Юрий Никитин - Империя Зла

Валентин буркнул:

– Что у тебя голос невеселый. Что случилось?

– Да смотрю, сколько их тут собралось. Чуть ли не вся польская армия. Так бы нас защищали... Или хотя бы себя. Чую, нам уже не вырваться. А все-таки жалко, когда рванет... Все-таки тоже славяне... И союзники, хоть сейчас уже бывшие...

Валентин сказал строго:

– У России теперь, как и у всех, нет постоянных союзников! Отныне есть только постоянные интересы. Что с долларами?

Слышались шорохи, потрескивание, наконец хрипловатый голос дмитрия:

– Все в порядке. Я забрал. Там пачки долларов. Много!

Валентин сдержался, хотя на языке вертелись разные слова. Дмитрий не новичок, явно его прикрывал Сергей, да и не станут снайперы бить по нему, ибо в ответ здесь могут расстрелять десяток заложников.

– Забрось в окно, – распорядился он, – а сам оставайся. Пусть думают, что уже расслабились, заполучив такой выкуп!

– Не перегни, – предупредил Дмитрий.

– Не перегну, – усмехнулся Валентин. – Кто же решится на штурм, если тут можно прищемить пальчик?

Заложники начали негромко переговариваться. Сперва шепотом, затем, видя, что террористы не обращают внимания, чуть осмелели, кое-кто решался даже пошевелиться, медленно оглядывались, искали взглядами знакомых.

Через два человека от майора сидела молодая пара, то ли муж и жена, то ли жених и невеста, но если поженятся, то брак явно будет удачным: уже сейчас похожи один на другого, словно притирались не один десяток лет.

Взгляд Ахмеда то и дело соскальзывал на запястье, где секундная стрелка едва-едва ползла, а минутная так и вовсе примерзла. Валентин сочувствующе бросил:

– Уже скоро. Там все рассчитано по минутам.

– Да я ничего...

– Займись чем-нибудь.

– Чем?

Валентин холодно усмехнулся:

– Да нарушением прав человека! Надо отвлечь массмедиков. Да и правительства зашевелятся.

Ахмед кивнул, громко щелкнул затвором, привлекая внимание, поманил пальцем бравого сержанта:

– Эй ты!..

Лицо сержанта стало желтого цвета. Губы полиловели, он едва вышептал:

– Что... Что вы хотите?

– Что-то ваши спасатели не шевелятся, – буркнул Ахмед. – Им надо увидеть кровь, чтобы побыстрее... Ты не бойся! Один выстрел – и все. Не больно. Даже не почувствуешь. Вставай, два шага вперед.

В страшной тишине сержант вскрикнул громко, по-заячьи, упал на колени:

– Не убивайте! Я жить хочу!

Ахмед смотрел с гадливостью:

– Стыдись! Ты же солдат! Ты прошел подготовку...

– Да! Но я прошел высшую школу выживания!.. Меня учили выживать любой ценой!!! Любой!!!

Он верещал в панике, ибо из дула автомата в руках террориста на него смотрела смерть. Оттуда коротко полыхнет огонь, а стальная пуля разнесет ему череп, а это он не проходил. Его учили убивать и выживать, учили убивать много и быстро, но о том, что могут убить и его, говорилось скороговоркой, тут же переводя разговор на то, какие награды ждут по возвращении, о продвижении по службе, а главное – повышенное жалование, походные, двойные за пребывание в чужих водах...

Акбаршах спросил по-английски Валентина:

– Чего это он так?

Валентин объяснил, с трудом подбирая слова:

– Он, как и все американцы... знает, что все американцы произошли от обезьяны. А один американец, который от обезьяны произошел... особенно, тот объяснил, что они и сейчас еще обезьяны, и что не надо душить наши постыдные инстинкты, страсти. Надо жить как обезьяна, что обрела разум...

Юный араб отшатнулся, по красивому лицу пробежала судорога отвращения:

– Быть такого не может!

– Клянусь!

Акбаршах смотрел с недоверием. Ахмед оглянулся на них, отступил на шаг, держа заложников под прицелом. У него даже уши задвигались, словно почуял добычу или замыслил какую-то пакость. Сказал с преувеличенным сомнением:

– Акбаршах прав, кто вас, гяуров, знает. Для вас соврать, что два пальца намочить... Верно, Акбаршах? А мы вот возьмем и проверим. Эй ты!.. Хочешь жить, то возьми и поимей вон ту девку... Ах да, ты ж от страха не сумеешь... Тогда дай ей по роже! Сейчас же, иначе получишь пулю в лоб.

Он передернул затвором. Мигель передвинулся к молодой девушке, она смотрела устало и покорно. Его губы шепнули едва слышно:

– Потерпи...

Размахнулся, пощечина получилась звонкая. Он обернулся, русский и араб переглянулись, араб помялся, русский победно улыбался, а араб сказал сердито:

– Ты ударил слабо. Бей как следует, иначе...

Мигель взглядом попросил у нее прошения, размахнулся, ударил все же не в полную силу, стараясь показать замах богатырским. Ее голова от удара мотнулась в сторону. Нижняя губа лопнула, брызнула кровь.

Он оглянулся на араба. Тот помрачнел, посмотрел на русского, снова на американца:

– Еще разок! Да как следует.

Мигель сцепил зубы, ударил ее в висок. Мэри упала на пол, не двигалась. Похоже, подумал он торопливо, вырубил ее минут на десять-двадцать. А за это время эти дикари чуть утихомирятся, а за это время их выкупят...

Ахмед что-то шепнул Акбаршаху, попятился к дверям. Валентин прикрикнул строго:

– Куда?

– Отлить, командир! У меня мочевой пузырь вот-вот лопнет.

Он с виноватой улыбкой развел руками, показал на захваченных, что сидели тихие как мыши под дулами автоматов.

Валентин бросил резко:

– Дурак! Ты нас застеснялся?

Ахмед почему-то посмотрел на Акбаршаха, указал глазами на пленных:

– Там три женщины...

– Разве это женщины? – изумился Валентин. – Это шлюхи. Разве там есть мужчины? Там трусливые ублюдки. Мочись здесь... Да не в угол, а прямо на американцев. Давай вон на того, больно благородного. Ну-ка, не стесняйся!

Ахмед замялся. Валентин оскалил зубы, не боится ли неустрашимый Ахмед, что американец цапнет зубами. Ахмед снова покосился на Акбаршаха, внезапно сказал зло:

– Да шайтан с вами!

Он подошел к американцу, встал к Валентину и Акбаршаху спиной, расставив ноги. Слышен был скрип расстегиваемой молнии. Потом полилась мощная струя, явно Ахмед терпел долго, а сейчас брызжущая мелкими каплями во все стороны, мощная струя дугой ударила в голову американца, разбрызгивалась, падала на плечи, снова на голову. Американец чуть наклонился, страшась вызвать гнев араба, волосы его слиплись, рубашка промокла.

Рядом с американцем сидела молодая американка. Она со страхом и ненавистью смотрела на араба, стараясь не попадать взглядом на его расстегнутую ширинку. Развеселившись, он натужился и остатками струи достал ее. Желтые капли упали ей на белую блузку, там сразу расплылись темные отвратительные пятна.

Слышно было, как Ахмед тянет змейку обратно, делал это неспешно, уже без смущения, с нагловатой раскованностью, повернулся к ним спиной и неспешно вернулся к Валентину.

– Ты прав, командир, – сказал он с холодным презрением. – Я мочился им прямо в лица, а они... они терпели! Разве это мужчины? Даже женщину облил, и никто не вступился.