Клиффорд Саймак - Игрушка судьбы: Фантастические романы

Я потянулся рукой к корпусу. Поверхность была гладкой и твердой. Покрытие не выглядело металлическим и, скорее всего, не было таковым. Когда я осторожно стукнул по нему прикладом, по всему полю прокатился колокольный звон, самый настоящий. Городские стены швырнули в нас эхо.

— Что это, капитан? — дрожащим голосом спросила Сара. Ей не терпелось узнать, какая такая напасть приключилась с ее собственностью.

— Глазурь, — ответил я. — Причем крепенькая на удивление… Запечатан наш кораблик — вот что!

— То есть теперь мы не сможем попасть внутрь?

— Трудно сказать… Будь у нас кувалда, мы бы, конечно, справились с этой скорлупкой, но…

Тут Сара решительно схватилась за ружье и…

Своей нелепой аркебузой, как обнаружилось, воительница пользоваться умела. Грамотно стреляла, что да — то да.

Звук получился таким откровенно громким, что все лошадки одновременно поднялись на дыбы. Но едва ли не громче самого выстрела было пронзительное жужжание срикошетировавшей пули, тут же сменившееся раскатистым гулом белого, как молоко, корабля.

Шумом, однако, и ограничилось. Корпус как был безупречно гладким, таким и остался. Ни малейшей вмятины. Словно и не было чудовищного удара в пару тысяч футо-фунтов.

Я медленно поднял свое лазерное ружье.

— Бесполезно, — равнодушно сказал Доббин. — Глупые люди. Оставаться здесь нет никакого смысла. Вы ничего не можете сделать.

— Тебя же предупредили, кажется! — закричал я, круто повернувшись, — Одно слово — и дырка в башке!

— Насилием вы ничего не добьетесь, — кротко ответил наглец, — А вот дождавшись захода солнца, обеспечите себе немедленную смерть.

— Но наш корабль!!!

— Он запечатан. Как и все остальные. И то, что вы при этом находитесь снаружи, можно считать удачей.

Я не мог согласиться с ним во всем, поскольку кое в чем эта кляча была-таки права. Тут действительно ничего нельзя было сделать. Как не пробился лазерный луч сквозь грунт, так не пробьется он и сквозь этот футляр. Потому что все вокруг — и поле, и город, и корабли, включая свежеоблитый наш, — все покрыто одним и тем же невинно белеющим веществом неимоверной структурной прочности.

— Я глубоко сочувствую вам, — равнодушно сообщил Доббин, — И предполагал, что вы будете шокированы… Оказавшийся на этой планете остается здесь навсегда. Улететь еще никому не удавалось. Но это не значит, что нужно искать смерти! Убедительно прошу вас проявить благоразумие и отправиться в безопасное место!

Я вопросительно посмотрел на Сару, и она кивнула. Она кивнула, потому что торчать здесь действительно не имело смысла. Корабль запечатан с неведомой нам целью. Поразмышлять над этим можно будет и утром, вновь вернувшись сюда. Пока же лучше прислушаться к увещеваниям Доббина. Этой опасности, о которой он талдычит, возможно, и не существует — однако осторожность не помешает.

Рассудив так, я вскочил в седло. Доббин, не дав мне даже как следует усесться, круто развернулся и, условно говоря, поскакал.

— Потеряно слишком много драгоценного времени, — объяснил он чуть позже. — Теперь придется наверстывать упущенное. Мы должны успеть добраться до города.

Значительная часть посадочного поля уже погрузилась во мрак, но небо оставалось светлым. Сквозь стены сочилась копоть сумерек.

Итак, если верить Доббину, покинуть планету не удавалось еще никому. Так, во всяком случае, он изволил выразиться… Но не исключено, что нас просто хотят удержать здесь и корабль запечатан именно с этой целью! А значит, нужно найти способ убраться отсюда, как только возникнет такая потребность. Должна же быть какая-то лазейка! Каждая на первый взгляд безвыходная ситуация обязательно имеет выход!..

Город — по мере того как мы приближались к нему — увеличивался. От однородной массы, только что напоминавшей скалу, стали отделяться здания. Они казались неправдоподобно высокими и раньше, с середины поля, — но теперь взметнулись в запределье, уже не охватываемое взором.

Он выглядел по-прежнему мертвым, этот город. Ни в одном из окон не горел свет — если эти здания вообще имели окна. Внизу не наблюдалось никакого движения. И еще: отсутствовала перспектива, удаленное. Все громоздилось непосредственно у самого поля…

А лошадки жарили во весь опор. Казалось, они бежали от страшной бури, вот-вот могущей разразиться.

К своеобразию их хода нужно было, конечно, приспособиться. Причудливая синусоида требовала совершенно раскованной посадки — и только в обмен на таковую доставляла удовольствие.

Городские стены, образуемые огромными каменными плитами, грозно нависли над нами. Я уже мог разглядеть улицы — что-то, во всяком случае, весьма на них похожее. Они были как узкие черные щели, как трещины громадного утеса.

Скакуны наши метнулись к одной из таких трещин, в полумрак. Солнце пробилось бы сюда, лишь зависнув прямо над головой, — а сейчас можно было с трудом разглядеть только стены, поднимающиеся слева, справа и, как казалось, впереди, там, где улочка сужалась в точку.

Одно из зданий, встретившихся нам, стояло чуть глубже, и потому дорога здесь была пошире. От множества широких дверей тянулся общий скат, взлетев по которому лошадки, а вместе с ними и мы исчезли в зияющем проеме.

Комната была скупо освещена. Свет — что сразу бросалось в глаза — шел от прямоугольных каменных плит, вставленных в стену. Лошадки дотанцевали до одной из плит и остановились. У самой стены я увидел карлика, а может быть, гнома — во всяком случае, существо хоть и слегка, но человекоподобное. Низкорослое и горбатое, оно крутило некий диск, расположенный рядом со «светильником».

— Смотрите, капитан! — крикнула Сара.

Она испустила этот вопль совершенно зря, потому что я смотрел и без указчиков.

То, что появилось на светящемся камне, поначалу показалось сказочным подводным царством, как оно должно видеться сквозь толщу вод, зыбящихся у поверхности.

Дикий, словно кровоточащий ландшафт, с ярко-красной землей и фиолетовым небом, вспышками молний и цветами, внезапно сменился самыми настоящими джунглями, с буйством всевозможной растительности и, казалось даже, с притаившимся в засаде зверьем. Едва по моей коже пробежали мурашки — джунгли исчезли тоже. Вместо них теперь демонстрировалась освещенная луной и звездами желтая пустыня. Барханы с изогнутыми гребнями были похожи на застывшие волны.

Пустыня не исчезла, как все ей предшествовавшее. Более чем не исчезла. Она свалилась, обрушилась на нас. Взорвалась прямо перед моими глазами.

Какое-то время я отчаянно пытался удержаться в седле вздыбившегося Доббина, но потом меня швырнуло вперед и закрутило в воздухе.

Я упал на плечо, после чего долго кувыркался по песчаному склону, пока наконец не остановился. Осторожно приподнявшись, я попробовал выругаться, но сил не было даже на это.