Елена Горбачевская - Не имей сто рублей...

Обреченно вздохнув, я принялась сначала скирдовать в одну кучу все необходимое, постепенно превращая скифский курган в Джомолунгму. Мозг отказывался воспринимать, что все это можно не только упаковать, но и увезти с собой. И только бешеное упорство руководило несчастными ручонками, запихивающими в рюкзаки тушенку и теплые штаны, убегающие банки с паштетом и топорщащиеся коврики, а в самые малюсенькие кармашки заталкивались скомканные до молекулярного уровня шорты и майки. Как можно будет их после этого надевать, я в данный момент просто старалась не думать. Как и о том, что стрелка на часах уже переползла за полночь.

А в это время на улице начало слегка грохотать и сверкать. Вот тебе раз! Мы в поход, а тут — гроза! Один раз даже шарахнуло где-то совсем рядом к всеобщему восторгу стоящих возле дома машин, которые тут же развопились своими «противоугонками» на все лады. Что ж, кого не разбудил гром, того достанет этот концерт, устало подумала я.

Все мои знакомые и родственники поражались моим способностям к упаковке. На этот раз мне удалось удивить даже саму себя, потому что с течением времени гора посреди комнаты постепенно таяла, словно сугроб в апреле. Последние коробочки, плошки и веревочки находили свое законное место. И за время всей этой эпопеи даже никто не сел на масло. По той простой причине, что мы решили его не брать с собой.

Наконец, в пятом часу утра, когда Санька дрых без задних ног, а Сережа, сидя в кресле, неотрывно созерцал цветочки на обоях, Джомолунгма прекратила свое существование, превратившись в пару ярких велосипедных рюкзаков и небольшой тючок — для Саньки. Гроза к этому времени закончилась, да и дождь почти прекратился. Так что оставалась надежда, что наше путешествие благополучно состоится.

Утро нас порадовало солнышком и белыми барашками облачков, неторопливо плывущих по небу. Правда, утро было весьма относительное, исключительно в моем понимании этого слова, ибо часы показывали уже первый час дня.

Насущные задачи семейства состояли в завтраке, последующей уборке посуды и наведении маломальского порядка для того, чтобы в наше отсутствие квартира не превратилась в царство насекомых, ибо на соседей рассчитывать не приходилось. В общем, суеты хватало, да еще вносил свою лепту Санька, который в пятидесятый раз пересчитывал свою пачку мелочи, раскладывая «сотки» и «двухсотки» по всем горизонтальным поверхностям и сортируя их по одному ему понятным принципам. За всей этой неразберихой мы и не заметили, как беленькие облачка превратились в серенькие тучки, которые стали тоскливо и монотонно плакать на землю мелким дождиком. То есть когда мы заметили этот самый дождик, велосипеды уже стояли у подъезда с тщательно принайтованными рюкзаками, удочками и прочим снаряжением.

Отступать было уже поздно.

Убеждая друг друга, а по большей части каждый сам себя лично, в том, что еще пять-десять минут, и тучки разбегутся, мы отправились в путь.

Презрев совершенно очевидную непогоду, небо, обложенное тучами со всех сторон горизонта, мы, запрыгнув в седла, поскакали навстречу приключениям. Именно поскакали, а не поехали, поскольку до выхода на широкий простор асфальтовых трасс нам предстояло пересечь родной двор.

Наш двор — совершенно особое явление с дорожной точки зрения. Даже для нашей страны. Дело в том, что издавна он отличался приличными рытвинами и колдобинами — асфальт, служивший верой и правдой не один десяток лет, в некоторых местах совершенно разрушился, а многочисленные дожди постепенно вымывали и его подложку — песок. И вот в один ненастный день городские службы решили осчастливить обитателей нашего и двух соседних домов. Под свинцовым небом натужно ревели самосвалы, груженые горячим асфальтом, суетились рабочие в изгвазданных оранжевых жилетках. А до капризов природы, в том числе многодневных дождей, оставивших в выбоинах непросыхающие лужи, никому дела не было. В лучших традициях Советского Союза пролетариат побросал асфальт прямо в лужи, с пьяных глаз прошелся кое-где каточком вкривь и вкось и отправился к новым трудовым свершениям.

Результаты сказались не сразу. Поначалу все окрестные автомобилисты, да и велосипедисты тоже, были просто счастливы.

Но по прошествии зимы все положенное в лужи благополучно выкрошилось, зато на местах, бывших в тот роковой момент сухими, взялось намертво.

Это создало в нашем дворе совершенно уникальный рельеф, более всего напоминающий лунный. Мы с некоторыми из наиболее перспективно мыслящих соседей даже подумывали сдать его, то есть двор, под испытательный полигон какой-нибудь западной фирме, выпускающей джипы, а оплату брать непосредственно в автомобилях.

С этой поры езда на велосипеде по дорожкам возле дома белее всего напоминает настоящее родео. К восторгу всей ребятни и к немалому огорчению взрослых велосипедистов. Об автомобилистах и говорить нечего. Если который-нибудь из них сдуру приобретает подвешивающуюся перед лобовым стеклом игрушку, из тех, что весело попискивают при тряске, то подобное сокровище при въезде в наш двор закатывает такую истерику, которую по мощности можно сравнить только с воплями «противоугонок» во время сегодняшней ночной грозы. Естественно, бедный водитель пулей выскакивет из салона. Не говоря уже о пассажирах. Надо думать, дважды такое не выдерживал ни один автолюбитель.

А между тем худо-бедно, слегка мокро мы добрались до вокзала и загрузились в электричку. Дело в том, что дорога до Молодечно не представляла практически никакого интереса с точки зрения красот природы, а автомобилями была запружена не хуже Проспекта в час пик. Поэтому мы и решили преодолеть этот участок с максимальным комфортом и скоростью, воспользовавшись достижениями цивилизации.

А дождь все сыпал и сыпал.

Санька углубился в разгадывание кроссворда, Сережа невидящим взглядом тоже смотрел в какую-то газету, которые сейчас в изобилии предлагают прямо в вагонах электрички. А я, стоя в тамбуре с сигаретой и глядя на косые линии, прочерченные дождевыми каплями на стеклах вагона, видела в окне отражение собственной унылой физиономии с прической «ежик», из-за которой мои мужчины и зовут меня именем этого симпатичного животного, и предавалась горестным размышлениям о своей незадачливой судьбе.

Надо же, какая досада! Как говорится, как бедному жениться, так и ночь коротка, холера ясная! В кои-то веки удалось уйти в отпуск, а тут такая котовасия с погодой! Ладно было бы, если б денег хватало, махнули бы в Крым, а так с нашими доходами приходилось рассчитывать только на милости родной природы.