Юрий Тарский - Искатель. 1968. Выпуск №1

Вспоминая старые времена, обсуждая судьбу того или иного знакомого («один погиб от партизанской пули, другого взял «Смерш» [5] «Смерш» — советская армейская контрразведка. , третий отправлен в концлагерь за провал агентуры»), они проговорили больше часа. Наконец Кройцер вроде бы случайно назвал Линдемана. На лице Драйэкка сразу же появилось насмешливое выражение.

— Послушай ты, старый иезуит, — захохотал, уже слегка подвыпивший Драйэкк, — я ведь тебя вижу насквозь. Этого парня я уже знаю десять лет и. прямо тебе скажу — не трать времени. Он такой же наци, как и мы с тобой, если не получше.

— Да нет, ты меня не так понял…

— Прекрасно я тебя понял. Учти, что с Линдеманом наживешь только неприятности. Ты, кстати, что-нибудь слышал о «кружке друзей» нашего рейхсфюрера?

— Да, кое-что мне известно об этом.

— Так вот, Линдемана приняли в СС по рекомендации кого-то из членов этого кружка. Так что, майн либер фройнд, лучше не играй с огнем. Орешек тебе не по зубам.

Разговор с Драйэкком сильно поколебал подозрения Кройцера, но не заставил его отступиться. Своим нюхом старой полицейской ищейки он чувствовал, что вокруг «Хохдрукпумпе» может завязаться сложнейшая игра, из которой он, Кройцер, должен выйти победителем. Пусть не Линдеман, а кте-тб другой, но в этом Кройцер был убежден — объект «Хохдрукпумпе» обязательно должен привлечь к себе внимание противника. Ведь документ из тайника, уже наверняка попал по назначению.

Трудно, все очень трудно. Но именно сейчас можно добиться успеха. Из своего громадного опыта Кройцер знал, что противника лучше всего распознать в обстановке, когда тот думает, что достиг цели, и внутренне расслабляется.

Полагаться можно только на себя. Помощники… Кройцер мысленно выругался, вспомнив, как они упустили того типа в Берлине. Да, придется ехать во Францию самому и сидеть там месяц, два, полгода, сколько понадобится. Ширмер и Линдеман прибудут на объект через неделю. За это время нужно хорошо подготовиться к их встрече, распределить и проинструктировать агентуру и обслуживающий персонал, обязательно установить технику подслушивания в гостинице…

За неделю пребывания на объекте Кройцер успел тщательно подготовиться к приезду посетителей, которые его особенно интересовали. Всем на объекте Кройцер был представлен как Герт Макенрот, новый заместитель главного распорядителя работ, отвечающий за вопросы питания, снабжения, жилья, урегулирования конфликтов на строительстве, а также за организацию пребывания на объекте различных представителей из Берлина, Мюнхена и Дюссельдорфа, откуда шел основной поток оборудования для «Тысяченожки».

В эти дни среди руководящего персонала объекта царили растерянность и уныние. Только что радио принесло неожиданное и совершенно потрясающее известие о том, что под Корсунь-Шевченковским, на Украине, попала в окружение отборная германская армия. Угнетающе это подействовало и на Кройцера, хотя удивлен он особенно не был. Ему довелось неоднократно бывать в России, допрашивать захваченных партизан и разведчиков, и он знал, что этот народ нельзя мерить всякими привычными мерками. Отчаянную храбрость и упрямое непокорство русских он обычно объяснял их «азиатской дикостью», но в глубине души Кройцер был убежден, хотя никому в этом не признавался, что на самом деле во всем виновата столь отвлеченная и столь конкретная идея, как коммунизм, овладевшая большинством умов этого стосемидесятимиллиониого народа.

Правда, с другой стороны, разгром отборной группировки фашистских войск мог облегчить его, Кройцера, задачу: очень интересно, как психологически справится разведчик противника, если он, конечно, сюда прибудет, со своим чувством радости, утаить которую гораздо труднее, чем печаль, горечь, разочарование?

Первым на объект прибыл инженер Ширмер. Это был довольно пожилой человек с потертым слабовольным лицом и большой лысиной, одетый в старый, но аккуратно выглаженный костюм и длинное темно-зеленое пальто.

Кройцер поручил Ширмера заботам своего помощника, а вече-, ром сам вошел к нему в номер, представился и пригласил гостя провести вместе с ним вечер в баре гостиницы. Выбор напитков в этом захолустье был весьма ограничен, и им пришлось довольствоваться немецким «вайнбрандом» — жалким подобием французского коньяка.

Ширмер несказанно удивился тому, что во Франции нельзя «организовать» коньяк, но «вайнбранд» пил исправно и вскоре совершенно захмелел. Такой поворот дела совершенно не устраивал Кройцера: он никогда не прибегал к такому дешевому" методу в работе со своими подопечными, а предпочитал вести игру на высоком, по его мнению, интеллектуальном уровне.

Ширмер бессильно опустил голову на стол и неожиданно заплакал. Брезгливо улыбаясь, Кройцер приказал официанту подать стакан воды. Ширмер залпом выпил воду и, размазывая слезы по щекам, стал торопливо изливать душу Кройцеру.

— Ведь я знал, знал, — пьяно вздыхая, говорил он, — что этим все кончится. Ведь я, господин Макенрот, был однажды в России. Да, да, красные увлечения юношеских лет. Черт возьми, я видел их в лаптях! Нас повезли на одну стройку. Они таскали землю в мешках, как муравьи, шатались от голода, но таскали. Я смотрел все время на их лица. Нет, никакой рабской покорности, подавленности! Вам, наверно, трудно меня понять: вы вряд ли были в России. Но эти мужики, эти мужики! Студентом я прочитал всего Достоевского и думал, что знаю эту проклятую страну. Прошло почти четырнадцать лет с тех пор, но лица этих мужиков мне запомнились на всю жизнь. Их нельзя брать в плен. Их надо вешать, расстреливать, вешать, расстреливать…

С Ширмером началась истерика. Кройцер приказал доставить его в номер и быстро ушел из бара. По дороге домой он саркастически улыбался: если этот Ширмер разведчик или агент, значит, он величайший мастер перевоплощения, лучший ученик Станиславского или кого там еще, а он, Кройцер, ничего не понимает в своем ремесле.

На следующий день, вскоре после обеда, Кройцера вызвали к генеральному директору объекта Неккерману. У того в кабинете сидели двое. Один немолодой, в отлично сшитом штатском костюме, другой — немногим старше тридцати лет, в черной форме СС, со знаками различия хаупщтурмфюрера на петлицах. Лицо его Кройцер сразу же узнал. Это был Линдеман, а тот, старый, наверно, его тесть.

Неккерман представил Кройцера гостям и сообщил, что «герр Макенрот во время их пребывания на объекте будет им во всем помогать». Биигель и Линдеман вежливо распрощались с Неккерманом и в сопровождении Кройцера вышли из кабинета директора.

— Вы, наверно, устали с дороги, — предупредительно сказал Кройцер, — и хотели бы привести себя в порядок. Разрешите, я проведу вас в гостиницу.