Олег Кожевников - Жажда жизни[СИ]

Встал рано и первым делом запалил костёр — хотел повесить кипятиться котелок с травяным чаем, который мне с собой передала Лена. Но в двухлитровой пластиковой бутылке его осталось всего несколько глотков. Чёрт, я же вчера вечером, под медвежьи отбивные высосал почти всю эту бутылку. Эх, не хотел я терять время, но всё-таки нужно идти за водой к озеру в долине. Заодно искупнусь, да и глянуть надо, как обстоят дела с притопленой в озере шкуре. А прежде нужно проверить, нет ли возле остатков медвежьей туши мерзких гиен. Тогда придётся, пока ребята не приехали, разогнать этих гадин. Глядишь, ещё кого-нибудь из этих трупоедов подстрелю. Теперь я опытный, близко подходить к ним не буду. Метров с восьмидесяти, лёгкими болтами стрельну, да и хватит — пускай, напоследок, в своих телах потаскают эти железяки, пока не сдохнут. По любому, популяцию таких опасных соседей нужно ликвидировать, а для этого и стрел не жалко. А то, перевезём в долину девчонок, и им шагу нельзя будет ступить без охраны. Запросто, такая сволочь может напасть и утащить кого-нибудь в своё логово.

Не откладывая дела в долгий ящик, я вскочил, закинул за спину рюкзак с разной мелочёвкой и двумя пустыми пластиковыми бутылками, повесил на плечо арбалет, потом забрался наверх, уже по нормальной лестнице, которую привезли вчера, и направился к выходу из расщелины. Перед тем как выбраться в долину, я настороженно выглянул из-за скалы и изучил остановку. Всё было спокойно, гиен не было, а значительно уменьшившаяся в размерах гора медвежьих останков, почти полностью перекрывалась многочисленными телами, клюющих уже подванивающее мясо, грифов и ещё каких-то, меньшего размера птиц. Бедлам стоял невероятный — постоянно вспыхивали драки между пернатыми, а пронзительными звуками, исходящими от места скопища птиц, можно было, наверное, и мертвого на ноги поднять.

— Жрите, жрите, — подумал я, всё территория возле пещеры почище будет.

Саму пещеру никто не посещал — загородка из хвороста была не нарушена. Можно было спокойно двигаться к озеру, но я, на всякий случай, оглядел все подходы в бинокль. Кроме мирно пасущихся травоядных, никаких опасных животных не было видно. Можно было успокоиться и двигаться дальше за водой. Но, выбравшись из расщелины, я всё же не повесил арбалет на плечо, а продолжая держать его в руках, направился к озеру.

Только забравшись в воду, я немного расслабился, сплавал на противоположный берег, где росли кусты шиповника и ежевики, не пожалел времени и набрал целый полиэтиленовый пакет этих плодов. Ещё бы, ведь таких фруктовых лакомств не было в том месте, где сейчас находился наш лагерь. Хотелось компотом из шиповника и ежевики побаловать Лену, и других членов нашей команды. Осматривая шкуру, убедился, что рыбы ещё не полностью обглодали остатки мяса и жира, нужно ещё хотя бы сутки продержать эту медвежью шкуру в озере.

Вернувшись на место своей ночёвки, я позволил себе немного побездельничать. Именно столько, сколько времени у меня заняло приготовление отвара, разогрев медвежатины и торопливое её поглощение. Наконец, часов в восемь я приступил к основной своей задаче — созданию механической системы подъема грузов в расщелину. Установка нижней распорки заняла минут двадцать. Примерно столько же я крепил к ней лебёдку. Всё, система была готова — оставалось только её испытать. Но ребят с новой партией груза ещё не было, поэтому я решил оборудовать и подъемник у места перепада. Там пришлось устанавливать распорку, опять стоя на лестнице, поэтому работа затянулась.

