Стивен Кинг - Тёмная башня - 2 (Дверь между мирами)

- Как самочувствие? - понизив голос, спросил Эдди. Владычица, крест-накрест оплетенная веревками, еще спала, порой вздрагивая, что-то бормоча и постанывая.

- Нормально.

Эдди оценивающе взглянул на него.

- По тебе не скажешь.

- Спасибо, Эдди, - сухо сказал стрелок.

- Тебя трясет.

- Пройдет.

Владычица опять дернулась и что-то промычала. На сей раз слово было почти понятным - возможно, Оксфорд.

- Боже ты мой, не могу я этого видеть, - пробормотал Эдди. Связанная, как какая-нибудь паршивая телка в хлеву.

- Она скоро проснется. Может статься, тогда ее можно будет развязать.

Ни тот, ни другой не сумели яснее выразить вслух надежду, что, когда Владычица откроет глаза, их приветствует спокойный - ну, может, слегка озадаченный - взгляд Одетты Холмс.

Пятнадцатью минутами позже, когда над холмами пробились первые лучи солнца, эти глаза и в самом деле открылись... но вместо спокойного, внимательного взгляда Одетты Холмс мужчины увидели бешеный, злобно сверкающий взгляд Детты Уокер.

- Сколько раз вы меня снасильничали, покамест я была в отрубе? спросила Детта. - У меня в пизде так склизко да сально, словно кто поработал там парой тех махоньких белых огарков, что вы, кобели беломясые, величаете херами.

Роланд вздохнул.

- Ну, двинулись, - сказал он, с гримасой поднимаясь на ноги.

- Никуда я с тобой не пойду, козел вонючий, - фыркнула Детта.

- Пойдешь, еще как пойдешь, - заверил Эдди. - Прости, родная.

- Куда ж, по-вашему, я отправлюсь?

- Ну, - сказал Эдди, - то, что было за Дверью Номер Раз, оказалось не так уж опасно для жизни. То, что было за Дверью Номер Два, уже хуже. Теперь, значит, вместо того, чтобы, как нормальные люди, бросить это дело, мы двинем дальше, проверять Дверь Номер Три. Исходя из развития событий, там, по-моему, запросто может оказаться Годзилла или Трехглавое Чудовище Гидра. Впрочем, я оптимист. Я все еще надеюсь найти за ней кастрюльки из нержавейки.

- Не пойду.

- Пойдешь, пойдешь, - сказал Эдди и зашел за кресло. Детта опять забилась, но узлы завязывал стрелок, и от отчаянной возни они только туже затянулись. Довольно скоро Детта это поняла и утихла. Она была полна яда, но далеко не глупа. На Эдди она оглянулась с такой усмешкой, что он слегка отпрянул. Ему почудилось, что более злобного выражения на человеческом лице он еще не видел.

- Ну, может, чуток и прокачусь, - сказала Детта, - только, может, не так далеко, как ты думаешь, лебедь ты мой белый. И, видит Бог, не так быстро, как ты думаешь.

- То есть?

Снова хитрая, полная предвкушения ухмылка через плечо.

- Узнаешь, лебедь белый. - Взгляд женщины, безумный, но убедительный, ненадолго переместился на стрелка. - Это вы оба-два узнаете.

Эдди обхватил ладонями ручки, похожие на ручки велосипедного руля (ими заканчивались расположенные на спинке инвалидного кресла рычаги), и путники вновь двинулись на север, оставляя на казавшейся бесконечной полосе прибрежного песка не только следы ног, но и сдвоенный след кресла Владычицы.

День выдался кошмарный.

Перемещаясь по такой однообразной местности, подсчитывать пройденное расстояние трудно, но Эдди понимал: их продвижение вперед замедлилось настолько, что они буквально ползут.

Кто в этом виноват, он тоже понимал.

О да.

"Это вы оба-два узнаете", - заявила Детта, трогаясь в путь. Не прошло и получаса, как это узнавание началось.

Кресло.

