Array Полдень XXI век - Журнал Полдень XXI век 2005 №1

Теперь я хочу отдохнуть. Как это хорошо: лежать, видеть сны и ни о чем не думать.

Доктор так не считает. Восстановленное сознание — вещь хрупкая. Он понимает, что я балансирую на краю пропасти. В любой момент может начаться необратимый обратный процесс, а за ним последует коллапс. Слишком велика площадь поражения. Слишком мала вероятность полного восстановления.

Они постоянно ищут связь с моим угасающим сознанием. Пытаются разомкнуть контур и вытащить его на поверхность. Они никак не хотят понять — мне хорошо.

Рядом с доктором стоит Володя Котов. Командор Котов. Моя правая рука. Обожженное ультрафиолетом безбровое лицо. Впалые щеки. Узкие губы. Волевой подбородок. Встретишь в темноте, — испугаешься. Иногда я улавливаю его присутствие. Его мысли. Они заставляют меня сосредоточиться. На некоторый промежуток времени. Как правило, очень короткий промежуток. Но я ему благодарен. Я уверен, что могу оставить на него Главную…

Я вижу, как База скользит по своей орбите над самой кромкой экзосферы. Нелепое бесформенное сооружение, органичное в своей уродливости. Внизу опять бушует наш Старик. Он недоволен. Еще бы. Кому понравится вмешательство в личную жизнь. Его красивый наряд из облачного узора тянется под нами до самого горизонта. Сегодня ветер в средней кромке сильнее обычного. В районе южного течения сильный шторм. Ревущие метановые вихри опускаются на тысячи километров вниз, пока не находят последний приют в бескрайнем океане жидкого водорода. Когда-то масштабность стихии завораживала курсанта Аэрокосмической Инженерной Академии. Теперь привык.

Шкловский — просто идиот. Трус, паникёр, самовлюбленный лентяй и к тому же мелкий пакостник с комплексом Герострата. Редкостное совпадение всех неприятных человеческих качеств. Жаль, до пилотов у меня руки так и не дошли. Слишком много приходилось решать более важных вопросов, связанных с жизнеобеспечением Главной.

Его выбросило штормом на две секунды восточнее сектора поиска. У Котова истекают последние сутки. Дальше Шкловского ждет кислородное голодание. Задохнется, сукин сын! Можно преподать хороший урок для всех безмозглых идиотов Орбиты — их на одной Центральной не пересчитать, — но принципы важнее эмоций. Адмирал Стрелков никогда не бросает своих, людей в беде…

Кондуктор налетел, аки коршун. Не успевая зайти в автобус, натыкаешься на его полный ненависти взгляд. Обреченно отсчитываю деньги, испепеляя ответным импульсом. И проехать хотел всего две остановки. Чтоб ты была жива, здорова! И детям твоим желаю счастья. И внукам радости.

Почтовое отделение — оживленное место, несмотря на безумные тарифы. Потерянно брожу по залу. Последний раз я давал телеграмму очень давно. Если не изменяет память, лет семь тому назад. На меня начинают коситься. Наверное, так чувствовал себя посол молодой Советской республики Чичерин на приеме у английской королевы.

Наконец, не выдерживаю.

— Вы не подскажете, где взять бланк? — спрашиваю у женщины интеллигентного вида с остатками песцового воротника на драповом пальто.

Она смотрит поверх очков и молча показывает на стойку перед моим носом.

— Простите, — смущаюсь я.

Осмотр карманов приводит в уныние. Забыл дома приспособление для письма. В отчаянии оглядываю зал. Черт, почему в нашей стране даже самые элементарные действия требуют тщательной подготовки и специальных навыков?

— Простите еще раз. Будет ли неслыханной наглостью, если я попрошу у вас на секунду ручку?

Тут важно застать врасплох…

Очередь, хоть и небольшая, продвигается медленными мучительными рывками. Со скоростью две старушки в час. Пожилая операционистка успевает между делом выслушать массу интимных сведений от своих клиенток. Судя по всему, она их знает не один десяток лет и держит в голове все подробности многочисленных жизненных перипетий.

Мою телеграмму принимает с легкой брезгливостью на лице, как личное одолжение. Медленно прочитывает, шевеля губами. Потом еще раз, уже вслух:

— Орбита-3, Юпитер-Главный, Котову Владимиру Алексеевичу. Правильно?

— Правильно.

— Модуль две секунды восточнее сектора поиска точка торопитесь точка Стрелков точка.

— Постарайтесь набрать без опечаток, — кисло улыбнулся я, протягивая деньги…

На обратной дороге попался муниципальный автобус, да еще полупустой. Я занял свободное место и, от нечего делать, опять раскрыл «Видение Шамбалы».

«…Мы часто принимаем жизнь как нечто само собой разумеющееся или считаем её неприятной и тягостной. Разумеется, нам следует принимать свою жизнь всерьёз, но это не означает, что мы должны подводить себя к грани катастрофы, требуя от окружающих того, что мы, якобы, недополучили. Мы должны принять личную ответственность за собственную жизнь. Когда вы не осуждаете себя, когда вы свободны от напряжения и чувствуете свое тело и ум, вы начинаете соприкасаться с фундаментальным понятием глубинного добра, заключенного внутри нас. Чрезвычайно важно открыться перед самим собой. Уловить как свои проблемы, так и свой потенциал. Порой мы чувствуем себя подавленно от осознания собственной жизни и встречи с окружающим миром. Появляется страх, паника. Мы отскакиваем или сжимаемся. Иногда страх проявляется опосредованно, в форме беспокойства. Мы рисуем каракули на бумаге, щелкаем пальцами, ёрзаем на стуле. Мы чувствуем, что должны постоянно находиться в движении, используем многочисленные хитрости, отвлекая свой ум от страха. Принимаем успокоительные средства, занимаемся йогой, смотрим телевизор, читаем журналы, ходим в бар. Это путь труса. Необходимо признать существование страха, смириться с ним, выйти за его пределы. В этом проявляется истинное бесстрашие…»

Задумавшись, едва не пропустил свою остановку. Отчаянно рванулся к двери, по ногам входящих.

Лишь оказавшись на улице, осознал весь комизм ситуации. Я не знаю, куда идти. За последние двое суток реальность ни разу не совпала с моим представлением о ней. На улице Лукашевича в доме семнадцать может не оказаться такой квартиры. Или в ней спокойно проживает последние тридцать лет гражданка Никанорова Раиса Федоровна. «Какой такой Стрелков-Малков, знать ничего не знаю!» — скажет она через цепочку. Останется один ориентир — Валера…

Его во дворе семнадцатого дома не оказалось, зато на детской качели сидела моя жена Алиса. Губы поджаты. В уголках покрасневших глаз резко обозначились паутинки морщинок…

— Привет, — сказал я неожиданно хрипло. Горло перехватило от тоски и нежности к любимой женщине. — Ты уже вернулась?

— Я никуда не ездила. Визу не успели открыть…

Внешнее спокойствие меня не обманет. Внутри у нее кипит шекспировская буря, срывая оснастку и ломая мачты у отчаянных смельчаков, рискнувших пуститься в плавание.