Илья Новак - Петля Мёбиуса (сборник)

Всё давно предопределено. Восемь часов, подъем (с утра всегда раздраженный, но после первой чашки кофе и первой сигареты успокаивается), жена еще спит – она не работает. Воспитывает ребенка. Завтрак, костюм, черный галстук, черный портфель из дорогой кожи, и в машине на работу, там – кабинет и секретарь-референт.

Обычные дела, обед в небольшом ресторанчике; он любит фаршированные куриные ножки и стейк с кровью. Вторая чашка кофе, десятая сигарета. У референта длинные ноги, стрижка под мальчика. Она заразительно смеется, любит носить короткие красные юбки и туфли на шпильках; бывает, задерживается, когда остальные уже ушли. Он заводит ее в кабинет, она сама садится на стол и приподнимает красную юбку. Он часто дарит ей духи, но не слишком дорогие. Супруга у него умная, наверное о чем-то догадывается, а может, и нет.

Вечером ужин, ребенок, телевизор, жена и детектив. В постели он всё чаще сразу же поворачивается к ней спиной и засыпает. В субботу преферанс с двумя сослуживцами по десять центов за вист. По воскресеньям иногда театр, который он не переносит, а она любит, иногда кино или в парке прогулка с ребенком. Порою ссорятся, но не часто, жена боится, что он уйдет, а ведь она уже не так привлекательна, как раньше, да и ребенок…

Утром в понедельник он, побрившись, долго стоит перед зеркалом и трогает щеки, оттягивает веки, смотрит в глаза отражению. С отрешенным лицом, позабыв черный портфель на стуле, выходит, не повязав галстука, не заперев за собой дверь. На скамейке старушка, здоровается с ним, он не замечает. Как раз солнце выбралось из-за облака – лето, жара. Вздрогнув, он медленно поднимает голову, глядит прямо на солнце. Очень ярко, он видит луч, окруженный радужными кольцами. Ослеплен, но смотрит, не отрываясь, луч гудит в его глазах, мир растапливается в жидкое золото, и все же лучше видеть это, чем жену, ребенка, театр, кино, парк, утренний кофе, костюм, черный портфель, черный галстук, машину, кабинет и красную юбку референта. Мир плывет яркими кляксами, луч по глазному нерву проникает в голову и бьется там, звонко пульсирует в такт ударам сердца. Старушка подслеповата, очки забыла дома: видит жгучее оранжевое облако, а в нем никого, только тень мелькнула – и пропала.

Когда на работе он не появляется вовремя, референт звонит домой жене и узнает, что он ушел, почему-то оставив портфель, да и машина стоит во дворе. Ждут до пяти вечера, а дальше подымают переполох – на следующий день милиция в квартире, милиция на работе, допрашивают референта и сослуживцев, допрашивают жену, наверное подозревают ее. Но доказать ничего нельзя, а он так и не появляется. Истерика жены недолгая, надо ведь переоформить квартиру, да и других забот много.

Совладелец фирмы предлагает деньги за долю супруга. Но она уже не девчонка – взрослая женщина, и хочет получать проценты от прибыли. Адвокат, суд, апелляция, продажа одной квартиры и покупка другой, поменьше, новый адвокат, который помогает отвоевать свою долю в доходах.

Второй адвокат молодой, симпатичный, интеллигентный. В конце концов поселяется с ней и ребенком в новой квартире.

Ребенку он нравится больше, чем прежний папа.

…Совсем другое место, куда он проник по солнечному лучу. После трех лет скитаний и острога выпала удача – сломался перстень с аметистом у старшего тюремщика, и он вызвался починить, хотя за такую работу не взялся бы ни один местный ювелирных дел мастер. А он смог. Тюремщик – старый друг городского мага. Тот заинтересовался, самолично пришел в тюрьму с заказом: сделаешь свадебное кольцо для дочери? Примитивные инструменты, но былое умение никуда не делось. Хотя дочь мага замуж в тот раз так и не вышла, жениха зарезали налетевшие на город лесные кентавры.

Теперь в почете, заказов много. Здесь всегда сыро, постоянные дожди, такой плохой климат. Ему уже сорок, ребенку год, а жене двадцать, и она носит то самое кольцо, все-таки пригодилось. Он хозяин ювелирной лавки, лучшей в городе. Дорогая карета, дом возле главной площади, пристройка с мастерской. Уже совсем лысый, зато опять похудел.

Встает, когда на дворе еще темно, по утрам всегда раздраженный (жена спешит напоить его кофием). Сигарет нет, курит трубку. Потом жена хлопочет по хозяйству, а он, надев фартук, идет в мастерскую. Обычная работа, обед в трактире неподалеку, он любит филейную вырезку из единорога и яйца гарпий на десерт. Кофий очень дорогой, привозят с южных островов, но он богат и после обеда позволяет себе одну чашку. Хозяйка трактира – вдова, любит носить длинные синие юбки. У нее пышный бюст и красивые рыжие волосы. Иногда она заводит его в кладовку, ложится грудью на бочонок и сама поднимает юбку. Он дарит ей сделанные им украшения, те, что подешевле. Жена ни о чем не догадывается.

Только поздно вечером он возвращается из мастерской, ведь здесь нет телевизоров или детективов, чтобы почитать перед сном. По субботам обязательный визит к тестю-магу, куда приходит еще старший тюремщик, с которым они играют в кости. Иногда ярмарки, он их не переносит, а жена очень любит, порой прогулка с ребенком по аллее возле площади. Они никогда не ссорятся, молодая жена глупа и боготворит его.

Ритм определен давно: мастерская, хозяйка трактира, синяя юбка и бочонок в кладовке, магия огненных пентаграмм, дикие кентавры в лесах вокруг городской стены, маг, тюремщик, гарпии, единороги, ярмарки, ребенок, жена.

В постели он все чаще сразу поворачивается к ней спиной и засыпает, смутно понимая, что сейчас стало хуже, чем прежде, потому что отрезан последний путь к отступлению.

И дома, и в мастерской, и в таверне – изо дня в день все почти то же самое.

Но здесь всегда пасмурно.

Эта работа кладовщика не предполагала ночных бдений. Но на службе все знали, что я не пью и застолья считаю глупым времяпрепровождением. И живу один. А охраннику Пете припекло отпраздновать Новый год дома, вот он мне и позвонил.

Я сел в метро и доехал до станции «Вокзальная». Тут сходились поезда дальнего следования и пригородные электрички. Было уже темновато, я пошел, сунув руки в карманы пальто; оно у меня длинное и темно-синее, куплено в секонд-хенде, а выглядит дорого. Солидно. Черный шарф и вязаная шапочка с помпоном довершали картину.

Снег не скрипел – слишком тепло, но ощущение все равно было новогоднее. Может, из-за елки, водруженной в центре вокзала. Я пересек его и спустился в длинный, изгибающийся подземный переход.

У стен продавали апельсины, зимние перчатки, семечки, тарань, лук, сало, картошку и кофе на разлив. Доносились гармошечные подвывания и молодой голос: «Обязательно, обязательно, я лично на рыженькой женюсь…» Голос-то молодой, а вот дядя-гармонист, который здесь на посту каждый вечер, – седой и вислощекий.