Илья Новак - Петля Мёбиуса (сборник)

…Интерактивные картины подстраиваются под эмоции. Эти обои-подлизы меняют свой облик в соответствии с настроением хозяина. Используя изображения лица, подлизы оценивают эмоциональное состояние посетителя по восьми точкам. Затем адаптируют цвета и линии мазков сообразно его текущему…

…Но чисто психологически, если весь чужой опыт сейчас считается правдой – преимущественно, а тогда будет заведомой ложью (или весьма вероятной), тогда люди будут либо жить именно в таком вот смутно-хаотическом мире и решать скорее интуитивно, либо более простые люди начнут ставить психологическую защиту и сознательно (ну или бессознательно) ограничивать поступающую информацию, конструируя удобный для себя мирок, хотя чаще такие будут сбиваться в «стаи», то есть субобщества, общежития, и там обитать в довольно безопасной, потому что относительно контролируемой среде – с ограниченным и строго дозируемым поступлением информации. Еще будут нормальные сумасшедшие: люди, из бурного моря информации выбирающие себе ту, что им нравится, и строящие свой мир – внутри, то есть создающие психологические границы, и потому для большинства такие люди – как для нас сумасшедшие, но это будет редко хоть, зато нормально. Или вроде чудаков. Чудиков.

В конце концов, не выдержав интенсивности потока разрозненной информации, Стигмата отправился домой.

Трое людей в бледной кожодежде, поджидавшие его под шлюзом жилой ячейки, принадлежали к секте куреши. Они отключали у попавших в их распоряжение зародышей так называемые гены боли, в результате чего индивидуум больше не ощущал ее, зато стимулировали группу генов агрессии. Завидев куреши, Стигмата в легком испуге остановился – от них исходила опасность. Трепеща мягкой кожодеждой, куреши провели Стигмату к черному геликоптеру и жестами показали, чтобы он садился. Возможно, куреши вырезали себе языки – некоторые работодатели, нанимающие членов секты в пожизненные охранники, требовали это в знак абсолютной лояльности, – а может, просто были неразговорчивы. Стигмата залез в геликоптер, и они полетели.

Просторы Агломерата раскинулись внизу, пассажиры видели их на многочисленных мониторах.

По силовым линиям мчались воздушные трамваи, пролетали геликоптеры, скакали по стенам ниточники-бродяги – люди с имплантированными паучьими генами, живущие прямо на бесчисленных городских стенах. Обычно они работали курьерами или рикшами.

Вот прополз гриб-киборг, муниципальный чистильщик, – большое желеобразное тело с подвижными механическими частями. Присосками он счищал со стен грязь.

Тихо рокоча, геликоптер несся между жилыми сотами фермеров и пузырчатыми стадионами, посадочными площадками, вертикальными парками, висячими садами и рекламными банежаблями. Башни, между ними провалы, ведущие будто в земные недра, к самому ядру; необъятные стены, километровые уступы, усыпанные точками-людьми, конические вершины сверхмаркетов, горы жилых зданий, грандиозные полусферы автономных куполов и ячеистые улья гетто, и окна, окна, окна – мириады выпуклых скорлупок.

Геликоптер миновал Дендрит с Бусами, Структуру Береговых Линий и Узор Неподвижной Точки, за которым начался район Завитки Силового Поля, охраняемый квазиживой воздушной сетью-каннибалом. Сюда простым смертным путь заказан.

Стигмата догадался о цели путешествия, лишь увидев здание под названием Мембрана, построенное по образу живой клетки. Семьдесят два этажа, окна в них расположены подобно белкам в клеточной мембране. Здесь обитал сам Старец, глава «Старбайта».

Геликоптер сел, куреши знаками показали Стигмате, что пора выходить. За дверцей открылся шлюз-гармошка, через который они попали в просторный тамбур. Здесь куреши оставили гостя – или пленника? – зато два серых облачка просочились сквозь щель в стене. Они сформировали туманные фигуры, и Стигмата понял, что видит химботов, мягких охранных роботов. Химические твари напоминали голограммные тени, отброшенные на реальность из какого-то странного ее закоулка. Химботы незряче оглядели Стигмату, и он ощутил легкие уколы по всему телу. В голове раздался голос – направленный ультразвук. Стигмате было объявлено, что в его тело введены тактические наноботы охранной системы Мембраны. Они могут в считаные мгновения собраться вместе, превратившись в несложного искина, повиснуть на позвоночнике в районе шеи, запустить щупы и взять под контроль моторику. Стигмата ощутил необычное движение в теле: это его лекарственные батискафы, беспрепятственно путешествующие по просторам кровеносной системы, попытались справиться с вторжением, но были уничтожены наноботами.

Когда дверь шлюза открылась, он вышел на огромную квадратную площадку, притаившуюся посреди бескрайней крыши Мембраны. Дул ветер, светило солнце, мономолевая поверхность отсверкивала мириадами радужных искр. Агломерат с его суетой и шумом отступил куда-то далеко, теплая тишина раскинулась над уединенным мирком Старца. В этой тишине неслышно звучала музыка.

Сопровождаемый тенями-химботами, Стигмата прошел в центр площадки, где был большой либрационный чан – наполненный протеиновым коллаген-гелем бассейн. В геле танцевал Старец; звучала неземная музыка, бассейн озаряли переливы фантастических цветов. Про музыкальную светоматику, этот относительно новый вид мультиискусства, Стигмата знал, но до сих пор не видел подобных произведений. Оглянувшись на безмолвных химботов, он присел на краю бассейна и замер, погрузившись в поток ощущений. Танец, цвета и музыка порождали необычные чувственные переживания: перед мысленным взором развернулись множественные фракталы и странные аттракторы, устремились к бесконечным первопределам хаоса, завились гамильтонианом итерации, гибкое мерцание интеграла слилось с причудливыми извивами масштабной инвариантности, в информационном пространстве сформировались и разрослись гроздья виртуальных кластеров, и Стигмата потерялся в них, растворился в субкультуре бессознательной гравитации, слился с космологической константой внеличностного безбрежия, осталось лишь мерное покачивание в ритме вечности, но личность, динамический центр субъективной реальности, рассосалась, субъективность изошла квантовой росой, лишь Слово носилось над темными водами подобно духу, Оно было слышно, да некому было слышать Его, и Слово это было Афир.

Долгое время ничего не происходило. Темно, тихо и тепло. Никого нет, совсем никого. Сознание – кипящая волна, малое бурление на необозримой ментальной глади, и теперь она опала, хотя разум все еще был, исчезло самоопределение – никакого «я», сплошное «оно», нет личных мыслей, нет устремлений и чувств… Но тут задаваемая Старцем мелодия уверенно актуализировала сущее, и Стигмата набух осознанием себя, вскипел образами и ассоциациями, пустил пену воспоминаний: бытие вновь развернулось вокруг потенцией безмерного присутствия.