Алексей Калугин - Там (Город крыс)

Шейлис безвольно вытянул ноги и откинул голову на спинку кресла. Руки его бессильно свешивались с подлокотников, почти касаясь пальцами пола.

– У тебя, Блум, потрясающая способность переворачивать все с ног на голову, – даже не повернув головы, произнес он.

– Ты так считаешь? – удивленно спросил Блум. – А мне казалось, что я, напротив, стремлюсь все упорядочить.

– Когда между тобой и окружающей тебя действительностью возникает некий диссонанс, ты пытаешься изменить мир. В то время, как разумнее было бы попытаться измениться самому.

– Позволь не согласиться с тобой, Люц.

– Да ради бога, – Шейлис вяло махнул Кистью опущенной руки. – Своим упрямством ты добьешься только того, что мир поглотит тебя.

– Надеюсь, что у него от этого случится несварение, – мрачно усмехнулся Блум.

– Не строй напрасных иллюзий, Блум, – Шейлис снова слабо шевельнул рукой. – Мир переварит тебя, даже и не заметив этого.

– А если мне все же это удастся? – спросил после недолгого молчания Блум.

– Что именно? – запрокинув голову назад, посмотрел на него Шейлис.

Вместо ответа Блум только похлопал Шейниса по плечу. Нужные для себя выводы он уже сделал, а потому не видел смысла в продолжении беседы.

Подобрав с пола прут, Блум вышел за дверь. Шейлис приподнял обе руки и снова уронил их вниз. Кому был адресован этот жест и что именно он должен был означать, Шейлис и сам не знал. И не хотел даже думать об этом.

Люциус Шейлис

«Наверное… Да, скорее всего, так оно и есть…

Блум считает меня трусом, слизнем, тряпкой… Убогим, не годным ни на что созданием…

Он даже не стал прощаться со мной. Для него я превратился в ничто… Пустое место… А себя он не иначе как возводит в ранг борца! Вот только с чем и во имя чего он собирается бороться?!.. Даже если бы одному человеку было под силу изменить мир, стоит ли это делать? Во-первых, где взять уверенность в том, что то, что получится в итоге, будет лучше того, что было прежде? А, во-вторых, если тебе одному вдруг захотелось изменить мир, то это вовсе не означает, что того же жаждут миллионы других, живущих бок о бок с тобой. Как насчет моральной ответственности перед ними?..

Что более значимо и весомо: дерзкий и бессмысленный порыв одиночки или же смирение, которым живут миллионы?..

За свою многовековую историю человечество пережило множество потрясений и взрывов. Теперь все, что нам нужно, – это покой. Мы заслужили этого. И, если ради него приходится идти на некоторые жертвы… Что ж… Это дает мне уверенность в том, что я живу не только для себя одного»

Стили Блум

«Изменить мир…

Весьма многозначительная оговорка.

С чего вдруг Шейлис решил, что я собираюсь бороться со всем миром? По-моему, я никогда и никому не давал повода так думать. Я просто хочу понять, что собой представляет мир, в котором я живу… В котором я вынужден жить…

Обречен…

Приговорен…

Так уж случилось, что я живу именно здесь и сейчас. И с этим ничего нельзя поделать.

Но я никому не позволю низводить меня до роли твари бездушной! Меня можно убить, но меня невозможно переделать! Я не стану мыслить по-иному, потому что не хочу этого! Я вполне устраиваю самого себя таким, какой я есть.

Я не могу изменить мир. Но я могу стать его центром и заставить мир вращаться вокруг меня…

Или, по крайней мере, создать иллюзию вращения.»

Выйдя на лестничную площадку, Блум снял дверной замок с предохранителя и осторожно, стараясь не производить лишнего шума, прикрыл за собой дверь.

На душе у него было муторно и неспокойно. После встречи с Шейлисом он понял, что стал не только беглецом, но ещё и изгоем. Найдется ли в Городе хотя бы один чловек, который пустит его к себе на порог, если даже самый близкий друг не пожелал иметь с ним ничего общего?

Блум не стал прятать в рюкзак металлический прут, а спустился по лестнице, открыто держа его в руке.

Сейчас, когда, как ему казалось, он в общих чертах уловил стратегию инфора, направленную на поддержание порядка в Городе, Блум вовсе не считал свое положение безнадежным. Он был уверен, что, избегая демонстрационно активных действий, сможет скрываться от инфора сколь угодно долгое время. Но вот именно этого он и не собирался делать.

Спустившись в холл, Блум направился прямиком к роботу-привратнику, поигрывая на ходу зажатым в кулаке прутом.

Робот не распахнул перед ним дверь, как обычно.

Впрочем, ничего иного Блум и не ожидал.

– Открой дверь, – решительно приказал он, подойдя к роботу.

– Извините, господин, но у меня имеются мотивированные подозрения, что вы и есть Стили Блум, находящийся в настоящее время в розыске, – свято придерживаясь своего обычного вежливого тона, ответил привратник. – Поэтому прежде, чем открыть дверь, я должен провести идентификацию вашей личности.

– Перебьешся, – буркнул в ответ Блум.

– Если я правильно понял смысл вашего последнего высказывания…

– Слушай, мне некогда здесь с тобой лясы точить, – перебил робота Блум и, показав ему металлический прут, спросил: – Знаешь, что это такое?

– Металлическое изделие цилиндрического сечения длиной примерно 47 сантиметров. Определить его назначение я затрудняюсь.

– Это я тебе как раз и собирался объяснить. Видишь ли, дорогой, этим самым металлическим изделием цилиндрического сечения мне не составит труда сломать тебе твой паршивый манипулятор, которым ты уцепился за дверную ручку, или же выбить видеосенсор. На твой выбор.

– Это называется иронией? – насторожно поинтересовался робот.

– Нет, это называется суровой правдой жизни, – ответил Блум. – Разве до тебя ещё не дошла информация об агрессивном луддите, нападающем на привратников?

– Примерно четыре часа назад было совершено подобное нападение на робота-привратника дома номер двадцать четыре.

– Это был я, – с угрожающим видом Блум ткнул себя пальцем в грудь. – Ну так что предпочтешь, остаться с целой рукой или верным служебному долгу?

– Я не в силах сделать подобный выбор, – ответил робот. – И то и другое для меня равноценно.

– В таком случае, выбирать придется мне. Блум перехватил прут обеими руками и, широко размахнувшись, ударил по локтевому суставу гипертрофированно длинной руки привратника.

С сухим треском лопнули крепежные скобы. Сунув прут в рюкзак, Блум ухватился руками за дверную ручку и, уперевшись ногой в косяк, рванул её на себя.

Робот все ещё пытался удержать дверь своей надломленной рукой, но она, тем не менее, приоткрылась на расстояние, вполне достаточное для того, чтобы человек мог покинуть здание.

– Надеюсь, тебе не было больно, – с вовсе не показным участием обратился к роботу Блум.