Юрий Тарский - Искатель. 1968. Выпуск №1

Линдеман с трудом съел две ложки каши, потом отодвинул тарелку в сторону и снова принялся за бутерброды с икрой.

От Кройцера он, Артур, ожидал, по правде говоря, более тонкой игры, хотя этот «ужин по-русски» был расчетливой уловкой. Конечно, сам факт посещения русского ресторана был достаточно красноречивым. Кройцар стремился использовать эту «русскую атмосферу» как лакмусовую бумагу, чтобы посмотреть, как будет реагировать Артур!

Для этого же здесь крутится и этот метрдотель, очевидно, старый агент Кройцера. «Ну, ничего, — подумал про себя Артур, — поужинаем по-русски. Но нужно кончать с Кройцером. И как можно быстрее, ведь он подозревает меня в том, что я русский разведчик! Теперь это совершенно ясно».

После второй рюмки, которую Артур и Кройцер выпили на брудершафт, Линдеман немного захмелел. Кройцер с удивлением заметил, как у нового приятеля покраснело лицо, заблестели глаза, а движения рук стали более резкими. Спаивать Линдемана Кройцер не собирался, но тот теперь сам уже взял инициативу в руки, наливая одну за другой рюмки и даже пытался по примеру Кройцера опрокинуть водку в рот. Правда, у него из этого ничего не получилось, он закашлялся, а лицо еще больше покраснело.

Постепенно настроение Кройцера стало портиться. Его «психологический опыт» оказался снова неудачным, как и тогда, под Бад-Аусзее. Этот Линдеман вел себя за русской едой как самый обычный немец, и поймать его на какой-то мелочи не удалось. Хуже того: он стал постепенно упиваться, а этого Кройцер терпеть не мог. Он не любил вести работу с пьяными, зная из своего опыта, что это не дает обычно никаких результатов.

Он пытался незаметно убрать водку со стола, но Артур решительно воспротивился этому. Он даже потребовал «Кримзект» — крымское шампанское и с удовольствием выпил большой бокал этого отличного напитка, который ему удалось попробовать в Берлине еще в 1942 году.

Все тщательные приготовления Кройцера к этому вечеру пошли насмарку. Уже через полтора часа после их прихода в «Шварце Ауген» Артур настолько захмелел, что даже пытался обнять Кройцера, еще больше побледневшего от. досады, и нелепо размахивал руками в такт веселой русской мелодии, которую лихо играли на небольшой эстраде ресторана пять балалаечников.

Перед тем как рассчитаться, Кройцер пошел в туалет. Сразу же вслед за ним туда вошел и метрдотель.

— Ну как? — спросил его Кройцер.,

— Он такой же русский, как я немец, — уверенно ответил метрдотель.

К машине Артура пришлось тащить втроем — Кройцеру и двум официантам. Линдеман успокоился и больше не порывался бежать к музыкантам, игравшим в это время «Красный сарафан». Его бережно уложили на заднее сиденье, и он мгновенно заснул.

«Только бы не напачкал в машине», — брезгливо подумал Кройцер, усаживаясь рядом с шофером. Настроение у него было самое скверное: его «психологический опыт» превратился в самую заурядную попойку. К тому же расплачиваться за пьянку ему пришлось из своего кармана. Никто в VI управлении не стал бы компенсировать эти расходы.

Когда они подъехали к гостинице, в которой жил Линдеман, Кройцер пошел звать на помощь портье, чтобы совместными усилиями доставить Артура в его номер.

В коридоре им встретилась хозяйка гостиницы, которая о упреком посмотрела на Кройцера, очевидно, считая его виновным в том, что Линдеман возвращается к себе в номер в таком плачевном состоянии.

Кройцер и его шофер сняли с Линдемана пиджак и туфли и осторожно уложили его в постель. Он тут же повернулся К стене я снова мгновенно заснул.

Кройцер приказал шоферу выйти из номера и, стоя вполоборота к спящему Линдеману, обыскал карманы его пиджака. Он достал оттуда бумажник и блокнот, внимательно просмотрел все записи, а потом аккуратно положил все обратно в карманы.

После этого Кройцер погасил свет и вышел из комнаты. Шофер ждал его в машине. Ехать домой Кройцеру не хотелось, и он приказал шоферу отвезти его в управление СС. Там он поработал около часа, а потом отправился пешком домой, на частную квартиру, в которой он обычно останавливался во время своих приездов в Вену.

Была холодная зимняя ночь, но в воздухе уже пахло весной. Кройцер с удовольствием дышал свежим ночным воздухом. Теперь можно было спокойно поразмыслить над сложившейся ситуацией. Захватить Линдемана врасплох сегодня вечером ему не удалось. Придется снова перейти к повседневной кропотливой работе, дотошному выискиванию новых фактов. Но своего, в этом Кройцер был уверен, он все равно добьется.

Кройцер поднялся по лестнице на второй этаж, открыл дверь своей квартиры, не спеша снял пальто, ботинки и надел комнатные туфли.

После этого он зашел в свой рабочий кабинет и застыл у двери. Прямо лицом к нему за письменным столом сидел ЛиВдеман. Он как-то безразлично и довольно равнодушно пригласил Кройцера сесть напротив. Кройцер машинально последовал приглашению. В этот момент он почувствовал, что руки у него становятся отвратительно липкими от пота.

— Я думаю, Кройцер, — сказал Линдеман холодным и спокойным голосом, — нам нужно все-таки завершить свой диалог. Он слишком затянулся.

Кройцер с ужасом смотрел на Линдемана. В этот момент он совершенно потерял все свое самообладание, внутреннюю дисциплину, умение логично мыслить. Сейчас им владело только одно чувство страха.

— Вы, Кройцер, — продолжал Линдеман, — как-то переоценили свои силы и допустили целый ряд грубейших ошибок, которых в рейхе вам никто не простит, а уж Шелленберг, безусловно, не станет спасать вашу шкуру. Я буду краток. По вашей инициативе, а вернее подозрительной халатности, в руки русской разведки попал абсолютно секретный документ об объекте «Хохдрукпумпе». Делалось это вами под предлогом того, что вам якобы удастся найти русского резидента. Наблюдение за русским разведчиком, ездившим к тайнику на Пенемюнде, было организовано вами с вопиющей безграмотностью, а может быть, это вы сделали вполне сознательно?

Кройцер подавленно молчал.

— Вместо того, чтобы взять лучших «шпитцелей», вы пустили за русским каких-то заезженных лошадей. Конечно, они его вскоре упустили. Следующий случай — сам объект «Хохдрукпумпе». Кто поверит, что такой прожженный контрразведчик, как вы, Кройцер, не смог обнаружить на этом объекте саботаж гигантских размеров? Кстати, мне стало известно, что вы компаньон по игре в скат с Глекнером, бравшим взятки у фон Зальца! Кто поверит, что вы не знали обо всем этом? А ведь фюрер придает громадное значение именно этому объекту! Я задаю вам вопрос: как русский разведчик мог узнать об операции-«черный портфель»? Почему в поезде Борзиг ехал один, без сопровождения? Выходит, вы его поставили под удар! Кто вам поверит, что в этом повинна ваша слепая кишка? И наконец: последняя нить, которая могла дать нам русского резидента, была вами оборвана. Почему вы поспешили ликвидировать этого кацетника Лемана? А ведь из него можно было бы многое выпотрошить!