Когда я уже всё закончил и собирался к трубе-распорке подвешивать таль, появился Виктор. Оказывается, ребята подъехали, а меня у расщелины нет, они кричали мне минут пять, потом Витя забрался по оставленной верёвке и пошел проверять, не случилось ли что. Встретив и успокоив парня, я заставил его лезть по лестнице и подвешивать тяжёлую таль. Только потом мы пошли проводить испытания придуманной и собранной мной системе подъёма тяжестей — собственно, подъёмника. Работало всё идеально — мы минут за тридцать подняли весь привезённый груз в расщелину, при этом безо всякого надрыва и напряжения. Василий, находящийся внизу, тоже особо не перетрудился. Вся его работа заключалась в том, чтобы, стоя в прицепе, лебёдочным крючком цеплять предназначенный к подъему груз.

Когда Вася поднялся наверх, а поднялся он в расщелину по-королевски (мы его собственноручно доставили туда, используя лебёдку), я, первым делом, узнал у него, сколько сейчас времени. Оказалось, уже десять часов. Нужно было спешить, ведь я хотел за сегодняшний день сделать два рейса, перекидывая наши запасы к расщелине. Поэтому не стал проводить для ребят экскурсии по местам, так сказать, боевой славы, а чувствовалось, что мужикам хочется посмотреть на останки медведя, дойти до озера, или, хотя бы, оглядеть долину в бинокль. Но я их всё время подгонял и показал им только пещеру, да и то, не дал возможности хорошо оглядеть большой зал. Подсвечивая фонариком, прямиком направился в проход, где валялась полуистлевшая туша медведя. Особо я не стал приглядываться к выражению их лиц, когда, выйдя из пещеры, начал с ними прощаться; хотя, и приглядываться-то особо было не нужно, даже на расстоянии, по кислым физиономиям ребят можно было понять, единственная мысль, которая сейчас была в их головах — ну, мы и попали в переплёт. Но, как говорится — поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Сами напросились на эту мерзкую работу. Напоследок, чтобы меня как-то уколоть, Виктор заявил:

— Миш, а ты всё ещё не понял, что этого медведя укокошила его собственная супружница. Наверняка, он зашёл в пещеру, чтобы сожрать своих собственных отпрысков, тут и попал на клык медведицы." Медведица подпускает к себе самца только во время течки. Медведь (самец) — одинокий зверь, имеет свою охотничью территорию и свои индивидуальные лёжки." Да, вообще-то, правильно, откуда Москвичу знать о повадках медведя?

— Да…? А какого же чёрта он припёрся в пещеру?

— А кто его знает? Может, старый уже был и голодный, а может быть, совсем тупой — ошибка эволюции. Вот эта эволюция и исправила свою ошибку посредством клыков медведицы." А дальше, как всякая домовитая медведица-хозяйка, она трупешник заховала в дальний уголок, что бы он гастрономически протух (медведи тухлятину, жуть как обожают)". Ты что, не заметил, что у этого медведя уже половина ляжки обглодана?

— Вот ещё, буду я это разглядывать! Это уж ваше теперь дело, всё внимательно разглядывать и тщательно разделывать эту тушу. Ха-ха-ха!

Когда я ехал на "Аванте", возвращаясь в наш базовый лагерь, то всю дорогу злорадно подхихикивал, раз — за разом вспоминая кислые физиономии ребят. Сердце пело от ехидного ощущения, что вот, и мне, наконец, подвезло, а это так редко случалось. Как правило, именно мне доставалась самая тяжёлая, грязная и противная работа. Как бабло — так другим, как пахать — на это Миша имеется! Хотя, все подобные перипетии оказались мне только в плюс — я теперь не боялся никакой работы, и руки не только ложку держать умели, но и кое-что полезное мастерить; а сердобольный мозг неуёмно выискивал любую возможность, как облегчить работу этим рукам, предлагая к воспроизведению различные усовершенствования для этого. Так называемые, ноу-хау, как любил выражаться Серёга.