Эдвард Лернер - По правилам

Если провести математический анализ того, как распределяются по времени важнейшие жизненные решения (вы не подумайте, я не очень-то интересуюсь квантовыми исследованиями), то окажется, что они группируются вокруг тех дней рождения, которые кратны пяти. Услышь папа эту гипотезу, он, и глазом не моргнув, спросил бы, говорю я про интегральные множества или какие-либо другие. По-моему, уже ясно, что у меня было за детство… А завел я о них речь, потому что все началось в мой двадцать пятый день рождения. Четверть века - не шутка. Что тут праздновать, если такой кусок жизни уже позади? Но мои друзья считали иначе.

В нашем университете (даже на факультете социологии) уже мексиканская кухня воспринимается как коспомолитизм. И я достаточно часто распространялся о местном этноцентризме, а потому обрадовался и был тронут, когда друзья устроили мне японский праздник. Все мы тогда были нищими аспирантами, поэтому «праздник» означал попойку у кого-нибудь на квартире. Но забавно, что в тот единственный раз, когда они решились на что-то помимо стейка из местной коровы, друзья выбрали именно то, чего я терпеть не могу. Впрочем, с суши проблем не возникло, потому что ребята запаслись уймой бутылок саке, чтобы запивать сырых угря, тунца и кальмара (не говоря уже о каких-то неопределенных комьях, происхождения которых я не опознал и решил не вдаваться в тонкости).

И если бы я пытался заглушить вкус сырой рыбы не рисовым пойлом, а соусом васаби, все обернулось бы иначе.

Чтобы побаловать именинника, каждый гость пришел со своей снедью, и меня вынудили перепробовать все. По утверждению хозяйки квартиры, японский этикет требует выпивать каждую порцию саке залпом, а ведь в буфете у нее стояли не изящные фарфоровые чашечки, а стаканы для сока. После третьего калифорнийского ролла я перестал понимать, что ем, а еще через час этой гастрономической экскурсии возносил прочувствованные хвалы разнообразию. Никто не пытался пить наравне с именинником, но все основательно набрались.

Воспоследовавшее показалось тогда замечательной идеей: «истинной социологией на очень… ик… мультикультурном уровне». Помню, как плюхнулся перед компьютером, вызвав взрывы хохота, едва не промахнувшись мимо стула. Помню ржание над моей орфографией и бурные перепалки по поводу выбора слов. Под торжественный звон дешевых стаканов я, кажется, нажал клавишу «отправить». Но вот предмет и тема нашего шедевра канули в алкогольный туман.

Проект, из-за которого мы ломали копья вчера вечером, оставил по себе лишь смутный осадок на утро, когда я проснулся с головной болью и суконным языком. Я помнил, как силился растворить в желудке сырую рыбу, заливая ее неразбавленным виски, но помимо этого ясно всплывала лишь печально точная карикатура на торте со свечками: голова молодого Вуди Аллена, сидящая на моем длинном и тощем теле. В моей памяти мелькнуло имя Икабот Крейн - оставалось только надеяться, что вслух я его не произнес.

Очевидно, кто-то отвел меня домой, раздел и уложил. Окна моей спальни выходят на запад: лившийся в щель между занавесками солнечный свет подсказывал, что уже сильно за полдень. Если наказание соответствует преступлению, то вчера я повеселился на славу. Я как раз обсуждал с самим собой, стоит ли попытаться встать, когда в черепе у меня завибрировал «би-и-ип» - как из мультика про «Роудраннера». Пришли письма по электронной почте.

По дороге в туалет я проковылял мимо компа. Заголовок последнего письма шоком встряхнул память. Ответ на вчерашнее.

- Только не это, Господи! Пожалуйста, - прокряхтел я. «Пожалуйста» не всегда оказывается волшебным словом. Судя по всему, «Журнал независимой социологии» не получил заказанную статью, поэтому в ближайшем ежеквартальнике у них образовалась дыра. Разумеется, редакция не может обещать публикацию, но благосклонно отнесется к вовремя присланному тексту в духе моего вчерашнего предложения.

Я прокрутил письма, чтобы узнать, что же такое предложил в пьяном угаре. А когда нашел, мой желудок попытался выбраться наружу.

Отец бережет слова, как продуктовый рацион в блокаду, и это скряжничество выражается и в емкости формулировок, и в экономии лексики. Что до первого, приведу лишь один пример: выражение «транспортное средство» я выучил раньше, чем слова «машина», «самолет» и «ложка». Ну не странно ли? А относительно последнего, сестра не без причины зовет отца Профессор Загадок.

Когда я был ребенком и после, уже студентом, такая скаредность меня раздражала, но, как я понял задним числом, она же помогала развивать абстрактное мышление. Собственную расточительность (и любые навыки общения, какие у меня есть) я перенял у мамы.

- Брайан. Правило Первое, - скупо ронял отец, не отрывая глаз от газеты. И мне полагалось переводить для непросвещенных друзей: «Если это перевернет весь дом, не делай». Правило Первое прекрасно подходит для мальчишек, поскольку не оставляет для них никаких дыр и лазеек.

Правилом Вторым на вчерашней вечеринке совершенно пренебрегли. «Перед тем как делать, хорошенько подумай». Правило Второе вступило в силу задолго до того, как я достиг питейного возраста, поэтому отец так и не вывел из него очевидного следствия: избегай важных решений, когда пьян и думать не способен. (Скорее всего, он бы укоротил формулировку. «Не пей и думай» - вполне в его духе.)

Идея, пришедшая в мою пьяную голову, была поистине мультикультурной, иными словами, я рассматривал культуры, которые и человеческими-то не были. Уж не знаю как, но с дурной головы я умудрился предложить социологический анализ поведения энлэошников (прошу прощения за ярлык). В интернете предостаточно чатов, где собираются подобные личности, а потому провести исследование не составит труда. Проблема заключалась не в недостатке исходных данных, а в вероятных последствиях подобной публикации. От одной только мысли о том, как воспримут ее коллеги, мне стало нехорошо. Да, действительно, существует несколько социологических изданий об НЛО и уфологах. Мой научный руководитель еще не получил место на факультете, а моей главной заботой было не выставить себя на посмешище, чтобы не лишиться и без того мизерной стипендии.

Взяв предложение назад, я лишь привлеку к себе еще большее внимание. Планом Б (как только улеглась паника) стало старое доброе очковтирательство. Я пришлю статью, которая, номинально соответствуя моему краткому (по счастью) тезису (насколько же у них не хватает материалов!), будет по большей части не на тему. Я решил использовать энлэошников не из-за их убеждений, а, скорее, как подопытных, на примере которых можно изучать распространение идей. Настроение у меня несколько улучшилось, когда перед (туманным) мысленным взором возникала статья: солидная, высокопарная, безусловно академичная, безнадежно скучная - и невероятно далекая от сенсации, подразумеваемой в пьяном тезисе. Если повезет, ее зарубят. Даже если не повезет, я сваяю такое, чего никто не заметит и не запомнит.