Олег Дивов - Симбионты

– Экий ты самокритичный, – сказал Михаил. – Ничего, я еще подумаю, где оно, твое место… Кушают, значит. Питания нет, а они кушают… Стоп! А что они там жрут?!

– Инерция, – буркнул Рыбников. Оглянулся на старшего и крикнул: – Ну?!

– Шпарят! – отозвался тот. – Мы все отрубили! А они… Слушайте, шли бы вы оттуда, а?!

– Не могут же они грызть танки… – пробормотал Михаил. Он похлопал ладонью по стенке, та не издала ни звука. – Я эти лично заказывал, – сообщил он горделиво. – Нигде в мире таких хороших танков нет. Не станет «девятка» их жрать!

– Да мы ни черта не знаем, чего она станет! Чего она там себе думает! – выпалил Рыбников. – Я тебе это сто раз говорил! Нам их еще тестить и тестить!..

– Успокойся, – бросил ему Зарецкий. – Если бы боты разбирали танки, они бы уже посыпались наружу.

Тут доктор сильно ошибался. Даже с отключенным питанием три белых цистерны были для «девятой плюс» как холодный, но все-таки родной домик. Ботов загрузили в какой-то на редкость недружелюбный организм, им предстоял выход из единственного более-менее комфортного места, и они оттягивали этот момент до последнего. Поэтому головастики равномерно выедали танки изнутри по всей поверхности. Благо, стенки цистерн были очень толстые, многослойные, и материал – для разгона в самый раз.

Маленький серебристый вертолетик сидел теперь над дверью тамбура. Он заблаговременно покинул рельс и добрался до самого удобного выхода. Рассыпаться и заново собираться, чтобы пролезть через дырочки в уплотнителях, означало тратить силы, а тут его и так выпустят.

Когда побегут.

– Лично я, – сказал Зарецкий, – согласен с Михаилом Борисычем. Не паникуй. Ничего фатального не происходит. Это сбой, конечно, но у Деда выскакивали такие косяки прямо на потоке, что весь институт лихорадило. Теперь, слава богу, не так!

– А чего у тебя морда красная? – спросил вдруг Рыбников. – Огреб наконец-то за все хорошее?

– Красная? – деланно удивился Зарецкий и пощупал лицо.

– Мне нравится, – Рыбников усмехнулся и пошел к терминалу.

Михаил повернулся к танку спиной, глянул на Зарецкого и удовлетворенно хмыкнул.

– На самом деле, – сказал он в спину удаляющемуся Рыбникову, – чего греха таить, у нас сегодня большие неприятности. Но мы справимся!

И тут центральный танк обрушился на него, как гора растаявшего мороженого.

Через секунду развалился левый.

И сразу за ним – правый.

Когда в здании истошно завопила сирена, Леха шел по крыше Нанотеха. Тут было совсем темно и следовало глядеть под ноги – перебравшись через бортик, он первым делом сшиб консервную банку, набитую окурками. Это его обрадовало: раз сюда люди ходят, значит, и выходят.

Он не рискнул спуститься вниз: на уровне третьего этажа громоотвод выглядел слегка надломленным, а Леха был еще слабоват, чтобы изображать провинциального спайдермена, если прут внезапно лопнет. До крыши ему показалось и ближе, и надежнее.

Он подошел к надстройке и дернул ручку двери: вдруг не заперта? Если бы… Леха пошарил по карманам. Его так стремительно волокли в кабинет к Михалборисычу, что даже толком не обыскали, только сорвали телефон с руки и бэдж с груди… Откроет его пропуск эту дверь? Сейчас узнаем.

Замок щелкнул.

Леха ступил на лестницу, ведущую вниз. Ему именно туда и надо – вниз до самого конца. Где-то там ребята. В здании наверняка большая суматоха, что-то стряслось – не по нему же ревет сирена, – и он этой суматохой воспользуется.

Ах, если бы не одышка. Если бы не эти позорно трясущиеся ноги: лазать можно, ходить трудно, держать равновесие никак не получается… Зато вертолетики на свободе.

Вот же странный человек Мария: обламывается на каждом шагу, а всегда права – сказала, что от меня не отстанут, и не отстали ведь. И не отстанут, пока во мне будет жить «пятерка». Что-то надо придумать. Ладно, увидимся с вертолетиками – обсудим.

В том, что он с вертолетиками еще встретится, Леха был уверен.

Эти не пропадут.

Сирена так и подбросила Петю. Он вскочил на ноги. Семенов даже не шелохнулся.

Петя решительно направился к двери.

– Ты куда? – спросил техник. – Это не пожарная.

– А-а… Да я…

– Это авария в центральном зале, – спокойно пробасил Семенов. – Прорвало там. Сейчас будут дыры затыкать. Нас позовут, когда понадобимся. Мы по аварийному расписанию обязаны сидеть тут. Вот и сиди. Жди команды.

– Да мне в туалет, – сказал Петя.

– Опять?

– Ну…

– А ты вон в раковину.

– Да мне…

– А я не брезгливый, – сообщил Семенов и уткнулся носом в журнал.

Петя, закусив губу, вернулся на место.

– Серая!!! – истерически визжал кто-то. – Серая!!!

Эта штука и правда была серая. А еще она громко шуршала и временами отчетливо булькала.

Нехорошо булькала. Хищно как-то. Прямо будто голодная.

Операторы центрального зала всей толпой лезли на галерею по главной лестнице, толкаясь локтями и мешая друг другу. Их старший рискнул метнуться вдоль стены к боковой лесенке, обгоняя серую волну, растекавшуюся по полу – и спокойно поднялся наверх. Теперь он ждал у тамбура, распахнув дверь, и молча глядел на своих людей. Они успеют.

Рыбников тоже успел отбежать и теперь стоял на другой лесенке. Внизу только что было по щиколотку, а теперь едва не по колено.

В центре «ямы» неспешно оседала, растекаясь, громадная серая куча. Из нее вынырнул Михаил и погреб к стене. Плыть в ботах было как в сметане, директор еле двигался.

Зарецкого вынесло почти к самой лестнице. Он лежал на спине, отчаянно молотя руками и ногами, боясь перевернуться носом вниз.

Это он и визжал.

Вот же везучее дерьмо, подумал Рыбников. Мало того, что не тонет, еще и ко мне приплыло.

– Отставить панику! – прогремел он. – Даю команду.

Рыбников взмахнул кодером и, не удержавшись от театрального эффекта, рявкнул:

– ВСЕМ СПАТЬ!!!

На мгновение люди замерли, даже Зарецкий заткнулся.

Серая гора с Михаилом в центре, издав какой-то болотный звук, просела вниз. Средний уровень в зале сразу поднялся, и Зарецкий всплыл так, что Рыбников смог ухватить его за шиворот.

Операторы, столпившись у двери, глядели в «яму».

Там по-прежнему шуршало, булькало, шевелилось и росло.

– Да клали они на тебя! – крикнули Рыбникову. – С твоим прибором!

Он бросил кодер в серую жижу и полез наверх по лестнице, волоча за собой Зарецкого.

Доктор мелко дрожал и всхлипывал.

Позади раздался треск и хруст: боты проели изоляцию и замкнули провода. Рыбников внутренне съежился и крепко вцепился в поручень – если вылетит освещение, придется идти вслепую. Но свет горел. Пока горел.

Старший выгнал из зала своих операторов и остался у тамбура один.