Фрэнк Герберт - Дети Дюны

Свободный медленно приближался, предоставляя себе и Лито время изучить друг друга. Человек был высок, глаза полностью ярко-голубого цвета. Маска стилсьюта закрывала нижнюю часть его лица, а капюшон был глубоко надвинут, чтобы защитить лоб. Колыхания одежды позволяли угадать, что рука под ней держит пистолет маулу.

Человек остановился в двух шагах от Лито, поглядел на него озадаченно сощуренными глазами.

— Доброй удачи нам всем, — сказал Лито.

Человек поглядел вокруг, обыскивая взглядом пустоту пустыни. Затем перевел взгляд на Лито.

— Что ты здесь делаешь, дитя? — вопросил он, голос из-под маски звучал приглушенно. — Пытаешься стать затычкой для пасти червя?

И опять Лито прибег к традиционной формуле Свободных:

— Пустыня — мой дом.

— Венн? — вопросил мужчина. — Какой дорогой ты идешь?

— Я иду с юга, из Джакуруту.

Короткий смешок вырвался у мужчины.

— Ну, Батигх! Ты — самая странная штука, какую я когда-либо видел в пустыне.

— Я не твоя Маленькая Дыня, — ответил Лито, откликаясь на слово Батигх. Жутковатый был подтекст у этого обращения. Маленькая Дыня на краю пустыни отдавала свою воду всякому, кто ее найдет.

— Мы не выпьем тебя, Батигх, — ответил мужчина. — Я — Муриз. Я арифа этого тайфа, — он указал головой на отдаленный краулер.

Когда Лито ничего не ответил, Муриз спросил:

— Имя у тебя есть?

— Батигх подойдет.

Муриз усмехнулся.

— Ты ведь не расскажешь мне, что ты тут делаешь?

— Ищу следы червя, — Лито употребил религиозного фразу, означающего, что он в хаджже ради собственной уммы, собственного спасения.

— Такой юный? — спросил Муриз. Он покачал головой. — Не знаю, что мне с тобой делать. Ты нас видел.

— Что я видел? — спросил Лито. — Я говорил о Джакуруту, и ты мне ничего не ответил.

— Игра в загадки, — сказал Муриз. — Ну, тогда — что это? — он кивнул головой на отдаленный утес.

Лито обратился к своему видению:

— Всего лишь Шулох.

Муриз застыл, а Лито почувствовал, как у него участился пульс.

Последовало долгое молчание. И Лито видел, что мужчина обдумывает и отбрасывает различные варианты. ШУЛОХ! В тихое время после вечерней трапезы часто припоминались истории о караван-сарае Шулохе. Слушатели всегда почитали Шулох мифом, местом, куда для завлекательности историй помещались интересные события. Лито припомнил историю Шулоха: на краю пустыни нашли сироту и привели в съетч. Сначала сирота отказывался разговаривать со своими спасителями — а когда заговорил, его языка никто не мог понять. Проходили дни, а он оставался все столь же необщительным, отказываться одеваться сам и вступать в контакты. Каждый раз, когда его оставляли одного, он делал странные движения руками. Всех знатоков съетча собрали, чтобы изучить этого сироту — никто не мог дать этому объяснения. Затем его увидела проходившая мимо его открытой двери старуха — и рассмеялась: «Он всего лишь подражает движениям своего отца, плетущего веревку из волокон спайса, — объяснила она. — Именно таким способом они до сих пор делают это в Шулохе. Он просто старается чувствовать себя не таким одиноким». И отсюда мораль: «На старых путях Шулоха — безопасность и чувство принадлежности к золотой нити жизни».

Поскольку Муриз продолжал безмолвствовать, Лито сказал:

— Я тот сирота из Шулоха, что умеет лишь сучить руками.

По быстрому движению головы мужчины Лито понял, что Муриз знает эту историю. Ответил он медленно, голосом тихим и зловещим:

— Ты человек?

— Такой же, как и ты, — ответил Лито.

— Для ребенка ты разговариваешь странней некуда. Напоминаю тебе, что я — судья, могущий нести ответственность за такву.

«О, да!» — подумал Лито. В устах такого судьи слово «таква» сулит непосредственного угрозу. «Таквой» назывался страх, вызываемый присутствием демона — доподлинное верование среди старых Свободных. Арифа знал, как убить демона, и арифу всегда выбирали «потому что он обладает мудростью быть беспощадным, не будучи жестоким, знает, где доброта на самом деле приведет лишь к еще большей жестокости».

Но разговор повернул как раз туда, куда нужно было Лито. И он сказал: — Я могу подчиниться Машхаду.

— Я буду судьей при любом Духовном Испытании, — сказал Муриз. — Ты это примешь?

— Би-ла каифа, — ответил Лито. — Безоговорочно.

Хитрое выражение появилось на лице Муриза. Он сказал:

— Не знаю, почему я это разрешаю. Лучше всего было бы прикончить тебя на месте, но ты маленький Батигх, а у меня был сын, который умер. Ну, пойдем в Шулох, и я соберу Иснад, чтобы вынести решение о тебе.

Лито, заметив, что все в поведении мужчины выдает принятое им смертоносное решение, подивился, неужели такое момент хоть кого-нибудь провести.

— Я знаю, что Шулох — это Ал ас-сунна уал-джамас, — сказал он.

— Что знает ребенок о настоящем мире? — вопросил Муриз, знаком веля Лито идти к топтеру впереди него.

Лито повиновался, но тщательно прислушивался к звуку шагов Свободного.

— Лучший способ хранить тайну — заставить людей поверить, будто они уже знают ответ, — сказал Лито. — Тогда люди не задают вопросов. Очень умно для вас, изгнанных из Джакуруту. Кто поверит, что Шулох, место из легенд, существует на самом деле? И как удобно для контрабандистов и всех остальных, кому нужен доступ на Дюну.

Шаги Муриза остановились. Лито обернулся спиной к боку топтера, крыло слева от него.

Муриз стоял в шаге от него, держа пистолет маулу нацеленным прямо на Лито.

— Значит, ты не ребенок, — сказал Муриз. — Проклятый карлик, пожаловавший шпионить за нами! Я так и думал, что для ребенка твоя речь чересчур мудра — ноты слишком быстро скандал слишком много.

— Но недостаточно, — ответил Лито. — Я — Лито, сын Муад Диба. Если ты убьешь меня, ты и твои люди потонут в песках. Если ты пощадишь меня, я приведу вас к величию.

— Не играй со мной в эти игры, карлик, — язвительно хмыкнул Муриз. -Лито — в настоящем Джакуруту, откуда, как ты говоришь… — он осекся, рука, державшаяся пистолет, чуть опустилась, а глаза его озадаченно скосились в сторону.

Это был тот момент колебания, который Лито и ожидал. Он всем телом показал, будто хочет двинуться влево, отклонившись при этом не больше, чем на миллиметр, и пистолет Свободного бешено взметнулся по направлению к краю крыла топтера. Пистолет маула вылетел из его руки, и до того, как он сумел оправиться, Лито уже был рядом с ним, прижимая к спине Муриза его же собственный нож.

— Кончик ножа отравлен, — сказал Лито. — Вели своим друзьям в топтере оставаться точнехонько на своих местах, вообще не двигаться. Иначе я буду вынужден тебя убить.

Муриз, держась за свою поврежденную руку, сказал, кивнув на фигуру в кабине: