Журнал «Если» 2007 № 04

Маддалену обнаружили стоящей на коленях перед статуей богородицы, с лицом, спрятанным в сложенных ладонях, словно в благочестивых размышлениях или молитве. Ни малейших признаков страдания. Глаза закрыты, словно в безмятежном сне, на губах играет легкая улыбка. Она всегда была слишком хороша, слишком невинна для этого мира, и сейчас я испытывал некоторое удовлетворение, зная, что именно мои руки легонько подтолкнули Маддалену в мир, где ее примут с распростертыми объятиями. Других я посылал в худшие места.

Этот последний удар оказался для графа самым тяжелым. Гибель сыновей только ожесточила его. Смерть Маддалены разом превратила умного, решительного, гордого, отважного мужчину в пугливого старика. Но он все еще полезен для меня, и я преданно ему служу. Со времени смерти графини, последовавшей за дочерью менее чем через год, я стал его единственным спутником и советником. Отныне мы всегда вместе: граф, я и два его внука, наследники знатного рода. Леонардо быстро растет, и дед души в нем не чает. Мальчик во многом похож на отца. Джорджио – хрупкий, болезненный, но умный, очень умный малыш. И поэтому он выживет. Я все еще разыгрываю перед ними шута, и время от времени хозяин призывает меня развлекать гостей, ибо его пиршества по-прежнему роскошны, хотя далеко не так часты и многолюдны, как раньше.

Даже сейчас сломленный невзгодами и униженный судьбой граф все еще слишком значительная персона, чтобы полностью удалиться от мира и предаться одиночеству и печали. Он все еще слишком горд, чтобы выказывать свои истинные чувства.

У него остались богатство, влияние и сила, а кроме этого – внуки и верный Никколо, который позаботится о них, когда у деда не останется сил.

Со мной они в безопасности.

Что же до меня… мои потребности невелики, а граф великодушен, очень великодушен. И прекрасно служит мне.

Пусть постаревший и лишенный прежних сил, для меня он остается могучим покровителем. Я не боюсь врагов. И хотя мне известно, что ни один человек в этом мире не огражден от предательства, увечья и руки наемного убийцы, все же я твердо знаю: тот, кто причинит мне зло, понесет наказание, тяжесть которого не поддается воображению. Я бережно храню свое последнее проклятие.

Пока я всем доволен. А будущее? Кто может сказать, что оно несет?

Разве что дурак…

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

© John Morressy. Fool. 2006. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction*.

Серебряный звук горна в прозрачном воздухе – бывает ли что-нибудь чище? Трудно поверить, что он возвещает беду, самую страшную из всех, что может грозить жителям городка Вер-тебр и всей округе со смешным названием Молочная Лужа. Звук горна означает нашествие, приход врага. И неважно, что на границах нет алчных наемников или степняков на полудиких конях, совершенно неважно, что враг пришел пешком и в одиночку, как простой путник. Серебряный звук горна возвестил его появление, и теперь жизнь пойдет иначе.

У самого путника не было ни горна, ни фанфары, ни трубы. Не было у него и оружия, если не считать за оружие перочинный ножичек в кожаном чехольчике. Полупустая котомка за спиной, в руках – срезанный при дороге прутик, чтобы было чем занять скучающие пальцы. И одежда самая простая, и внешность… За день не один десяток таких людей проходит по торговому тракту. Правда, никто из них не ходит налегке, и их появление не отмечено тревожным звуком трубы.

Молочная Лужа получила свое прозвание совсем недавно, едва ли полвека назад. Светлый маг Больцано тогда только поселился неподалеку от Вертебра, и окрестные мужики не слишком привечали его. Что же это за маг, если даже корову, объевшуюся переступнем, вылечить не может? Чем занимается, какая от него польза может быть – непонятно. Больцано поселился на пустоши, принадлежащей деревеньке Чулакши. Там его и призвали к ответу: кто таков и зачем ты нам спо-надобился?

Больцано на сход пришел и терпеливо объяснил, что он не лекарь и не ведун, а боевой маг. Ежели бандитская шайка объявится или, того хуже, какая нечисть, то это к нему, а с грыжей – милости просим к лекарке.

Пропойца Сусол (народная память даже имя сохранила) на это ответил, что с бандитами они как-нибудь сами разберутся, а если Боль-цано и впрямь колдун, да еще и светлый, то пусть в деревенском пруду вместо воды станет вино.

– Сопьетесь, – коротко ответил волшебник.

– Тогда хоть молока! – выкрикнул Сусол, и бабы поддержали его дружным гомоном.

– Ну, как знаете, – усмехнулся Больцано и, развернувшись, ушел. Община даже приговора не успела вынести: можно магу жить на их земле или пусть убирается, пока цел. Мальчишки, удившие карасей, прибежали с известием, что в одно мгновение вода в пруду обратилась в молоко. Народ ринулся смотреть и обнаружил, что и впрямь пруд стал молочным, а караси и головастики, его населявшие, плавают кверху брюхом. Пить это молоко было нельзя, пруд не чистили лет, наверное, сто, так что дно было заилено свыше меры. Пару дней бабы ведрами таскали грязное молоко скотине, а потом мертвый пруд завонял на всю округу. Молоко даже не скисло, а сразу протухло, отравленное грязью и сдохшей рыбой.

Пошли на поклон к волшебнику, в чьих способностях никто больше не сомневался, но Больцано отменять колдовство отказался.

– Впредь будет наука, думайте, чего просите.

Пришлось чистить пруд самим, выгребать комья творога, перемешанного с грязью, закапывать на выработанном глинище, словно палую скотину. А то от тухлых миазмов и мор мог бы приключиться. Пруд вычистили, рыба в него вернулась, и жизнь потекла прежним порядком, хотя за округой намертво закрепилось данное насмешливыми соседями имя: Молочная Лужа. Теперь уже и сами себя так звали: «Мы, лужанские, молока не пьем!»

Примерно через полгода Больцано показал себя в настоящем деле.

Город Вертебр стоит в верховьях реки Араны, там, где она сбегает с гор и, приняв разом несколько притоков, становится судоходной. Торговые караваны, преодолев горные проходы Сельера, непременно останавливаются здесь и перегружают товары на барки. Тут же и торговля идет, оптовая, не по мелочам. Понятно, что и южные, и западные соседи поглядывали на городок алчным взором и не раз пытались его захватить. Для охраны границ император держал в Вертебре сильный гарнизон, хотя даже эта предусмотрительная мера не могла спасти окрестности от постоянных набегов.

В тот раз издарские отряды тайными тропами обошли Сельер и вырвались на равнинные просторы Молочной Лужи и всего Поречья. Тогда и прозвучал впервые над деревеньками и над городом Вертебром чистый звук горна.