Прежде всего это. Катить инвалидное кресло по мелкому песку было так же невозможно, как ехать на машине по глубокому, неубранному снегу. Песчаная мергельная поверхность прибрежной полосы, по которой они шли, позволяла везти его, но далеко не без труда. То оно некоторое время плавно катило вперед, хрустя шинами из твердой резины по ракушкам и стреляя в обе стороны мелкой галькой... а то вдруг попадало в занесенное более мелким песком углубление. Тогда, чтобы выкатить из впадины этот "экипаж" с его увесистой и не расположенной помогать пассажиркой, Эдди приходилось с кряхтением пихать его плечом. Песок жадно засасывал колеса. Приходилось толкать инвалидную коляску вперед и одновременно с маху, всей тяжестью, налегать на рычаги, отжимая их книзу, не то привязанная к коляске женщина исполнила бы вместе с ней кувырок через голову с приземлением лицом в песок.

Попытки Эдди везти ее, не опрокидывая, вызывали у Детты омерзительные смешки.

- Как ты там, сладенький, хорошо времечко проводишь? - спрашивала она всякий раз, как кресло въезжало в одно из таких сухих болот.

Стрелок подошел помочь, но Эдди отмахнулся.

- Еще успеешь, - сказал он. - Мы будем меняться. "Впрочем, я думаю, что мои заходы будут куда длиннее, - зазвучал голос у него в голове. - При том, как он выглядит, ему очень скоро придется из кожи вон лезть, чтобы только держаться на ногах. Какое уж там толкать кресло с бабой. Нет-с, Эдди, боюсь, вся эта бочка меда - твоя. Бог наказал, ясно? Все эти годы ты был наркашом, и знаешь, что? Наконец стал толкачом!"

Он коротко, задышливо рассмеялся.

- Над чем смеемся, белый мальчик? - спросила Детта, и, хотя Эдди подумал, что по замыслу фраза должна была прозвучать саркастически, вышло лишь капельку сердито.

Вероятно, тут мне смешочки разводить нечего, подумал он. Категорически. Во всяком случае, касательно ее.

- Тебе не понять, дуся. Успокойся.

- Я тебя успокою, - сказала она. - Не успеет эта мутотень кончиться, я тебя с твоим дружком-мудилой так успокою - по всему берегу кусочки лягут. Даже не сомневайся. А покамест лучше побереги дыхалку - как толкать-то будешь? Ты и так уж, кажись, подзапыхался?

- Ну, тогда чеши языком одна, - тяжело пропыхтел Эдди. - У тебя-то, похоже, чтоб вони напустить, дыхалки всегда хватает.

- Да уж, вони я напущу, сука белая! Вот сдохнешь, прямо в твое мертвое рыло нафуняю!

- Обещанья, обещанья. - Эдди вытолкнул кресло из песка и покатил вперед. По крайней мере, некоторое время оно шло сравнительно легко. Солнце еще толком не поднялось из-за горизонта, а молодой человек уже вспотел.

"День будет занимательный и поучительный, - подумал он. - Уже понятно".

Остановки.

Второе - остановки.

Они наткнулись на полоску твердого песка, и Эдди покатил кресло быстрее, смутно размышляя, что, если бы суметь сохранить это крохотное ускорение, то следующую песчаную западню, может быть, удалось бы проскочить на чистой инерции.

Ни с того, ни с сего кресло остановилось. Стало как вкопанное, с глухим стуком ударив Эдди в грудь поперечиной. Эдди охнул. Роланд оглянулся, но даже кошачья быстрота его реакции не смогла помешать креслу Владычицы опрокинуться - в точности так, как оно угрожало сделать, попадая в каждую следующую песчаную западню. Кресло перевернулось, а с ним перевернулась и Детта, связанная и беспомощная, но дико хохочущая. Когда Роланду с Эдди удалось, наконец, снова выправить кресло, Детта еще гоготала. Кое-где веревки затянулись так туго, что, должно быть, немилосердно врезались в тело, прекратив доступ крови к конечностям. Лоб был рассечен; тонкая алая струйка, сочась из раны, затекала в бровь. Но Детта все равно продолжала кудахтать от смеха.