Дж Меррик - Бурная неделя Гидеона

- Я недоумеваю, зачем только сюда нагнали пожарных, - показывая на сосуд с нитроглицерином, выдохнул Гидеон. - С такой работой отлично можем справиться и мы сами. И давайте поосторожнее с этой халупой, а то, глядишь, искры полетят.

Гидеон твердо, но с некоторой показной небрежностью, забрал сосуд и запер его в остававшемся все это время открытом сейфе, где посвечивала довольно угрожающе целая вереница его аналогов.

За Трэбертом в помещение ввалились уже другие полицейские. Увидев, как один из них, здоровенного вида детина, весьма энергично и бесцеремонно схватил за руку пытавшегося подняться с пола Мэтта Оуэнса, Гидеон вспылил:

- Эй, не слишком-то с ним обращайтесь грубо. Без него, нас бы всех здесь давно размазало по стене. Мэтт, если вы поведете себя по-умному, постараемся избежать для вас слишком суровой меры наказания за побег из тюрьмы. Поверьте мне, вам лучше отсидеться сейчас в тюрьме тихо-мирно, и вам впоследствии подарят шанс вести далее жизнь порядочного человека. Сделаем для вас все, что в наших силах. Вы давно обедали?

Черты Оуэнса заострились от страшной усталости, его била дрожь - не только нервная, от пережитого страха, но и от холода, поскольку на нем кое-как болтались лишь старое порванное пальто и летние фланелевые брюки.

- Во рту не было и маковой росинки почти с того часа, как мы убежали, - хриплым голосом признался он. - Мы ведь прятались в товарняке, который прокатил нас почти по всей Англии. Знаете что, мистер Гидеон, он был чертовски пьян, этот Джинго. Заглотал полпинты метилового спирта. В общем, считайте, что был сродни сумасшедшему, иначе не учинил бы весь этот тарарам...

- Хорошо, что хоть вы остались трезвым, - с легким оттенком сочувствия произнес Гидеон. - Прежде чем отправить вас обратно... к себе, мы вас хорошенько наркормим. Эй, - обратился он к двум случившимся поблизости инспекторам, - отведите-ка его в кафе, что на углу улицы, и если сумеете, удержите его подальше от журналистов.

- Э, да им сейчас не Оуэнса подавай, - расплылся в улыбке Трэберт. Они требуют вас. Вы что, не знаете, что стали настоящим героем!

Гидеон и в самом деле превратился в героя!

Все без исключения утренние газеты опубликовали восторженные отчеты о ночных событиях с набором фото Гидеона и описанием его биографии. Дело Эдмундсана и коллективный побег из Милуэйз отошли тем самым на задний план в рубрике новостей. Звездой дня стал Гидеон. Газета "Дейли Глоб" даже затеяла лотерею в честь славной полиции. Так и сяк расписывали, каким ежедневным опасностям подвергаются её сотрудники; вспомнили о храбром полицейском, сумевшим задержать двух гангстеров на Нью Бонд-стрит, как и полисмена из Панти, спасшего жизни матери с ребенком. Всей этой шумихи оказалось вполне достаточно, чтобы Гидеон буквально мурлыкал от удовольствия, а с лица всех служащих в Ярде не сходили приветливые улыбки, тем более обоснованные, что этому всячески способствовала установившаяся превосходная погода. Судя по всему, май собирался в этом году наступить на шесть недель раньше обычного.

В то утро, примерно в полдень, пять дней спустя после побега заключенных из Милуэйз, к Гидеону явился Каммингс с намерением доложить о ходе следствия по делу Эдмундсана.

- Прямо и не знаю, должен ли я доводить эти сведения до вас, сэр, начал он, - сдается мне, что я наткнулся на очень скверную и дурно пахнущую историю. Словно Эллиот, директор предприятия ныне покойного Эдмундсана, держал навозную яму, упорно отказываясь приоткрыть её крышку. Когда вы, мистер комендент, намерены навестить миссис Эдмундсан?

- Что за вопрос?

- Представляется, что с этим не следовало бы затягивать, поскольку они вполне способны попытаться её устранить.

- Вы что, говорите это на полном серьезе?

- Все, что я могу сказать, - отозвался Каммингс, который, более чем обычно, выглядел бледным, вялым и обеспокоенным, - все, что мне ясно сейчас, так это то, что я крайне недоволен тем оборотом, которое начинает приобретать это дело. Понятно, несколько нетактично подвергать допросу вдвову так вскоре после постигшего её горя, но если Эллиот или кто-то другой захочет добраться до нее, то, смею вас заверить, они не будут стеснены подобными сентиментальными предрассудками.

- Ладно, сейчас же с ней и переговорю, - решительно заявил Гидеон.

Он направился к миссис Эдмундсан один. Она жила в Бэйсуотер, в скромном, но очень комфортабельном помещении. Горничная провела его в большую залу, выходившую окнами в парк. Миссис Эдмундсан не заставила себя ждать. Ее нельзя было назвать красавицей в полном смысле этого слова, но обладала она превосходной фигурой и парой очаровательных глаз.

- Я все же надеялась, что полиция, наконец-то, оставит меня в покое, мистер Гидеон! - сразу же перешла она в наступление, теребя деликатно сложенной рукой визитку, которую он передал ей через служанку. Последовала пауза, как если бы она бросала ему вызов осмелиться после этого грубо допрашивать слабую и беззащитную женщину.

- Я пришел с единственной целью: помочь вам, миссис, - ничуть не смутился Гидеон, спокойным и уверенным тоном. - К тому же было бы вполне справедливо попытаться вернуть доброе имя вашему супругу, оказывая и вам тем самым услугу, поскольку ваш муж в ходе всего следствия упорно твердил о своей полной невиновности.

- Я убеждена, что так оно и есть на самом деле.

- Ну так что же, есть прекрасный способ доказать это, поскольку исчезнувшая сумма денег была переведена на счет с платежами в рассрочку, которые полностью оказались фиктивными. Знали ли вы об этом и сообщал ли он вам?..

- Я рассказала полиции все, что мне было известно по этому делу, твердо держалась своей линии миссис Эдмундсан. - Если вас, мистер Гидеон, это не устраивает, я буду вынуждена прибегнуть к помощи своего адвоката. Если вы полагаете, что этого недостаточно - потерять...

На её глазах появились слезы.

Да, эта вдовушка, так элегантно одетая в темного цвета платье, чтобы оттенить её красоту, могла при случае держаться так непоколебимо и твердо, как глыба гранита. Гидеон, лично убедившись в привлекательности этих замечательных глаз и проникновенности столь сладкого голоса, отлично понимал теперь обуревавшее Каммингса беспокойство. Но как могло случиться, что эта женщина, которая слыла страстно влюбленной в мужа, могла проявлять столько хладнокровия после столь недавней трагедии?

Что произошло?

Гидион оставил её, уйдя, так сказать, по-дипломатически, т.е. ничем себя не связывая и не заверяя её, что его коллеги больше не появятся в этом доме, чтобы досаждать ей. Теперь он все больше и больше укреплялся в своем убеждении, что у Каммингса четко срабатывала интуиция. Все это дело было каким-то выходящим за рамки обычного, но как обеспечить необходимые улики? Гидеон решил дать своему подчиненному ещё несколько недель на распутывание этого клубка противоречий, поскольку у него сложилось мнение, что следствие отнюдь не закончится враз, а будет тянуться и тянуться.