Юрий Никитин - Владыки Мегамира

– Красота! – прошептала она зачарованно.

– Ярко, – согласился варвар, он все еще держал ее цепкими пальцами за худую шею, не давая высунуться дальше. От его ладони продолжало струиться, шло странное тепло, волной прокатилось по спине, воспламенило нервы вдоль спинного хребта, тело ослабело, мышцы ног стали не более упругими, чем вода. – Странный народ… Я не ожидал, что удастся его увидеть!.. Вообще неслыханно повезло: видел Станцию магов, видел бродяжников, теперь вот планктонники… В Мегамире становится тесно.

– Что за народ? – спросила Кася слабым голосом. Ей не хотелось шевелиться, от широкой ладони шли новые волны, еще более странные, мощные. – Кто они?

– Живут только в воздухе. Рождаются, старятся, умирают на воздушных шарах. С наземными племенами не общаются. Так о них говорят.

– А если другие планктонники?

– Мир чересчур велик, хоть теперь я в этом сомневаюсь.

– Но если встретятся?

– Не знаю. Вообще не знаю, что заставило их так возненавидеть землю, что поклялись никогда не ступать на нее.

– Глупцы, – проговорила она с трудом. Голова начала кружиться, ноги подгибались. Она с огромным усилием заставила произносить правильные слова: – Нет, преступники! Кто-то когда-то наступил одному человеку на ногу, а он, обиженный, поднялся в воздух и тем самым поднял весь будущий род… Если любит плавать на воздушных шарах, то плавал бы в одиночку, а то заставил… да, именно заставил идти своей дорогой весь грядущий народ! Не дал выбора…

Влад усмехнулся, убрал пальцы с ее покрасневшей шеи. Кася пошатнулась, с трудом восстановила равновесие, голос ее упал до шепота:

– Эгоисты… Себялюбы…

Влад сожалеюще покачал головой:

– Скажи еще, что я не имею права на свою жизнь! Мол, принадлежит племени. Вообще не могу смотреть беде в лицо, ибо рискую потомством!

Кася сглотнула комок в горле, пообещала:

– Скажу!

Варвар засмеялся, внезапно подхватил ее на руки. Кася счастливо вскрикнула. В следующее мгновение она летела, заброшенная мощным броском, в сторону Головастика. Семен подхватил девушку на лету, усадил рядом, где она сидела последние два дня. Он внимательно посматривал на варвара. Слабая улыбка проскользнула по губам, но промолчал, отвел глаза. Ксеркс осторожно пошевелил сяжками. Варвар подвигал пальцами, покачал головой. Ксеркс осторожно выдвинулся из-под листа, приподнялся на всех лапах, встопорщил жесткие щетинки на сяжках.

Влад вспрыгнул на загривок, Головастик побежал резво, однако теперь держался в тени.

Монотонный бег в теплом полуденном воздухе, уже прогретом и напоенном сладкими ароматами цветом, привел к тому, что Кася начала клевать носом. Раньше прибила бы сказавшего, что она сможет не только ехать на бешено мчащемся муравье, но даже дремать на ходу, а сейчас уже дважды видела себя то в ласковых волнах Эгейского моря, то на пляже, когда сильные, но нежные пальцы ласково трогают ее кожу, разминают слабенькие мышцы, отчего по всему телу разливается сладкая истома…

Головастик сделал рывок в сторону, Кася очнулась, судорожно ухватилась за выступ кутикулы. Семен тронул ее за плечо, указал глазами на бледно-зеленое пятно прямо на бедре. Плесень присосалась, выпустила крохотные волосики с влажно блестящими шариками. Кася с отвращением принялась сдирать чужую хищную жизнь, косилась с завистью на блестящие плечи и прямую спину варвара. Не кожа, кутикула или вот-вот станет ею. Глядишь, возьмет на себя функции экзоскелета, как у бравого солдата Головастика или ленивого сибарита Хоши. Эволюция здесь мчится, как стрела из арбалета Влада. Новый вид может появиться всего за три-пять поколений…

Головастик остановился так резко, что Кася стукнулась носом о ракетную установку. Влад приподнялся, нюхал воздух. Кася тоже повела носом, ощутила кисловатый, но приятный запах.

– Придется обходить, – произнес Влад с неохотой.

– Что там? – спросил Семен.

– Тетры и субтетры бьются.

– Нельзя проскочить? Ведь мы не тетры, тем более – не суб?

– Нельзя, – ответил Влад коротко.

Головастик без команды развернулся, хотя Кася ощутила недовольство боевого муравья, пошел по большой дуге. Редкие шерстинки на абдомене выпрямились, с кончиков срывались с сухим щелканьем яркие плазменные искры.

Семен хлопнул себя по лбу. Кася перевела взгляд с него на варвара, поняла. Влад беспокоился не за них, двух мягкотелых, люди достаточно отличаются от муравьев, их не тронут… могут не тронуть, к тому же у них отпугивающие скафандры, но боевой дим не утерпит, ввяжется в свару, – он выстоит против десятка тетров или их вассалов, но здесь, судя по запаху, тысячи умелых и разъяренных бойцов!

Деревья раздвинулись, Кася успела бросить взгляд на гигантское поле, ахнула. Не тысячи, а десятки или даже сотни тысяч черных хищных зверей сражаются, как машины, молча, деловито, методично расчленяя друг друга. Над бескрайним полем – другой конец тонул в Тумане – стоит желтое облако кислого запаха. Слышался мирный шорох лопающихся панцирей, ломаемых лап и сяжек.

Дальше деревья теснились, как овцы или формикарум вакка, зеленые листья втыкали в землю острые концы, запах муравьиной кислоты просачивался острыми, как ножи, струйками. Головастик бежал намного медленнее обычного, сяжки забросил на спину, жадно ловя запахи исполинской битвы. Кася отстранялась от гибких антенн, в них было что-то механическое, неживое. Семен всякий раз осторожно касался ровных колец, что соединяли негнущиеся членики в идеальных суставных сумках. На лице химика был восторг, словно он сам додумался до такого великолепного инженерного решения.

Влад оглянулся, хмурая улыбка осветила его застывшее лицо. Головастик помчался быстрее, Хоша привстал, заинтересованно вертел шеей. Влад бросил через плечо:

– Сейчас увидите интересное!

Кася почти ненавидела его способность по молекулам запаха видеть то, что лежало далеко за пределами зрения. Преимущество огромное перед любым ученым из Станции, ибо нигде еще не удавалось сконструировать прибор чувствительнее человеческого носа. Давно создали приборы, в миллионы раз усиливающие зрение, слух, силу, но в определении запахов приборы не могут тягаться даже с нею, Касей, а варвар, выросший среди дикости, полузверь-получеловек, вообще недосягаем…

На широкой поляне, размером с футбольное поле, дрались два огромных зеленых богомола. За каждым стоял целый выводок молодых богомольчиков, нежных, только что перелинявших, с тончайшей шкуркой, через которую виднелись внутренности. Или даже не линявших, а только что вылупившихся из оотеки, что даже удивительно: богомолы лишь откладывают яйца, а потомства не знают: встретят своих едва вылупившихся детей – сожрут немедленно, без колебаний.