Филип Дик - Порог между мирами [litres]

Ситуация была непростой. Майра Сэндс относилась к тем людям, что любят ясность и определенность во всем. Либо «а», либо «б». Она как никто другой умела использовать аристотелевский закон исключенного среднего. Тито восхищался этой сорокалетней женщиной, привлекательной, высокообразованной, светловолосой. Она сидела напротив него выпрямившись, в желтой блузке из кожи лунной лягушки. У нее были длинные изящные ноги. Острый подбородок свидетельствовал о неуступчивом характере. Майра была типичная деловая женщина. Будучи одним из крупнейших специалистов в области терапевтических абортов, она имела высокооплачиваемую работу, пользовалась заслуженным уважением коллектива и отдавала себе в этом отчет. А Тито Кравелли с почтением относился к каждому, кто имел свое дело. В конце концов, он тоже был сам себе хозяин. У них с Майрой было нечто общее. Естественно, Майра, будучи ужасным снобом, стала бы это отрицать. Для нее Тито Кравелли был лишь работником, нанятым для проверки, а точнее, получения некоторых сведений насчет ее мужа.

Тито никак не мог понять, почему Лэртон Сэндс на ней женился. Наверняка с самого начала между ними возникли разногласия — психологические, социальные, сексуальные и профессиональные. Невозможно объяснить, какие химические процессы связывают мужчину и женщину, а затем заключают супругов в оковы ненависти и вынуждают их причинять друг другу боль. Бывает, что такое продолжается в течение девяноста лет. Кравелли видел уже столько подобных случаев, что предпочитал оставаться холостяком.

— Позвони в больницу Латтимор в Сан-Франциско, — велела Майра. — В августе Лэртон произвел там пересадку селезенки некоему майору. По фамилии, кажется, Воллек или что-то в этом роде. Помню, тогда Лэртон… как бы это сказать… слишком много выпил. Это было ближе к вечеру, за обедом. Лэртон что-то болтал насчет «крупной суммы» за селезенку. Видишь ли, Тито, ООН жестко фиксирует цены на отдельные органы, и цены эти не слишком высоки. Даже напротив, они слишком низкие… Именно поэтому фонду так часто не хватает органов. Вовсе не из-за отсутствия поставок. Причина в том, что реципиентов чертовски много.

— Гм… — пробормотал Тито.

— Лэртон всегда говорил, что если бы фонд органов решил поднять цены…

— Вы уверены, что речь идет о селезенке? — спросил Тито.

— Да, — кивнула Майра, выпуская струйку серого дыма, который потянулся к лампе у нее за спиной, образовав легкое облачко.

На улице уже стемнело — было полвосьмого вечера.

— Селезенка, — повторил Тито. — В августе этого года. В больнице Латтимор в Сан-Франциско. Майор по фамилии…

— Сейчас мне кажется, что фамилия была Воццек, — вмешалась Майра. — Или это композитор?

— Это название оперы, — сказал Тито. — Оперы Берга. В наше время ее редко ставят. — Он снял трубку видеофона. — Свяжусь с администрацией Латтимор; на побережье сейчас только половина пятого.

Майра встала и начала расхаживать по кабинету, потирая руки в перчатках, что здорово раздражало Тито — он не мог сосредоточиться на разговоре.

— Вы обедали? — спросил он, ожидая соединения.

— Нет, но я ем самое раннее в половине девятого или в девять. Это варварство — есть раньше.

— В таком случае могу ли я пригласить вас на ужин, миссис Сэндс? Я знаю один превосходный армянский ресторанчик в Виллидже. Еду там готовят люди.

— Люди? А кто же еще?

— Люди, а не автоматы, — пробормотал Тито. — Вы что, никогда не пробовали автоматически приготовленную пищу? — Что ж, Сэндсы богаты и, возможно, ежедневно питаются блюдами, которые готовили повара. — Я лично терпеть не могу такую еду. Она всегда одинаковая. Никогда не подгорает, никогда… — Он замолчал. На экране видеофона появилось изображение сотрудницы больницы Латтимор.

— Добрый день, мисс, это «Консультации по вопросам долголетия» из Нью-Йорка. Хотелось бы получить сведения об операции, сделанной в августе майору Воццеку или Воллеку. Пересадка селезенки.

— Погоди! — неожиданно вмешалась Майра. — Я вспомнила, это была не селезенка, а островок Лангерганса. Ну, знаешь, часть поджелудочной железы, которая управляет выработкой сахара в организме. Лэртон упомянул об этом, когда увидел, как я насыпаю две ложки сахара в кофе.

— Сейчас проверю, — сказала сотрудница из Латтимор, услышав слова Майры.

— Я хотел бы узнать, когда орган был получен из фонда, — добавил Тито. — Не могли бы вы найти точную дату?

Он ждал, когда ему сообщат нужные сведения. Терпению он научился на работе, для которой оно требовалось, пожалуй, даже в большей степени, чем ум.

Наконец девушка сообщила:

— Двенадцатого августа этого года была сделана пересадка полковнику Вайсвассеру. Островок Лангерганса был получен из фонда органов накануне — одиннадцатого августа. Операцию произвел Лэртон Сэндс, он также подтвердил качество донорского материала.

— Спасибо. — Тито отключился.

— Офис фонда органов закрыт, — напомнила Майра, когда детектив снова начал набирать номер. — Придется тебе подождать до завтра.

— У меня там свой человек, — ответил Тито.

В конце концов ему удалось соединиться с Гасом Андерсоном, его агентом в фонде органов.

— Это Тито. Гас, проверь для меня, получил ли хирург, о котором мы с тобой говорили, донорский орган — островок Лангерганса. Это могло произойти одиннадцатого августа.

Андерсон перезвонил почти сразу.

— Да. Одиннадцатого августа, островок Лангерганса. Орган доставлен хоппером в больницу Латтимор в Сан-Франциско. Все как обычно.

Тито раздраженно прервал связь. После короткой паузы Майра Сэндс, все еще продолжавшая кружить по кабинету, воскликнула:

— У меня нет никаких сомнений, что он получал органы нелегально! Он никогда никому не отказывал, а ведь в резервах фонда попросту не нашлось бы столько органов. Он наверняка получал их из другого источника и продолжает заниматься этим сейчас, я знаю.

— Знать — это мало. Надо еще и доказать…

Повернувшись к детективу, Майра бросила:

— Кроме Резервного фонда органов ООН существует только одно место, которым он мог бы пользоваться.

— Согласен, — кивнул Тито. — Но, как сказал ваш адвокат, лучше найти доказательство, прежде чем формулировать обвинение. Ибо в противном случае Лэртон подаст на вас в суд за диффамацию, клевету, пасквиль и все такое прочее. У него просто не будет другого выхода.

— Не нравится тебе вся эта история, — сказала Майра.

Тито пожал плечами.

— Она и не обязана мне нравиться, но это не имеет значения.

— Но ты считаешь, что я вступила на опасный путь.

— Да. Даже если в самом деле Лэртон Сэндс…

— Не говори «если»! Ты прекрасно знаешь, что он фанатик. Он до такой степени отождествляет себя со своим публичным образом спасителя человечества, что утратил связь с реальностью. Вероятно, он начинал с единичных случаев, казавшихся ему исключительными; ему требовался конкретный орган, и он его попросту брал. В следующий раз… — Майра пожала плечами, — было уже проще. И так далее.