Игорь Козлов - Подкова на счастье

— У него, наверно, помутился разум? Предлагать такое героям!

— Пятый день горят у вас погребальные костры. Воины, ушедшие в царство теней, не в бою пали. Их косит "чёрная смерть".

— Аполлон пустил на нас свои ядовитые стрелы.

— Нет. Ваш лагерь окружён нечистотами, грязью. "Чёрная смерть" зародилась здесь, среди вас. Но она не знает границ. Ей не страшны крепостные стены. Рано или поздно она проникнет в Трою. Начнётся великий мор! Он уничтожит и вас, и нас!

Задумался хитроумный Одиссей: истину сказал кентавр. И только обида-злоба горьким комом стояла в горле, мешала её признать.

— Верните нам прекрасную Елену, жену базилевса Менелая, и мы покинем Трою.

Снова усмехнулся кентавр, тряхнул головой.

— Ты же знаешь, мудрейший, Елена полюбила Париса и последовала за ним по зову сердца. Разве женщина не вправе выбирать себе мужа? И потом — для войны это повод. Вам нужны богатства Трои. Разве не так?

— А если и так! — с отчаянием крикнул Одиссей. — Мы разорились в этом походе! Пусть Приам поделится своими сокровищами!

— Он приносит вам щедрую жертву — дарит меня.

Засмеялся Одиссей, вскинул руки, хлопнул себя но коленям.

— Ох, рассмешил! Один, даже говорящий конь — это ещё не добыча! — И снова захохотал.

— Откуда у трояицев столько металла: красной меди, серого железа, жёлтого золота?

Одиссей сразу умолк. Он уловил силу в словах кентавра.

— Откуда?

— Ласточка ощущает приближение грозы. Лягушка — воду. Собака — любой запах. Я чувствую мегалл, спрятанный под землёй. Слышал сказку про коня золотое копыто? Так это правда… Я поплыву с вами и укажу, где в стране данайцев лежит металл. Его много — хватит на всех!

И вдруг Одиссей оцепенел — в голову пришла яркая, беспощадная мысль.

— Хорошо! Я согласен! — звонко воскликнул он. — Люди, возьмите коня! Свяжите ему ноги! Глаз не спускать…

Розовый свет зари разлился по окрестным холмам. И стражники, стоявшие на стенах Трои, увидели, что противник исчез. Там, на берегу, где чернела цепь данайских кораблей, теперь было пусто. И только на краю моря высился огромный деревянный конь, украшенный гирляндами цветов.

Быстро летела молва по городу. Все жители выбежали за ворота. Покинутый, стан был завален кучами мусора. Жилища вождей полуразрушены, сорваны двери и тростниковые крыши. На отмели лежали брёвна — подпорки судов. Глубокие борозды тянулись от них к воде.

Возбуждённая толпа подошла к фигуре коня. На его боку была сделана надпись: "Этот дар приносят Великой Природе уходящие данайцы".

— Радуйтесь, дети мои! — воскликнул старый Приам. — Доблестный кентавр Актеон смог посеять семена мудрости в головы наших врагов. Они вняли совету разума и оставили нам свой знак!

По приказу царя троянцы прикатили дощатый помост, на таком перевозят камни для построек. Дружными усилиями установили на него коня. Ухватившись за пеньковые канаты, они повезли тележку к городу, установили на площади перед храмом богини Афродиты.

Целый день веселились здесь люди. Они пели, смеялись, пили вино, поднимая здравицы в честь подвига славного Актеона.

А в недрах коня, обливаясь потом, стоял Одиссей с горсткой головорезов. Коварный герой ждал своего часа.

И вот наконец жаркое светило скрылось за острые вершины Иды. Потускнел закат, потянуло желанной прохладой. Троянцы стали расходиться по домам.

Крепко спят утомлённые радостью жители несчастного Илиона. Не ведают, что к городу тайно подходят враги.

Как призрак, выскочили из мрака Одиссей и его воины. Хрипит стража, перебитая острыми мечами. Со скрипом открываются тяжёлые ворота.

Под звуки боевых труб нескончаемым потоком врываются данайцы в город. Багровые языки пламени ползут по улицам. Полунагие, почти безоружные троянцы пытаются вступить в битву, но падают мёртвыми на залитую кровью землю.

Горит! Горит красавица Троя! Ликующие победители тащат добычу…

Стоит на палубе данайского судна опутанный кентавр Актеон. Сочатся слезы из его глаз. Горе грызёт душу. Благородный замысел обернулся страшной бедой.

Поднял вверх голову кентавр, протяжно заржал.

— Проклинаю! Проклинаю этот мир! Этих жадных двуногих тварей, разрушающих всё на своём пути!

Рванулся, бросился за борт корабля…

Джон Мортинер Треверс первым пришёл в себя. Он лежал на земле, уткнувшись лицом в траву. К нему бежали охранники, потрясая оружием.

— Хозяин! Хозяин! Что он сделал с вами?

— Назад! — истошно крикнул Джон. — Не сметь!

Громилы, как вкопанные, замерли на месте.

Джон приподнялся на локтях, смахнул капли со лба.

— Как страшно… Неужели всё так и было?

— Да, — подтвердил Патрик. — Похлопай по щекам моего юного друга. Он, кажется, в обмороке.

Треверс распорядился принести воды. Смочил Никите виски, плеснул за шиворот. Наконец Зеленков открыл глаза.

— Патрик, я не хочу больше этого видеть, — взмолился мальчик. — Не мучай меня!

— Нет. Нужно знать… — тихо произнёс Треверс и, обращаясь к кентавру, спросил: — Скажи, а это… про "золотое копыто"? Это правда?

Патрик помедлил с ответом. Казалось, ему не хотелось говорить, но он всё-таки решился, мотнул гривой и сказал:

— Да, правда.

В глазах Джона затрепыхало холодное, жестокое любопытство.

— И ты можешь указать, где лежит золото? Даже на моём острове?

— Если оно есть.

— Ну что ж, давай попробуем!

— Вот ты и нашёл цель, — усмехнулся Патрик.

Но Треверс не придал значения его словам. Он нетерпеливо махнул рукой охране:

— Расступитесь!

Они обошли весь остров. Это был небольшой, удивительно живописный клочок суши: цветущие луговины, экзотические деревья, журчащие ручьи… И всё ухожено, как в парке.

В одном месте Патрик топнул копытом, сказал:

— Здесь что-то… Причём очень близко.

— Несите лопаты, — приказал Джон…

Он сам стал копать землю. Вскоре звякнул металл.

Это была древняя статуэтка. Она изображала сидящего на корточках человека, который, уцепившись руками за горло, душил сам себя: глаза вылезли из орбит, язык высунут изо рта…

— Откуда такое взялось? — удивлённо спросил Никита.

— Раньше здесь был какой-то монастырь, — пояснил Треверс.

— Я знаю этот символ, — сказал Патрик. — Хотите покажу его историю?

— С удовольствием! — отозвался Джон. — Только мне надоело валяться на земле. Давай сядем в шезлонги. Ты как, Ник?

— Ладно, — вяло согласился Зеленков. — Посмотрим ещё раз.

Они расположились в креслах. Кентавр встал напротив. Во всей его позе было напряжение, собранность.

На этот раз картина возникла тихо, спокойно…

Видение третье. БУЦЕФАЛ

Конь был красив и страшен. Он бил копытом, грыз удила. Уже пятого воина сбросил он с себя.

Македонский царь Филипп в пурпурной одежде величественно сидел на золочёном стуле. Рядом с ним стоял его юный сын Александр.