Сергей Алексеев - Птичий путь

Он не готов был обсуждать с ней столь щепетильные вопросы, но услышал в этих словах некое расположение Дары, пришедшей не казнить, не наказать, а вроде бы даже спасти.

Но даже это спасение, избавление от плена его не радовало.

– Мне нравилось петь в переходе на Пушкинской, – вымолвил он. – На Перекрестке Путей…

– Думал, Белая Ящерица откликнется на твои песни? Потом сам искал, раздаривал гребни… Это заблуждение, лишенец. Валькирии избирают сами! Их не заманишь песнями на перекрестке, не увлечешь серебряными венцами. Ты же видишь, кто отозвался на твой голос?

– Напрасно ты так, – попытался он защитить Роксану. – В ней что-то было! Я же видел знаки, приметы. Мы ездили с ней в музей Константина Васильева. Потом я посмотрел его картины в альбоме… А она их увидела еще до нашего знакомства! Сама, никто не подсказывал. И поняла суть, узнала, узрела!..

– И ты решил – к тебе явилась богиня?

– Явилась, пришла сама…

– И космы ее достойны золотого венца?

– В тот миг они были достойны…

– Ты расчесал ее волосы…

– Расчесал…

– Что же ты всадил гребень себе в ладонь? Хотел удержаться от земной плотской страсти?

– Хотел удержать ее.

– А твою деву не удержала даже кровь!

– Но она так похожа! Искала меня, приносила цветущий кактус… Не мог я ошибиться! Все говорило – это она!

Дара встрепенулась, в темноте заблестели глаза – хотела сказать что-то сокровенное, важное, однако лишь вздохнула.

– Ты съел на Таригах слишком много соли. И утратил все иные вкусовые ощущения. В истоке реки Ура это происходит со всеми отроками. И отроковицами. Поверь, я это знаю…

– Откуда?

– Училась там, в институте благородных девиц.

Среди сколотов существовала легенда, передаваемая из поколения в поколение, будто под Таригами есть еще одна пещера – эдакий девичий монастырь со строгим уставом, где воспитывают будущих Дар. Поначалу в это верили все без исключения, и все в разное время пытались отыскать вход в женское царство, но никто не находил, хотя многие слышали призывные голоса, пение, смех и плач. Чаще всего в Пещере Слез, куда ходили за водой, просто уединялись помечтать под звук капели, и каждый втайне надеялся встретить здесь девицу: говорили, будто они тоже берут воду из Истока, только надо угадать мгновение, чтоб застать их там, – никто и никогда не заставал!

Года через два-три, с окончанием периода воспитания чувств, вместе с наивной юностью сколоты утрачивали веру в легенду и все эти манящие звуки разом исчезали.

– Нет там никакого института, – отозвался он не совсем уверенно.

Она снисходительно и печально улыбнулась:

– А мы со временем убеждались, что вас там нет. И ваши голоса в Пещере Слез – иллюзии, слуховые галлюцинации, акустические особенности подземных пустот…

– Значит, мы с тобой однокашники?

Наверное, Зазноба истолковала его слова по-своему и тотчас поставила некий возрастной заслон.

– Намечтаете себе там невесть что! – заговорила она с учительской ворчливостью. – Потом являетесь в мир и попадаете в плен! Если не обстоятельств, то в плен страстей, достойных лишь изгоев… У твоей московской избранницы крашеные волосы! Неужто не заметил, когда расчесывал?.. И вовсе не зеленые глаза – у нее стоят линзы!

Сколот послушал крик птицы.

– Все равно остались сомнения… Понимаешь, если она лишена памяти, может красить волосы, вставлять линзы, менять имя…

– Тебя обманули. Ты ошибся, а за ошибки надо нести наказание.

– Повинуюсь року…

– Да ты хоть знаешь, где сейчас очутился? Что́ здесь, знаешь? И как называется эта гора?

Внешне место ничем не отличалось от прочих мест в Подмосковье: высокий лесистый холм с пологими склонами, непроглядный уже горизонт, косой вечерний свет, тихий поздний вечер и где-то далеко птица кричит… Но во всем этом он только сейчас ощутил незримый круговорот пространства, своеобразный медленный вихрь магнитного поля.

Птичий крик, закрученный в спираль, ходил по кругу.

– В ловушке для странников, – определил Сколот.

– Ты и впрямь много чего помнишь… На горе Маура!

– Пусть будет Маура…

– Этого места нет даже на карте! И из Космоса его не видно. Отсюда ты никогда не выйдешь. И тебя никто не найдет.

– Ничего, отдохну от суеты после перекрестка… А для Валькирии не существует ловушек.

– Блаженный! – с возмущенным восторгом заключила Дара. – Поэтому ничто тебя не берет… Добро, Валькирию я тебе искать не стану, но последнюю твою просьбу исполню. Скажи, что ты больше всего хочешь? Кроме своего вещества и гитары? Только коротко, я спешу.

Он задумался на минуту, встряхнулся и сказал с затаенным сарказмом:

– Нет! Не могу воспользоваться твоим великодушием. Да вряд ли у тебя это получится. Ты же не можешь лишить меня рассудка…

– Говори.

– Помоги найти отца!

Просьба прозвучала неожиданно. Зазноба выпрямилась, глянула сверху вниз:

– Отца?.. Чем он поможет? От наказания не освободит и даже совета не даст. Ты уже избрал себе судьбу.

Ему хотелось рассказать о своем разочаровании, о несправедливой воле Стратига – Зазноба была первой Дарой, которую он встретил после одинокого существования в мире изгоев, – но это заняло бы слишком много времени.

– А я спрошу его, как он отыскал свою Валькирию, – вместо откровений сказал Сколот. – Нужен его опыт.

– Мальчишеские надежды. Твой отец прошел путь!.. Впрочем, никто не знает, за что Валькирии избирают себе спутников. Мы считаем – за геройство, а они поступают вне всякой логики. На то и богини…

И замолчала – видимо, и так сказала много сочувственного, лишнего для лишенца, затворенного на Мауре…

Сколот тоже встал, сдерживая вдруг нахлынувшие внутреннюю суетливость и смятение – показалось, Дара сейчас уйдет, он останется один и на него обвалится небо.

– Не видел его двенадцать лет. С тех пор как Стратиг отослал меня к Трем Таригам… Ты же знаешь Мамонта… или слышала о нем?

– Слышала…

– Что слышала?

– Что его звали Мамонт.

– И всё?

– Сначала он был Страгой Севера. – Зазноба буквально выдавливала из себя слова. – Потом жил на Западе… Но об этом мне ничего не известно. А последние годы – на Востоке. Где-то в Китае…

– В Китае? – Сколот как-то возмущенно оживился. – Опять Китай… Что он там делал?

– Откуда же я знаю? Исполнял урок.

– Меня лишили пути, но не права встречаться с родителями. Где он сейчас?

– Год назад видели в Швейцарии. В составе какой-то китайской делегации…

– А потом? Что потом?

– Вынуждена огорчить тебя… – Дара задумчиво поиграла гребнем. – Больше ничем не могу помочь. А это я себе оставлю. Буду расчесывать волосы и вспоминать.

– Но ты ведь знаешь о нем больше? Я чувствую…