Вадим Еловенко - Власть. Пастухи на костылях

- Да они анархисты просто. - Вяло сказал, выкидывая окурок Владимир.

- Скорее уж коммунары. - Усмехнулся офицер. - А это значительно лучше.

- Деревня… - как-то уж очень с презрительной усмешкой сказал Владимир и потянул офицера в дом. Там они выпили немного и до самой темноты разговаривали о том, что если и получится все, нельзя власть никому отдавать. Офицер долго и с чувством убеждал Владимира, что только тот достоин власти. И никому нельзя доверять. Ни бывшим старшим Владимира. Ни вообще партии его. Они и так все продались давно государству за подачки. Так что ничего не изменится, если придет к власти партия или останется президент. Если уж страшно такую ношу самому нести, говорил офицер, создай свою партию. Для себя, под себя, под свое видение мира. Русскую партию.

Владимир только после ухода офицера вдруг осознал, как глупо они выглядели. Двое за столом с бутылкой водки страну делят, и прожекты строят, как управлять ей будут. С грустной усмешкой засыпал в ту ночь Владимир. Он еще верил в свои силы, но уже, наверное, повзрослев в этой кровавой каше, стал лучше понимать, какую невероятную работу придется сделать, что бы все получилось. И как много крови еще придется пролить.

Владимир, сидя справа от водителя, напевал старую песню, которую к своему стыду услышал только недавно. Услышал и запомнил. Запомнил только потому, что до отчаянья хотел запомнить. Слова сами всплывали в голове вместе с мелодией.

Водитель искоса посмотрел на него и снова перевел взгляд на темную дорогу еле видимую в сумраке наступающего утра. Шли без фар и это, кажется, уже привычно никого не смущало.

Скорее говоря, чем напевая, Владимир негромко, словно молитвы произнес очередной куплет. Сидящий сзади первый офицер, услышав, неопределенно промычал, так ничего толком не сказав. А Владимир и, правда, сваливаясь в какую-то непонятную меланхолию, понизил голос и зло процедил:

- Прямо как про меня. Блюз бродячих собак. Только вот хер они меня сломают.

Первый офицер не сдержался и сказал:

- Ты не бродячий пес.

Усмехнувшись, Владимир ответил:

- Бродячий… все мы бродячие пока не вернули себе свою страну. Свою родину. Пока не вырвали у этих продажных сволочей. Нет у нас дома, пока в доме правят чужаки… У нас даже конуры нет.

Удивляясь таким умозаключениям первый офицер почти не удивился другим высказанным Владимиром:

- А ты знаешь, я понял, почему все Романовы ненавидели евреев. Они чувствовали, что они их и свергнут. Просто чувствовали.

Офицер, сзади проверяя свое оружие, отозвался флегматично:

- С чего ты это взял?

- Неважно. - Сказал Владимир. - Зато я знаю, что мне теперь делать. Знаю, что сделаю, если сегодня выживу…

Не обращая внимания на пессимизм, офицер спросил:

- И что?

Немного подумав Владимир, сформулировал свою мысль и сказал:

- Я соберу вокруг себя всех… анархистов, монархистов, социалистов, и националистов. Всех кто недоволен, оскорблен или унижен. Без исключения. Всех тех, кто считает, что их родину продали и предали. Пусть… Меня моя партия не поймет, но это ее проблемы. Если они не понимают, что время наступило, когда надо всем в кучу собираться. И в каре вставать… Я соберу всех и приду к власти. Я приду на их штыках. А потом. Только потом… Я вспомню кто я и что я. И дам выбор другим, принять мои требования или уйти. Навсегда уйти…

- Разумно. - Кивнул сзади первый офицер. - Тебе главное самому не забыть кто ты и что ты…

Вместо ответа Владимир горько сказал:

- Мне напомнят… Мне каждый день другие будут напоминать. - Все жестче и жестче Владимир говорил: - Я ведь знаю своих врагов. Я знаю, на что они способны. Они абсолютно беспринципные твари. И уже сейчас вся мощь их аналитиков, их денег, их продажной власти работает против меня. Но я вытяну. Я знаю что кроме меня никто не вытянет, а значит выбора нет… Не забудет никто, блюз бродячих собак.

Не смотря на странное состояние своего друга, первый офицер рассмеялся. Протягивая Владимиру вперед автомат, он сказал:

- Наш "блюз" точно никто не забудет.

В этом даже Владимир не сомневался.

К назначенной точке сбора уже спешили все его отпущенные на отдых бойцы. Все знали, что будет жаркое дело. Но никто не отказался. Никто не предал… В этом сошедшем с рельсов мире, по мнению Владимира, действительно все поделились на тех кто готов продаться и тех кто не может этого сделать физически. Сам сдохнет, но не предаст дела, которое начал. И что бы не говорил "ботаник" Серега жизнь все так же оставалась предельно простой. Она была поделена на черное и белое, на своих и чужих, на друзей и врагов. А что врагов так много, а друзей так мало, усмехался Владимир, так это ничего. Товарищ Сталин так и говорил: не надо увеличивать списки врагов… их надо сокращать. И похрену что кавказоидом был. Многое из сделанного Сталиным и сказанного им, Владимир собирался перенять. С одним обязательным исключением. Русский народ больше не будет никого кормить. Русский народ больше никому не будет позволено уничтожать. Но тем из русских, кто встал на сторону врага и защищал его… Он лично таким приговор вынесет. Высший приговор предателям нации. Время такое. Или ты с нами или ты против нас. Все просто. Все как всегда просто. И только победа будет оправданием победителям.

На место сбора они прибыли с опозданием. Все уже добрались. Стояли невдалеке и две пассажирские "газели" забитые под завязку оружием и боеприпасами. Выйдя из машины, Владимир потребовал от первого офицера, чтобы он построил всю эту "банду". Негромкими командами тот исполнил и доложил. Тогда Владимир, тяжело глядя исподлобья на своих бойцов, вышел к ним и сказал:

- Я верил в вас. Мы верили в вас. Страна в вас верила и не ошиблась. Вы здесь. Вы здесь и мы готовы. Кто надо уже предупрежден и нас ждут наши новые друзья. Ждут наши новые боевые товарищи. Сегодня с нашей помощью они проложат себе путь на свободу. С ними мы сможем уже не таясь начать войну против тварей, засевших в Кремле и жирующих на нашей стране. Против этих сосущих кровь русского народа жидов. Против засилья в нашей стране сброда диктующего нам РУССКИМ, как нам строится, как нам стоять и какой овес жрать. Сегодня мы докажем что мы не овцы. Сегодня и здесь мы сами себе скажем, что умрем, но выгрызем их мерзкие глотки, которыми они НАС называют БЫДЛОМ! Сегодня мы покажем всем, что они выбрали не тот народ для порабощения! Сегодня мы пообещаем, друг другу не останавливаться, пока наша страна не будет в руках наших достойных братьев по крови. Мы как крестители новой Руси пройдем по ней с мечом и крестовиной заново окрестим народы, живущие с нами. Сталью изгоним всю мразь, что сосет из нашей страны соки. А сейчас… - Владимир стоял перед строем и вглядываясь в глаза бойцов потребовал: - Клянитесь. Клянитесь здесь и сейчас, Клянитесь не щадить себя ради НАШЕЙ страны! И НАШЕЙ нации!