Но все же обхватил меня, замер.

Расправив Крыло, я тяжело оторвался от земли. Полетел, медленно набирая высоту. Хороший поток восходящего воздуха шел вверх от башни, но нырять в него мне не хотелось. Мы летели над болотами, удаляясь от башни.

– Лэн, попробуй лететь сам, – прошептал я. – Лэн!

– Да, сейчас, – тихо ответил Лэн. Но никаких попыток лететь самостоятельно не сделал.

Башня за нами с грохотом обрушилась. Я почувствовал ударивший в спину жар, обернулся. Над пылающими руинами кружили трое Летящих. Остальные, похоже, выбраться не успели. Но уцелевшая троица гнаться за нами и не думала.

– Потерпи, Лэн, – сказал я. – Держись. Нам только до скал добраться…

– Держусь, – согласился Лэн.

…Котенок нашел нас минут через двадцать, когда мы укрылись в скалах. Спрашивать его, как он удрал от Летящих, я не стал. Какая, в конце концов, разница. Есть дела и поважнее.

Лэн лежал на камнях, прижимая ноги к животу и тихо постанывая. Котенок хмуро посмотрел на него, потом – вопросительно – на меня.

– Его заставили глотнуть Черного огня, – беспомощно сказал я. – Он вначале держался, его вырвало несколько раз. Я думал, все уже в порядке. А потом… потом он расклеился.

– Немного выпил?

– Чуть-чуть…

Лэн глухо закашлялся, и я взял его за руку. Что тут еще сделаешь…

– В нем сейчас сгорают человеческие чувства, – грустно сказал Солнечный котенок. – Быть может, Лэн победит и останется прежним. Быть может, умрет, если не хватит сил, но останется воля. Или…