Array Журнал «Если» - «Если», 2010 № 09

— Странно… — с неожиданной грустью произнес Лавр Трофимович. — Не помню, в каком фильме… А может, во многих фильмах… Словом, кто-то кого-то спрашивал: если завтра конец света, как бы ты провел этот свой последний день?.. — Качнул головой, невесело посмеялся. — И вот выясняется, что точно так же. Ничего особенного…

— А он завтра? Конец света…

— Сегодня в ночь, — все с той же интонацией сообщил Лавр Трофимович — и Глеб обмер.

— Но… вы же сами говорили, что они еще далеко!

— Издалека чем-нибудь и шарахнут, — сказал академик. — Не думаю, чтобы они шли на таран…

— А… откуда вы…

— Откуда знаю? — Академик усмехнулся. — Вообще-то я давал подписку о неразглашении… Ну да какая уж теперь подписка!.. Радиосигналы с планетоида, как вам известно, поступают через равные промежутки времени и ничем друг от друга не отличаются. Кроме заключительного сигнальчика, который раз от разу идет на убыль. Таймер, Глеб. Таким образом они дают знать, сколько еще осталось жить.

— Зачем?

— Понятия не имею. Возможно, подергать нервы напоследок. Но суть-то не в этом, Глеб. Суть в том, что сегодня часа в два ночи сигнальчик станет равен нулю…

— И?!

Вместо ответа академик пожал плечами и поднял породистое свое лицо к темнеющему небу.

— Вон они, кстати…

В вышине проступала Малая Медведица, в которой теперь насчитывалось уже не семь, а восемь звезд. Восьмая — тот самый планетоид, по поводу которого недавно бранились на ток-шоу. На секунду бледные светила затуманились, словно по ночному небосклону прошел порыв пурги. Стрекозы.

— Ну? — скорбно молвил им Лавр Трофимович. — Мечетесь теперь?

Странные эти слова Глеб едва расслышал сквозь нахлынувший ласковый звон в ушах. Часа в два ночи… То есть жить осталось часа четыре…

Академик хмыкнул.

— А уж лягушкам-то, лягушкам раздолье! Слышите, заливаются? Харчатся… напоследок…

Кое-как справившись с предобморочной слабостью, Глеб обнаружил, что бредет по асфальтовой дорожке за Лавром Трофимовичем по направлению к солдатской курилке. "Так и не позвонил… — бессмысленно кувыркалось в опустевшей от страха голове. — Так и не позвонил…" Над громадой радиотелескопа стояла полная луна, делаясь все ярче и ярче. В зеленоватом полусвете были хорошо различимы и урна, и скамейка, и некто, на ней сидящий. Светлая рубашка, ссутуленные широкие плечи…

— Это не приятель ваш там медитирует?

— Вы о ком? — обессиленно выдохнул Глеб. Губы не слушались.

— Ну, кто вас опекает постоянно? Богорад…

— Д-да… кажется, он…

— Обо мне часто спрашивает?

— Кто?..

— Богорад.

— Д-да… иногда…

Услышав шаги, сидящий поднял голову.

— Так и знал, что вы сюда вернетесь, — сказал он Глебу. — Добрый вечер, Лавр Трофимович…

— Скорее, ночь, — заметил академик, присаживаясь с краю. — Не помешаем?

— Напротив… — Богорад достал из-под скамейки наплечную сумку, раздернул замок. — "Хеннесси", простите, не нашлось. Как насчет армянского, Глеб? Примете?

Глеб непонимающе посмотрел на него, потом вспомнил про недавно заключенное пари.

— Вы же вроде зажилить хотели… — процедил он, закуривая.

— Хотел. — Богорад извлек из сумки блеснувшую в лунном свете бутылку и стопку пластиковых стаканчиков. — Потом раздумал. Не люблю оставаться в долгу… Лавр Трофимович, вы как?

— Спасибо, Ефим, не откажусь. Очень кстати.

Шагистика на плацу к тому времени прекратилась, бравые песни смолкли. Отбой.

— За что? — хрипловато спросил Глеб, принимая стаканчик из рук контрразведчика. — За удачу?

— За чудо, — угрюмо поправил тот. — За удачу пить поздно. Теперь только за чудо…

Выпили за чудо. Богорад достал из бумажного пакета пластиковую тарелочку с нарезанным наспех сыром. Закусили.

— То есть, насколько я понимаю, — подал голос академик, — ракеты нам не помогли?

— Прошли мимо, — сипло сообщил контрразведчик. — Хоть бы одна попала! А он, сволочь, даже курса не изменил. Прет и прет по прямой…

Все трое подняли головы. Звезда Полынь. С виду она почти не отличалась от прочих звезд Малой Медведицы. Чуть потускнее Альфы, чуть поярче Беты. Самое забавное, никто до сих пор даже предположить не смог, что за чудовища ведут ее к Земле. Впрочем, почему обязательно чудовища? Вполне вероятно, что такие же милые интеллигентные люди… В конце концов, какая разница, кто именно тебя взорвет!

Темнота трепетала от лягушачьих трелей. На горлышко бутылки с коротким шорохом опустилась стрекоза. Лунный свет просеребрил сеточку крылышек.

— Можно подумать, для тебя покупали! — сказал ей Богорад.

— А представляете, — задумчиво произнес Лавр Трофимович, тоже глядя на стрекозу. — Они ведь были когда-то громадные. В карбоновом или в каком там периоде… Метровый размах крыльев, а? М-да… — Окинул горестным взглядом осветленный луной пейзаж. — И мнили себя царями природы. Как мы сейчас…

Все вновь взглянули на лишнюю, восьмую звезду.

— Ну что? За упокой мира сего вроде рановато…

— Лучше заранее. А то можем и не успеть.

— До двух часов ночи? На троих бутылки не хватит.

— У меня там еще одна… — успокоил Богорад. — На всякий счастливый случай… Лавр Трофимович!

— А?.. — рассеянно откликнулся тот.

— Не хотите поделиться кое-какими научными сведениями?

Несколько мгновений ученый и контрразведчик внимательно смотрели друг на друга. Вдалеке над стеной всплыл огромный шарообразный рой, просвеченный луной насквозь, но ни тот, ни другой на него даже не покосились.

— Странно, — изронил наконец Лавр Трофимович. — А я-то полагал, что контрразведка знает все…

— Контрразведка — да, — согласился Богорад. — А отдельно взятый контрразведчик знает только то, что ему положено.

— А вам положено это знать? То, о чем вы спрашиваете.

— Нет.

— Тогда зачем это вам?

— Из любопытства.

— Послушайте! — взмолился Глеб. — Ну что вы тут словеса плетете? Вот же она, вот! — И он воздел к звезде-убийце пустой пластиковый стаканчик. — Нас уничтожать летят… Понимаете? Нас! Людей! Человечество!

Оба собутыльника сочувственно поглядели на Глеба.

— Бедный мальчик, — как бы про себя молвил Лавр Трофимович. — Все еще надеетесь умереть с гордо поднятой головой? Боюсь, нам даже этого не удастся…

После таких слов Глебу стало совсем жутко.

— Что… еще?.. — еле выпершил он.

— Видите ли, — несколько даже виновато сказал академик. — Человечество, Глеб, тут вообще ни при чем. Уничтожать-то летят не людей… Вернее, и людей тоже, но… так, за компанию…

Глеб моргал. Окурок обжег пальцы. Выронил. Поднимать не стал.

— Позвольте… А радиосигналы?

— А радиосигналы, которые мы перехватили и частично расшифровали, судя по всему, адресованы совсем другим существам.