Юрий Никитин - Тайные волхвы

Она люто скрипнула зубами, продолжая зажимать рану. Лицо ее посерело. Аварис сокрушенно покачивал головой, и не понять по его виду: жалеет ли о том, что попал в Верховную Ведунью, или же о том, что попал недостаточно метко.

Николай опомнился, тоже закричал, срывая голос:

- Скифы!.. Мир меняется. Чтобы оставаться непобедимыми, нужно меняться вместе с ним! А еще лучше - чуть раньше! Опережая других! Только тогда сохраним первенство! Только тогда сохранимся...

Он видел, что по лицам заскользило облачко недоверия. Выступил скверно: в 20-м веке ораторы - дело темное и рисковое, проще бы остаться на конях в прямом и фигуральном смыслах...

- Мы должны перейти к земледелию, - кричал Николай сорванным голосом, - только это сохранит нас!.. Кочевые орды начисто сгинут с лица земли, несмотря на то, что одной удастся победить нас на долгие двести с лишним лет... Но они исчезнут без следа, а мы с вами останемся пахать землю, строить корабли, возводить храмы, запускать монгольфьеры и "Восток"и...

Прямо перед ним сидел на коне мелкокостный скиф. Он скреб в затылке, сдвинув скуфью на лоб. Встретившись глазами с Николаем, сказал в нерешительности:

- Надо бы погодить... Новое, оно завсегда кусачее... Как бы не обмишулиться...

И всюду, куда Николай бросал взгляд, сидел на коне этот приземистый мужичонка, мялся, отводил глаза, потом начал пятиться в задние ряды. А так как в задних рядах стоял тоже он, то огромное пространство начало быстро пустеть.

Николай кое-как слез с ворот, попал в руки Радара и Авариса.

- Хорошо сказал, - одобрил Радар.

- А где Чугайстырь? - спросил Николай нервно. - За его дело бьемся, а он где-то прячется?

- Чугайстырь не умеет говорить... Но ты не боись, он свое слово еще скажет. По-своему, по-чугайстырски.

- Заколдует их?

- Окстись, царь! Это же запрещено Ведами! За использование колдовства в личных целях, знаешь, что бывает?

Николай взбежал на крыльцо, крикнул Радару, дрожа от возбуждения:

- Будут спрашивать, я удалился для государственных дел.

В горнице проверил запоры, бросился на лежанку, стараясь успокоиться. Итак, переворот совершен. Когда они с этим Колоксаем снова обменяются, для того будет приятный сюрприз... А как насчет ведьмы? Пора уже убираться. Чугайстырь даже не догадывается о подмене. Видно, перемещение по эпохам под силу только ведунам высшего ранга... А Чугайстырь уже не достигнет полной мощи: к винцу охоч, отдыхать любит - слишком близок к современности....

Он все еще терзался сомнениями, как вдруг, сметая запоры, в горницу вбежали Радар с Аварисом.

- Пресветлый царь!.. Позвид и Мардух увели своих людей!

- Простая откочевка?

- Оставили стрелы с красным оперением. Это война! Колоксай, нам с ними не совладать. У каждого воинов, как песка в океане.

Николай подбежал к окну Даже во дворе стало просторнее, исчезли праздношатающиеся, бряцающие оружием гуляки.

- Зх... ничто без мук не рождается.

- Не хотелось бы стать великомучениками, хоть это и в чести!

- Да, - согласился Николай, - лучше быть живыми грешниками. Всегда остается шанс покаяться, стать святым... Говоришь, за нас только невры и склоты?

- И урюпинцы, - напомнил Радар. - Правда, это такие соратники... Говорят, умный спорит с собой, а урюпинец с друзьями: урюпинца по голове били, а он: где это стучат? Дай урюпинцу волю, сам беду найдет...

Аварис прервал досадливо:

- Все они - огородники, халупники. А воинов у нас почти нет.

Николай обвел их отчаянными глазами:

- Помощи ждать неоткуда?

Радар наморщил лоб, сказал с неуверенностью в голосе:

- М-да, туговато... В лесу медведь, дома мачеха. Поневоле захохочешь по-волчьи... Впрочем, есть еще вояки. Правда, одноглазые. Хотя, нам же их не женить?

Аварис скептически поморщился, а Николай спросил с надеждой:

- Кто это?

- Аримаспы. Одноглазое войско, как его назвал еще тот заезжий рапсод из Эллады, как его... имя такое чудное... Ага, Аристей!

- Аристей Проконийский? - ахнул Николай. - Который написал поэму "Аримаспея"? Учитель Гомера?

- Не знаю, чей он там учитель, но за битвой аримаспов с грифами наблюдал все лето. Вдохновлялся! Детвора ему есть носила, а он все больше по девкам... Говоришь, написал все же поэму? А мы думали, брешет. Больно к меду нашему пристрастился да за молодыми девками ухлестывал...

- Он написал гениальную поэму, - заторопился Николай. - О вечной битве за золото аримаспов с грифами! Аримаспы, сыны Арея, а по-нашему кривичи, ибо закрывают один глаз при стрельбе из лука... Ученик Аристея, Гомер, перенес их в свои поэмы и назвал циклопами... Так мы попробуем склонить их на нашу сторону?

- Попытка не пытка, а спрос не допрос. За спрос не бьют в нос. Деваться нам все одно некуда, искать подмогу надо.

Он высунулся из окна, оглушительно свистнул. Послышался конский топот. Аварис сказал вдогонку:

- Езжайте, а я тут попытаюсь... Честно говоря, в вашу затею не верю.

У крыльца их уже ждали оседланные кони. Николай, который никогда и близко не подходил к лошади, сумел все же взобраться на конскую спину, Радар посматривал с удивлением, но умный скифский конь знал свое дело: вихрем вынес всадника за ворота..

Он не помнил, сколько минут, часов или недель продолжалась неистовая скачка. Они неслись через темный лес, миновали степь, снова дремучий лес, пронеслись по горному перевалу, и вот уже навстречу мчится ровная безжизненная равнина, где клубится сухая пыль, где нет зелени...

По всему огромному полю огромные, закованные в железо воины яростно сражались с грифами: странными зверями, в которых природа соединила мускулистое тело, укрытое чешуйками рогового панциря, с могучими крыльями, однако оставила и четыре могучие львиные лапы...

Аримаспы неутомимо рубили мечами, наступали, прикрывались щитами, некоторые герои прорывались далеко вперед в хищную стаю, и там, став спиной друг к другу, яростно и азартно отражали бешенные атаки.

Николай придержал коня. Радар с загоревшимися глазами наблюдал за боем, вдруг азартно закричал:

- Эй, вас же обходят!.. Эх, от непорядка и сильная рать гинет... Ломайте, ломайте им рога!

Рогов не было ни у аримаспов, ни у грифов, так что Николай не понял, за кого болеет Радар. А тот уселся в седле как на трибуне стадиона, возбужденно комментировал:

- Ого удар!.. С дурной рожи и нос долой... Ха-ха, выше лба ухи не растут, а рога - еще как!.. Во-во, одно дело олень, другое дело рогатый... Так его, так! Смирного пса и петух бьет!.. Бей, урюпинцев на сто лет припасено!.. Что медлишь? Лося бьют в осень, а урюпинца всегда!..

Вдали запела боевая труба. Конь под Николаем дернулся в схватку. Николай с трудом отвернул его в сторону. Конь покосился на него огненным глазом, разочарованно вздохнул. Николай прочел по выражению лошадиной морды, что он думает о таком всаднике, покраснел и сказал, оправдываясь: