Фрэнк Герберт - Дети Дюны

Другие голоса тут же вмешались в ее сознание: «Я, Агамемнон, твой предок, требую аудиенции!?

?Нет… нет». Она прижимала руки к ушам, пока не почувствовала боль. Безумная говорильня внутри ее головы вопрошала: «Что стало с Овидом.

Просто это ибад Джона Бартлетта!?

Имена в этом критическом состоянии не имели для нее смысла. Ей хотелось перекричать их, перекричать сразу все голоса, но она не могла найти своего голоса.

Ее охранник, отосланный назад на крышу старшими слугами, еще раз выглянул из дверного проема, находившегося за мимозами, увидел Алию на скамейке и сказал своему напарнику: «А-аа, она отдыхает. Ты заметил, что прошлой ночью она плохо спала! Для нее было бы хорошо принять заху, утреннюю сиесту».

Алия не слышала своего охранника. Ее сознание было захвачено визгливым пением: «Мы — веселые старые птички, ура!». Голоса отдавались при этом внутри ее черепа, и она подумала: «Я схожу с ума. Я теряю рассудок».

Она пошевелила ногой, как будто хотела оттолкнуться от скамейки и побежать. Она почувствовала, что если сможет дать команду своему голосу бежать, то вырвется и освободиться. Она должна убежать, иначе волна внутри ее погрузит ее в молчание, навсегда осквернив ее душу. Но ее тело не подчинится. Самые могущественные силы в Имперской вселенной подчинились бы ее малейшему капризу, но только не ее тело.

Внутренний голос посмеивался: «С одной точки зрения, дитя, каждый случай созидания представляет катастрофу». Это было сказано басом, который своим грохотом отдавал ей в глаза, и снова это хихиканье, как будто говорящий высмеивал свою собственного профанацию. «Мое милое дитя, я помогу тебе, но взамен ты должна помочь мне».

На фоне этого жужжащего шума, который слышался в виде бала, Алия заговорила, стуча зубами: «Кто… кто…?

В сознании она увидела сформировавшееся лицо. Это было улыбающееся лицо, но такое пухлое, что его можно было бы сравнить с лицом ребенка, если бы не этот страстный блеск глаз. Она попыталась стереть его из сознания, но вместо этого ее воображению предстало тело, которое принадлежало этому лицу. Тело было ужасно жирным, оно было укутано в одежду, которая внизу имела выпуклости, потому что это жирное тело требовало дополнительных суспензоров, скрытых под одеждой.

«Видишь ли, — прогремел бас, — это всего-навсего твой дедушка по матери. Ты знаешь меня. Я Барон Владимир Харконнен».

«Ты… ты умер!» — выдавила она.

«Ну, конечно, моя милая. Многие из нас, что внутри тебя, мертвы. Но никто из них в действительности не хочет помочь тебе. Они не понимают тебя».

«Уходи прочь, — умоляла она. — Пожалуйста, уходи».

«Но тебе нужна помощь, внучка», — настаивал голос Барона.

«Как чудесно он выглядит», — подумала она, разглядывая, закрыв глаза, воспроизведенного в ее сознании Барона.

«Я хочу помочь тебе», — подлизывался Барон. — «Все остальные здесь только хотят полностью овладеть твоим сознанием. Любой из них хочет вытеснить тебя. А я хочу только иметь свой маленький укромный уголочек».

И снова другие жуткие образы всколыхнулись в ней, подняли крик. Волна снова стала угрожать, что вот-вот поглотит ее, и она услышала пронзительно кричащий голос своей матери. И Алия подумала: «Она ведь не умерла». «Замолчи», — скомандовал Барон.

Алия почувствовала, что ее собственные желания тоже поддерживают эту команду, это чувство проходило через ее сознание.

Мгновенно наступило внутреннее молчание, как будто ее окунули в ванну с холодной водой, и она почувствовала, что ее сердце, которое стучало как молоток, начало восстанавливать свой прежний нормальный ритм.

Тихо вмешался голос Барона: «Вот видишь? Вместе, мы непобедимы. Ты поможешь мне, а я — тебе».

«Чего… чего ты хочешь?» — прошептала она.

Его лицо, которое она видела сквозь плотно закрытые веки, приняло задумчивое выражение. «Алия, моя любимая внучка, — сказал он. — Я только хочу совсем немного самых простых удовольствий. Предоставляй мне иногда мгновения контакта с твоими чувствами. Дай мне почувствовать хотя бы маленькую часть твоей жизни, ту, например, когда ты будешь заключена в объятия своего возлюбленного. Разве это не маленькая просьба, за которую тебе придется заплатить совсем немного??

«Д-да».

«Хорошо, хорошо», — ликовал Барон. «Взамен, моя милая внучка, я могу служить тебе во многом. Я могу давать тебе советы, помогать тебе. Ты будешь непобедима во всех отношениях: внутри и вне. Ты будешь уничтожать любую оппозицию. История забудет твоего брата и вознесет тебя. Будущее будет принадлежать тебе».

«Ты… не позволишь… кому-то другому превзойти меня??

«Они не смогут противостоять тебе! Поодиночке нас могут победить, но если мы будем вместе, то будем господствовать. Я продемонстрирую. Слушай». И Барон замолчал, унося свой образ, свое внутреннее присутствие.

Больше не вторгалось ни одной памяти, ни одного лица или голоса других жизней.

Алия позволила себе сделать слабый вздох.

Одновременно со вздохом пришла мысль. Она внедрилась в ее сознание, как будто она была ее собственной, но она ощущала присутствие таких голосов, которые стояли за ней.

«Старый Барон был дьяволом. Он убил твоего отца. Он убил бы и тебя с Полом. Он пытался это сделать, но безуспешно».

Она услышала голос Барона, но лицо на этот раз не предстало в ее сознании: «Конечно, я убил бы тебя. Ты разве не стояла на моем пути? Но теперь этот аргумент потерял силу. Ты побелила, дитя! Ты — это новая правда».

Она почувствовала, что кивает ему, и ее щека скользнула по жесткой, шершавой поверхности скамейки.

Его слова были разумны, подумала она. Наставление Бене Джессерит подкрепляло разумный характер этих слов: «Цель аргумента — изменить природу правды».

Да… вот так бы это было представлено Бене Джессерит.

«Точно! — произнес Барон. И продолжил: — И я мертв, в то время, как ты жива. Я не имею бренного существования. Я — просто сама память внутри тебя. И я в твоем распоряжении, ты можешь мной командовать. И как мало я прошу взамен за мудрый совет, который могу дать».

«Что ты советуешь делать мне сейчас?» — спросила она, решив проверить его.

«Тебя беспокоит судебное разбирательство, которым ты занималась прошлой ночью, — сказал ой. — Ты сейчас думаешь, были ли слова Пэймона искренни. Может быть, Джавид увидел в этом Пэймоне угрозу его привилегированному положению. Не эти ли сомнения появились у тебя?» «Д-да».

«И твое сомнение основано на проницательном наблюдение, не так ли? Джавид ведет себя с возрастающим любовным интересом по отношению к твоей персоне. Даже Данкан это заметил, не так ли??

«Да, это так».

?Тогда, очень хорошо. Возьми Джавида к себе в любовники и…?

«Нет!?