Вадим Еловенко - Путь в пантеон

- А вы что уйдете потом? - Спросила девушка.

Я удивленно на нее посмотрел и, наверное, зря съязвил:

- Нет, на поселении останемся. Конечно, уйдем, осмотрим деревню и пойдем дальше к морю.

- А я опять одна останусь? - Почти с ужасом проговорила она.

Я понял, что сейчас возможна истерика и поспешил сказать:

- Пойми, нам предстоит тяжелый путь… ну куда ты с нами-то? Если хочешь вон иди в ваш местный центр. Там тебе помогут обязательно, а могут и дальше переправить.

Ритки не нашел ничего лучше как сказать:

- Она не дойдет одна.

От этих-то слов и начался рев в голос. Я вызвал Ритки на улицу и сказал жестко:

- Мы не можем ее брать с собой. Не имеем права. Никто не знает, что нас там ждет.

Ну, у него и аргументы… Меня умилила его фраза:

- Но оставлять ее здесь одну это как-то не по-людски. Богом завещано, чтобы человек человеку помогал, ибо никто во вселенной ему иначе не поможет.

Я почти разозлился:

- Вот потому я предпочитаю Прота. Ибо он знает, что для дела можно и нужно что-то терять и оставлять позади.

- Это ты о том, как он бросил охотников Лагги, а сам вместе с будущими хранителями веры полетел на своей божественной колеснице?

Я хмыкнул и сказал:

- Не самый лучший пример. Но пусть даже этот. А оставь он ваших хранителей, не факт что сейчас Орден существовал бы.

Ритки молчал. И я не выдержав, спросил:

- Что ты предлагаешь?

На это он, подумав, ответил:

- Есть два варианта. Первый это выделить пару человек, чтобы довели ее до Орденского центра. Второй вариант взять с собой.

- То есть ты даже не рассматриваешь вариант оставить ее тут? - удивился я.

- Ну, нельзя так. - Уверенно сказал воин-священник. - Одна она волком выть будет. Когда еще сюда люди придут?

- А вот ослаблять отряд в начале пути, это ты задорого придумал. - Покивал я рассматривая его лицо.

- Ну и что. - Пожал плечами Ритки. - Насколько мне известно, вы хотели вообще одного сопровождающего. А нас останется девятнадцать.

Нашел, где поддеть… да с этими непонятками мне и правда тут армия пригодилась. Я бы цепью сквозь болота всех прогнал, но нашел бы и этого черного, да и ящера бы нашел девицей не найденного.

- Слушай, - сказал я с сомнением: - Ну, а если кто из твоих на нее покусится? С нас потом шкуры снимут, и дети никогда выше золотарей не поднимутся.

Тут он густо покраснел и что-то непонятно сказал обиженно.

- Мы воины-священники… - повторил он так словно я должен был извиниться. Вместо этого я ему еще перца насыпал:

- Вы что мужчин предпочитаете?!

Ритки посмотрел на меня как-то по-другому и ответил:

- Нет. Мы предпочитаем женщин.

Я кивнул и сказал:

- Так вот, когда ты или твои эту дуру предпочтут, я не хочу быть в этом замешанным. Понятно? Я понятно говорю, чтобы ты даже не думал задание превращать в увеселительную поездку с бабами, песнями и плясками? Вернемся, и тогда борозди ее сколько душе угодно…

Неожиданный удар в челюсть свалил меня с порога прямо в грязь, причем не столько боль от удара была противной, сколько ненавистной была мгновенно возникшая мысль. Я со злостью осознал, что сейчас придется вызывать на дуэль подонка. Я поднялся, утирая грязь с лица, а скорее размазывая ее по лицу. Невольно во мне проснулось, что-то звериное. Я оскалил зубы в страшной гримасе и проговорил всем понятные слова.

- Я Кротаг, здесь и сейчас вызываю тебя мразь, поднявшая кулак не по праву и даже не по закону, на поединок клинков. Пусть последний танец рассудит, кому оставаться жить.

Только тут я заметил, что Ритки нанес мне не просто оскорбление, а унизил меня ниже некуда - его подчиненные стояли то тут, то там, обомлев и в бледности своей ставшие почти серыми.

Как все неудачно получилось, думал я тогда. Мне надо в дом к чемодану, где лежит мой клинок, и старый церемониальный нож Лагги, которым я отрежу уши у этого недоноска.

Ритки, казалось, сам не понимал, как он такое учудил. Но, видя сложившееся положение, он был вынужден ответить:

- Я, Ритки, из рода хранителя меча, ударил тебя, защищая сестру в вере и свою честь, честь своих воинов и святое право Ордена на своих землях чинить дела благие и закон. Я принимаю твой вызов, ибо такова Воля Единого, повелевшего защищать свои права и сказавшего не убий только брата своего в вере.

Меня его принятие не тронуло никак, а вот то, что он сын хранителя меча и в будущем станет тоже хранителем одного из мечей защитников веры, меня немного озадачило. Но оставлять его в живых я не мог. Есть субординация, и я обязан уничтожать все, что ее нарушает. И при чем тут приплетенная им честь, мне непонятно было вообще. Нет такого понятия, как честь, есть обида, есть ненависть, есть злость, есть даже мистическая жажда крови у дикарей с того берега Иса, которая в тот момент проснулась во мне. Но чести нет. И на поединок я вызвал не для того, чтобы получить удовлетворение, а что бы подчинить отряд пусть даже путем умерщвления их командира. Приказ должен быть выполнен любой ценой.

- Пойди прочь с крыльца, пес. В доме мое оружие.

Несмотря на такое обращение Ритки сошел с крыльца, пропуская меня. Проходя мимо, я заметил, что взгляд его мутен и растерян. Но это меня не смутило. Я ворвался в комнату и раскрыв чемодан схватил клинок и нож. Я даже внимания не обратил на застывшую в ужасе Галу. Выйдя во двор, я застал странную картину: на меня были направлены стволы автоматического оружия всего отряда. Я снова скривился в улыбке:

- Что, пес, ты не можешь держать в руках меч, так решил убить меня, приказав своим людям расстрелять?

В нарушаемой только дождем тишине, никто не проронил ни слова, а тот к кому я обращался, стоял спиной ко мне у поленницы, сцепив руки сзади. Я взмахнул клинком и ножны сорвавшиеся с него с силой вонзились в грязь у крыльца. На свет появился широкий фамильный клинок. Без лишних украшений он стал реликвией не по пустому слову. Еще отец моего воспитателя с этим мечом ходил в леса дикарей и воевал с ними на их территории. Сталь отразила серое небо, а мелкие капельки, что падали на клинок катились по нему почти не оставляя следа и срывались у самой рукояти на землю.

Наконец он повернулся к бойцам. И сказал глухо, но слышно, даже сквозь усиливающийся дождь:

- Спрячьте оружие. Помните, что нас послали своей жизнью защищать жизнь господина Кротага. Если в схватке со мной он падет, то только я стану причиной его гибели и, только моя семья понесет наказание за это. Если же паду я, то вы похороните меня здесь же, не неся моего тела отцу, ибо я нарушу и клятву отцов, и приказ своего командира. Нечего меня нести на поругание. А вы… продолжите путь и будете выполнять приказания господина Кротага, как мои собственные. Я сказал убрать оружие! - рявкнул он.